Комната лжи - Лелич+ Саймон. Страница 6

Сюзанне тоже. Она прошла обучение, обзавелась собственной практикой. Придется признать, кое-что продолжало ее преследовать. Но в сравнении с ее прошлой жизнью – где чужие плевали в лицо дочери – да, пожалуйста, с нынешними затруднениями Сюзанна способна справиться. Как и Эмили. Ее дочь – подросток, Сюзанна – мать уже в возрасте, конечно, у них есть свои сложности. Хотя сложность сложности рознь.

Вчера утром. Сюзанна видела ее перед школой, потом она ночевала у подруги. Суета за завтраком, война за ванную. Когда-то Сюзанна была выше, и они могли смотреться в зеркало вместе. Сюзанна могла встать подальше и видеть себя над макушкой Эмили. Теперь им оставалось только втискиваться бок о бок, меняясь местами по необходимости. Как танец, утренний ритуал, который Сюзанна научилась ценить.

Больше всего она любит тот момент, когда Эмили выдавливает зубную пасту. Мелочь, глупость на самом деле, но каждое утро, без исключений, Эмили берет тюбик и выдавливает пасту на щетку Сюзанны. Иногда Сюзанна сама стоит рядом и держит щетку, иногда она еще возится с волосами, и Эмили все делает сама.

Сюзанна пыталась когда-то объяснить Рут, почему эта мелочь делает ее счастливой. Причин тысяча, но выразить большинство из них она не в состоянии. Но главная – и это Сюзанна сказала – чувство, что ее любят. Это важнее цветов в день рождения, важнее, чем когда дочь говорит об этом вслух. Паста на щетке. Почти двадцать лет она прожила с Нилом и не догадывалась, что все так просто.

Вчера. Обычное утро. Эмили казалась обычной. Разве нет? Веселая. Может, даже веселее обычного, а потом…

Боже.

Это обязательная часть?

Часть этого «почему»?

Секс. Опять все сводится к сексу. Не собственно сексу, но отношениям, девочки-мальчики, мальчики, девочки…

Эмили. Моя Эмили. Дорогая девочка. Сюзанна считает, что ее единственная подруга – Рут, но Эмили тоже ее подруга и даже намного больше. А если с ней что-то случилось. Если ей что-то угрожает.

Сюзанна однажды уже умирала за дочь. Если ей суждено было ее потерять, если им суждено потерять друг друга – Сюзанна готова умереть еще раз.

– Кто вы такой?

Сюзанна все еще сжимает фотографию. Фотографию Эмили.

Она смотрит на Адама и повторяет вопрос:

– Кто вы такой? Только честно.

– Я вам уже сказал. Меня зовут Адам. Так же, как вас зовут Сюзанна. Верно?

Сюзанна сглатывает.

– Вы репортер? Из прессы? Частный детектив? Кто?

Но она уже знает, что не угадала. Кем бы Адам ни был, это что-то намного хуже.

– Сядьте, Сюзанна. Пожалуйста. Мы можем просто продолжить беседу?

Сюзанна качает головой.

– Убирайтесь! Кто бы вы ни были, убирайтесь! Или я позову полицию.

Она так неубедительна, что Адам никак не реагирует.

Сюзанна уже не боится, она в бешенстве. Что она дала так себя одурачить. Что «Адам» оставил ее в дураках. Ее не оставили в покое. Она делала все, что могла. Жила достойно, как могла. Пыталась помогать людям, только это ей и осталось, только это могло что-то поправить.

Но этого недостаточно. Какой же дурой она была, если верила, что чего-то может быть достаточно.

– Вы в некотором смысле… турист? Так?

Она встречала таких раньше. До того, как ушла. До побега. В письмах, по телефону, иногда они даже караулили под дверью. Они называли себя фанатами. Сюзанне от этого становилось физически плохо. Один раз ее стошнило от письма, которое лучше было бы сразу сжечь. Это почти как в самом начале (конце? она сама не знала, как правильно назвать), когда она еще вскрывала все письма. Одно или два ей помогли, поэтому, наверное, она и читала письма так долго. Это как искать сладости в помойке. Но под конец она захлебнулась в потоке.

Сюзанна не ждет ответа от Адама. Она быстро идет к двери.

– Алина! – зовет она секретаршу. Она берется за ручку двери. – Али…

– На вашем месте я бы этого не делал.

Сюзанна пронзает его взглядом.

