Не жизнь, а сказка - Шевченко Андрей Вячеславович. Страница 42

Теперь Ивану стала понятна покорность, с которой супержаба согласилась остаться дома одна. Ну, и ладно! Он аккуратно ссадил мальца с плеча, поставил сундучок на пол и откинул крышку. Шимми тут же сунул палец в пепел и поворошил черно-серые хрупкие пластинки, некогда бывшие пергаментными свитками. Дамы прекратили косметическую беседу и присоединились к разглядыванию угольков.

Теперь, когда драгоценный договор был вырван из жадных лап Агасфера, дело оставалось за малым: привести его в изначальный вид. Как вскоре выяснилось, обезьянье семейство магией не владело. Иван, само собой, тоже. Оставалась Мила. Она, как существо волшебное и с колдовством дружное, была единственным кандидатом на роль спасителя Шимми.

— Ты уверен, что пергаментный свиток был? Не бумажный? — уточнила она. — От этого зависит способ восстановления.

Шимми клятвенно уверил, что подписывал именно пергамент. Мила, пыхтя и сопя, долго разглядывала сгоревшее содержимое сундука, потом, закрыв глаза, принялась вполголоса бормотать:

— Древний дух, древний дух, оживи! Свою шкуру, свою шкуру покажи! Шкура древняя, кровью подписанная…

— Надеюсь, она знает, что делает, — тихо сказал Иван Шимми, вспоминая барельеф на двери.

— Имеешь поводы к сомнению? — как-то по-канцелярски спросил обезьян.

— Ну, как тебе сказать? Вот, убедись!

В итоге колдовства Милы сундучок оказался обтянут окровавленной шкурой. Жаба, открыв глаза, внесла поправку в заклинание:

— Сундук деревянный обратно явись, серый пепел развейся, в шкуру тонкую обратись!

Над сундуком взметнулось серое облако, моментально заполонившее всю комнату. Чихая и кашляя, Иван поспешил распахнуть окно. Когда пепел осел, глазам присутствующих предстал сундук, изнутри обитый крокодиловой кожей. А по всей комнате оказались разбросаны и развешаны тонкие кожаные ремешки. Некоторые даже с пряжками.

— Мила, тебе только в кожгалантерее работать, — заметил Иван. — Может, не надо больше?

Но жаба упрямо принялась бормотать новое заклинание. Иван и обезьянье семейство, решив не искушать судьбу, удалились из дома и теперь наблюдали за процессом восстановления через раскрытое окно. На сей раз, сундучок окутало плесенью. Теперь он выглядел, как светло-серая моховая кочка. Кроме того, в воздухе отчётливо запахло тысячелетней тухлятиной. Жаба ойкнула, замахала лапами и принялась исправлять упущение:

— Сейчас я заморожу запах!

Борода плесени разлетелась по комнате отдельными клочками, а сундучок покрылся толстым слоем льда. Температура в комнате явно упала ниже ноля.

— О, я вижу пергаментные листы, правда, что на них было написано — непонятно, — с воодушевлением квакнула жаба.

— Мила, ты сейчас заснёшь, как тогда, осенью, — сказал Иван и, видя, что она готовиться к новой магической атаке, добавил: — Только не надо тепла прибавлять, а то ты дом спалишь! Оставь, как есть, скоро лёд оттает, тогда и посмотрим.

Но, как уже сообщалось, Мила была существом настырным. Она всё-таки продолжила магичить:

— Явись, покажись, в блеске ярком, в виде начальном…

— Зачем ей блеск? — шепотом спросил Шимми.

Иван пожал плечами.

— Наверное, так надо. Но, давай, на всякий случай, отойдём подальше.

Мила закончила заклинание, внутри дома что-то громко стукнуло, после чего воцарилась тишина. Иван зашёл в дом и обомлел. Мало того, что вся комната была засыпана пеплом, обвешана клочками серой плесени и кожаными ремешками, так теперь там, где раньше находился сундучок, стоял огромный прозрачный куб, внутри которого четко виднелись коричневые пергаментные листы.

Мила небрежно махнула лапой.

— Вот, получайте!

Шимми прижал нос к холодной поверхности куба и прочитал на одном из листов:

— Я, Шимми, добровольно и навеки отдаю себя в рабство Агасферу Розенкрайцеру… Да, это оно! А как достать?

Иван обошёл куб со всех сторон и попытался сдвинуть его с места. Куб не шелохнулся.

— Тяжелый. Может, разбить? Мила, что это за материал?

