Не жизнь, а сказка - Шевченко Андрей Вячеславович. Страница 47

Впрочем, вскоре у дровосеков-богатырей появилась надежда на помощь. На третий день судьба подкинула им бесплатную рабочую силу в виде шайки разбойников. На лесных братьев должно быть снизошло помутнение рассудка — их осенила блестящая, но безрассудная мысль напасть на наших путешественников. Они бы сначала хоть посмотрели, на кого выскакивают из засады…

Но разбойники в количестве двадцати бород к своему несчастью не стали разбираться, кто перед ними, и с воплями и улюлюканьем вывалились из зарослей, потрясая разнокалиберным оружием и веревками. Потенциальные жертвы притормозили коней и печку. Лицо Конана расплылось в широкой и дружелюбной улыбке.

— Ну, наконец-то, махач!

Киммериец спрыгнул с коня и двинулся на спешащих к нему разбойников. Ваня и Грыст, похватав в руки по березовому полешку, десантировались с печки, и сразу же оказались в гуще событий. Людвиг лихорадочно пытался достать меч, упакованный где-то на вьючной лошадке.

Блестящая мысль о нападении стала казаться разбойникам уже не столь сверкающей, когда первая пятерка лесных братьев полегла от кулаков Конана — киммериец даже не потрудился достать меч. Сверкание идеи совсем померкло, когда березовое полешко Вани уложило вторую пятерку нападавших. И желание драться пропало бесследно у оставшихся стоять на ногах, когда вступил в дело Грыст — тролль небрежно присоединил ещё пять лесных бород к горке уже отдыхающих на траве. Уцелевшие в короткой схватке разбойники бросились к рыцарю, всё ещё пытавшемуся освободить меч.

— Сдаёмся! Пощады! — хором завопили они, подбегая к Людвигу, надеясь найти у него защиту от трех кровожадных демонов.

В этот момент Людвигу, наконец, удалось рывком освободить меч — лезвие его описало широкую дугу и случайно отсекло полбороды ближайшего разбойника. Поняв, что и здесь пощады ждать не приходится, уцелевшие лесные братья бросились врассыпную. Не ожидавшие такой подлости богатыри, только начавшие развлекаться, не успели поймать никого из беглецов.

На дороге осталось лежать пятнадцать человек в живописных позах, а вокруг валялось разбойничье оружие. Окажись здесь художник баталист Верещагин — мир увидел бы шедевр "Апофеоз войны -2 "

— Ну, вот, я даже размяться не успел, — расстроено протянул Конан.

— Я тоже, — сказал Людвиг, тщетно пытавшийся теперь засунуть меч туда, откуда с таким трудом его вытащил.

— Ты вообще монстр! — похвалил Конан. — Видел, как они от тебя бросились наутек?

— А то! — рыцарь всё ещё пытался пристроить меч на место, поэтому не увидел ехидной ухмылки киммерийца.

— А с этими что делать будем? — спросил Грыст, показывая на разбойников, валявшихся повсюду в беспамятстве.

— По уму, надо бы их Сполоху на расправу отдать, — сказал Ваня. — Но это же назад возвращаться.

— Отпустим что ли?

— Так они ж опять разбойничать начнут, — возразил Иван.

Тем временем жертвы помутнения рассудка начали приходить в чувство. По одному, по два они открывали глаза и со стонами ощупывали подбитые глаза, вывихнутые челюсти и шишки на головах.

— Придётся с собой тащить, — недовольно сказал Конан. — А у нас закуски и без того почти нет.

Вульгарная провизия, само собой, сразу же превратилась в закуску, как только в корчме друзья прикупили три бочонка пива. Но вот-вот закуска должна была вернуться в исходное состояние — Грыст, например, в принципе не признавал мелкой посуды.

— Пусть тогда пользу приносят — дрова для печи рубят, — изрёк Людвиг, любующийся упакованным мечом.

Ответом ему было поражённое "о-о-о" трех побратимов — им подобная мысль даже в голову не приходила. Очухавшимся лесным братьям быстро обрисовали ситуацию и поставили перед выбором: либо они едут с богатырями в роли дровосеков и истопников, либо их предают смертной казни через поедание. На роль палача был выбран, само собой, Грыст, о чём Конан разбойников и уведомил. Грыст улыбнулся, вспомнив, что на Ратном поле его тоже подозревали в людоедстве.