– Почему? Из-за фотографии? – Она еще раз смотрит на нее и осознает, что фотография свежая, Эмили сделала эту стрижку всего пару дней назад. А фон Сюзанна не узнает. Выглядит, как фабрика: стена из шлакоблоков, бетонный пол: обычно дочь в таких местах не гуляла. – Ты где угодно мог ее найти, – в отчаянии убеждает она. – Небось из Интернета взял.

Интернет для Сюзанны – как помойка. Болото, грязное болото, источник и хранилище грязи. Она не запрещает Эмили Интернет только потому, что выбора нет. Могла бы – обрезала бы кабель, покрыла бы стены свинцом. «Твиттер», «Фейсбук», все такое, Сюзанна представить себе не могла, что бы ей там устроили, существуй они восемнадцать лет назад. Будь это в наши дни хоть сколько-то возможно, она бы запретила дочери ими пользоваться, отобрала бы мобильный телефон. Сюзанна обвинила бы во всем Интернет, (анти) социальные сети, из-за них она до сих пор не рискнула рассказать все Эмили. Может правда, может, нет, но для нее это оправдание ничем не хуже других.

– Из-за фотографии, – соглашается Адам. – А еще из-за этого.

Сюзанна снова концентрируется на том, чтобы позвать Алину, собирается открыть дверь кабинета. А потом смотрит на Адама и замирает. Рука повисает в пустоте.

У него нож. Длиной с ладонь, цвета пушечной бронзы, тусклый по всей длине, не считая кромки. Лезвие блестит, улыбкой светится в темноте.

Нож открыто лежит у Адама на коленях, словно был там все время.

– О боже. Боже. Я… – Сюзанна прикрывает рот ладонями. Она чувствует, как голова, все тело начинает дрожать. – Пожалуйста… все, что хотите… кто бы вы ни были, я…

– Успокойтесь, Сюзанна. – Адам проводит кончиками пальцев по рукоятке. – Вы же не хотите, чтобы я им воспользовался. Если мне придется, вы никогда не узнаете, что я сделал с вашей дочерью.

Что я сделал с вашей дочерью. Слова вонзаются глубже ножа, но прежде чем Сюзанна успевает отреагировать, дверь кабинета распахивается.

Она инстинктивно блокирует дверь ногой.

С лестничной площадки доносится выдох, выдавая удивление Алины.

– Сюзанна? – требовательно спрашивает она.

– Все хорошо, Алина, – отвечает Сюзанна неестественно высоким голосом. Она не отрывает взгляд от ножа. – Все хорошо.

Дверь упирается в ногу. Алина пытается вломиться в комнату. От двери открывается вид на стол Сюзанны, так что Адама все равно видно не будет.

– Я только хотела спросить, не пришел ли уже мой следующий клиент, – быстро говорит Сюзанна.

– Вы кричали. За этим? – В голосе Алины явно читается обида, наверное, поэтому она так быстро ответила. Обычно Алина не приходит на зов, независимо от того, занята она с Рут или нет. А теперь она тут, и не чтобы проверить, не нужна ли Сюзанне помощь, а чтобы обсудить ее тон.

Сюзанна ловит взгляд Адама. Он занял положение зрителя, уже не пытается запугать ее, ему просто интересно.

Сюзанна пододвигает ногу, дает двери открыться чуть шире. Теперь она может улыбнуться Алине через щель.

– Алина, правда, все хорошо, – повторяет Сюзанна. – Извини, что кричала. Не подумала, извини, – повторяет она.

У Алины лицо, как тогда у Эмили. Когда в три года малышка, встретив несправедливость, задумывалась, насколько нечестно с ней обошлись.

Алина выдыхает:

– У вас есть внутренняя связь на телефоне. Пожалуйста, впредь пользуйтесь ею.

– Я знаю. Буду. Только она у меня вечно не работает. – Это, по крайней мере, правда. Сюзанна плохо обращается с современной техникой, может, потому, что так активно отрицает ее существование. «Установи “Твиттер”, мам, – все время упрашивает Эмили. – Хотя бы “Ватсап”. Сейчас у всех есть “Ватсап”». Этого-то Сюзанна и боится.

– Не пришел.

– Извини?

– Клиент, – поясняет Алина, пренебрежительно подчеркивая последнее слово. – Он не пришел.

– Хорошо. Ладно. Сообщи, когда придет. – Секундой спустя Сюзанна понимает, что только что сказала. – Нет! Подожди! Я выйду. Через… – Сюзанна делает вид, что проверяет часы, хотя на самом деле она смотрит, что происходит за спиной, и продолжает с улыбкой: – через некоторое время. Хорошо?