— Понятия не имею. Вам восстановленный договор был нужен? Вот он. А что за стекляшка — не знаю!

Иван буркнул что-то нелестное о недоделанных магах, достал нож и колупнул прозрачный куб. На гладкой поверхности не осталось и следа.

— У меня стеклорез есть, — Шимми кинулся в угол и достал из поясной сумочки предмет треугольной формы.

— Что это?

— Зуб дракона. Бронированные и заговоренные стекла только так режет! Дай-ка…

Но и зуб дракона не оставил на кубе даже царапины. Шимми с удивлением поглядел сначала на драконий стеклорез, потом на прозрачный куб, и челюсть его отпала книзу.

— Не может быть! Это же алмаз!

Будь у Ивана на голове фуражка — волосы, вставшие дыбом, сбросили бы её на землю. Алмаз, объёмом в кубический метр? Такого не бывает! Но не верить Шимми, как повидавшему не одну сотню драгоценных камней, у Ивана причин не было. Он уселся на пол около кристально-чистого куба.

— Эх, на него можно островок приобрести, — потирая руки, сказал обезьян.

— Шимми, — слабым голосом сказал Иван, — на этот алмаз можно всю Африку купить. И Австралию в придачу.

— Надо только мой договор из него достать.

— А что там ещё внутри? — подала голос Шанель.

Иван вгляделся во второй пергаментный лист и с удивлением прочитал:

— Я, Кощей Бессмертный, закладываю свою душу демону Барбатосу в обмен на оказание услуг по нахождению сокровищ… Не понял, откуда здесь взялась кощеевская закладная?

— А, это Агасфер упёр, когда грабил замок Кощея, — пояснил Шимми.

— А что, замок Кощея разграблен? — изумился Иван.

— Ну, да! После карнавала Агуша для виду увёл караван, потом вернулся и принялся тащить всё, что плохо лежало. Даже каменного идола утащил, зачем, правда, непонятно. Долго возил, продать никому не удалось, бросил где-то. А когда дошло до продажи кощеевских сокровищ… Ох, он и ругался потом! Оказалось, что почти все кощеевы драгоценности — сплошные подделки. Как Алмаз Судьбы, помнишь?

Прошин помнил. Алмаз Судьбы оказался дешевым стразом, в котором они обнаружили смертельную иглу… Иван вздрогнул.

— Как вы думаете, Кощей похож на последнего идиота? — Шимми, Шанель, Мила и даже мелкий посмотрели на Ивана. Он продолжил свою мысль: — При всех его недостатках, он — далеко не дурак! И я уверен, что он спрятал в фальшивый алмаз фальшивую же иглу! А мы, да и сама Смерть, всё за чистую монету приняли! Вот почему Мила до сих пор не превратилась в человека!

Лягушка огорчённо вздохнула — занавески на окнах колыхнулись от её дыхания.

— Значит, надо отыскать настоящую иглу и прикончить скелета! — Шимми широко улыбался — ничто ему не могло испортить настроение, потому что он обрёл свободу.

— На острове Буяне стоит дуб столетний, на дубу том сундук кованый… — пробормотал Иван. — Как туда попасть? Кто-нибудь из вас силён в географии?

Среди присутствующих географов не оказалось.

— Должен же быть какой-то способ укокошить Кощея и вернуть Миле человеческий вид! Ладно, поживём — увидим, — философски сказал Иван.

— Как скажешь, — согласился Шимми. — Мы у тебя поживём.

Иван смущённо кашлянул — он совсем не это имел в виду. Но нельзя же сказать Шимми, мол, скатертью дорога!

К тому же, с появлением обезьяньего семейства в доме Прошина Мила перестала рваться с ним на работу и с удовольствием вела задушевные беседы с Шанелью. Шимми с обретением свободы прекратил воровские вылазки и понемногу чинил всякие мелочи, до которых у Ивана руки не доходили.

Шушпан, так звали сына Шимми, некоторое время честно сидел в доме — дня два, наверное. Потом родители за ним не уследили, и Шушпанчик убежал к соседским ребятишкам. Вскоре вся улица знала, что в доме Прошина живёт целое семейство дрессированных обезьян — ребятишки с утра выстраивались перед калиткой в очередь, чтобы поиграть с Шушпаном.

Гигантский алмаз, ввиду невозможности сдвинуть его, накрыли красной скатертью — получился неплохой стол, стоимостью… точную цифру сказать трудно. Если уважаемый читатель прибавит к ста двадцати рублям — цене скатерти, много-много нулей, то получит примерную стоимость импровизированного стола.