Если разбойники сначала и колебались, то, увидев улыбку тролля, мигом отбросили все сомнения и тут же согласились сопровождать отряд в роли кого угодно. Правда, перед богатырями тут же возникла задача: как охранять пленных? Они же должны перемещаться: рубить дрова и приносить их к печке. После недолгого совещания было решено связать разбойников по два — левую ногу одного к правой ноге другого. Тогда, даже если они решатся на побег, далеко не убегут.

Идея, в общем-то, была правильная… это если не принимать в расчёт страх разбойников перед дружелюбной улыбкой Грыста. Стоило отпустить связанных попарно пленных в лес для сбора дров, как они помчались в разные стороны, петляя, словно обкурившиеся дихлофоса тараканы. И опутанные ноги им не помешали развить невероятную скорость. Богатыри, разинув рты, только проводили глазами исчезающих разбойников. В итоге, команда добровольных помощников дровосеков составила одну персону — пленника с кудлатой бородёнкой, которому не хватило пары.

— Н-да, неудачно получилось, — почесал затылок Ваня.

— Ну, уж этот от меня не уйдёт! Он у меня знаменитым дроворубом станет! — прорычал Грыст, которому надоело корчевать деревья. — Лично следить за ним буду!

— Да и я глаз с него не спущу! — пообещал Ваня.

Мужичок затрясся мелкой дрожью, когда зелёный великан схватил его за шкирку, поставил на ноги и сунул в руки трофейный топор.

— Держи и шагай вон к тому дереву!

Несчастный разбойник был до того запуган троллем, что даже не подумал обратить оружие против пленителей. Он покорно подошёл к указанному дереву и принялся его рубить. С двух сторон от него стояли Грыст и Ваня и зорко наблюдали, периодически давая советы, как лучше рубить и как правильнее складывать полешки. Спустя три часа, когда солнце уже готовилось укатиться на боковую, требуемое количество дров наконец-то было заготовлено и перетаскано к печке.

— Вы вдвоём в десять раз быстрее бы это сделали, — зевая с риском вывихнуть челюсти, сказал Людвиг. Конан промолчал — он спал.

Ваня и Грыст переглянулись — действительно, такими темпами они никогда не доберутся до нужного места. Пришлось им снова браться за инструменты, благо, что киммерийский двуручник можно было оставить в покое — после разбойников осталась уйма топоров. Пленённый в результате проникся горячей благодарностью к рыцарю.

На следующий день пленника усадили на печь, и Ваня с Грыстом устроили ему форменный допрос. Для начала они спросили, как его зовут.

— Филипп Красивый, — важно представился он, вздернув кудлатую бороду вверх.

— Красивый? — рот Грыста расплылся в улыбке. — Это кто ж над тобой так пошутил?

— Кто-кто, — мужичонка вдруг засмущался и покраснел, — Баба Яга наша.

— Так, Филька, а с этого места поподробнее! — оживился Иван, услышав про бабу Ягу. Уж так повелось, что старушки, обитающие в лесных чащобах, числились исконными врагами мирных поселян, царской власти и богатырей. Зато с Кощеем, да прочей нечистью дружбу водили! Или вот, с разбойниками! А Ваня, хоть пока и дурак, но всё же осознавал свою ответственность, как царского сына за то, что творится в землях русских.

Филька, благодарный за то, что его не только не съели, но ещё и накормили и напоили, охотно отвечал на вопросы. Оказалось, что разбойничья шайка в этих местах обитает давно, но с переменным успехом. Периодически они нарывались то на царских дружинников, то на богатырей одиночек, ищущих славы. Результаты этих схваток были одинаковы — шайка отгребала по-полной, а выжившие разбегались по лесам. Потом пострадавшие в неравном бою разбойники вновь собирались в доме Бабы Яги, она их подлечивала и снова отправляла продолжать нападения на честных граждан и торговцев (заметьте, даже разбойники разделяют эти две категории людей!!!).

— То есть, притон ваш у старушки находится? — уточнил Грыст.

— Ага, — мрачно подтвердил Филька, — у новой Бабы Яги.

— А старую куда дели? — спросил Конан, ехавший рядом с печью и внимательно слушавший разбойничьи откровения.