Не жизнь, а сказка - Шевченко Андрей Вячеславович. Страница 52

Должно быть коню киммерийца под ноги бросился какой-нибудь таракан и испугал его, потому что жеребец вдруг встал на дыбы. Грыст отпрыгнул назад, но недалеко — помешала печка. На глиняной стене тут же образовалась солидная вмятина.

— Тише ты, транспорт поломаешь! — шикнул на тролля Иван, с трудом сдерживаясь, чтобы не рассмеяться.

— И как мы в твоём списке оказались? — слегка заикаясь, спросил Конан.

— Глупый, ты же меня там, на поляне, поймал и победил! А Грыст здесь, только что!

— Ой, лучше бы я выслушивал её ругательства! — схватился за голову тролль. — Знал бы — не притронулся!

— Не переживайте, я пока ещё не решила, кого из вас выбрать! — неправильно поняла волнение богатырей Марья.

Грыст и Конан, получившие отсрочку, как-то присмирели и стали невероятно-задумчивыми. Варвар даже начал как-то слишком пристально вглядываться вдаль — не иначе намечал путь к бегству. Прочая же компания пребывала в относительно-приподнятом состоянии — на их независимость никто не покушался.

На следующий день дорога исчезла. Ваня остановил печь и уставился на две колеи, теряющиеся в густой траве. Конан, привстав на стременах, посмотрел вперёд.

— Дороги там нет! Только какая-то развалина.

Действительно, впереди просматривался полуразрушенный дом. Вернее, нагромождение бревен, отдалённо напоминающее полуразвалившийся дом — творение безумного архитектора. Пространство перед развалюхой заросло густейшей травой и разнокалиберными цветами — от крошечных красно-черных "божьих коровок" до огромных подсолнухов. Ваня спрыгнул с печки, наклонился к какому-то ярко-красному цветку и понюхал.

— Красивый! И пахнет здорово!

— Дурью маешься! — проворчала Марья. — Нам явно сюда. Наверное, это вход.

Суровая дева-воительница спешилась и решительно направилась к темной дыре. Богатыри переглянулись, но следовать за ней не торопились. И правильно.

Едва Марья подошла к входу, как изнутри раздался душераздирающий вой, и из тьмы к девице бросилась какая-то бледная фигура со сверкающими глазами. Три коня — два рыцарских и киммерийский жеребец, услышав дикий вой, тут же сделали три солидных кучки "яблок", а из поддувала печки вывалилась горка золы. Дева-воительница, не раздумывая ни мгновенья, размахнулась и от души нанесла два хука туда, где сверкали глаза неведомого противника. Послышалось "кляк-кляк", потом короткий стон, а затем… А затем был громкий "бум" и грохот рушащихся бревен.

Строение, непонятно за счёт каких сил державшееся, обрушилось. Вход исчез, скрыв от богатырей Марью и неведомое существо. Побратимы тут же бросились разгребать завалы. Силой Ивана, Конана и Грыста создатель не обидел, потому тяжеленные брёвна довольно быстро были убраны. Людвиг, как наиболее пострадавший в неравном бою с осами, и Филька, почему-то побежавший менять штаны, в разборе завала участия не принимали.

Наконец богатыри узрели две светлые фигуры. Одна — Марья, а вторая — неизвестно кто. Обе были вытащены на травку, после чего побратимы приступили к расследованию. Черноволосая девица имела здоровущий шишак на голове и мирно лежала в беспамятстве, чему богатыри были только рады. А вот обитатель бывшего полуразвалившегося, а ныне развалившегося полностью дома, их заинтересовал.

Был он среднего роста, тощий, одет в какое-то рубище грязно-серого цвета. На вид — старичок преклонных лет. И на лицо страшненький по любым меркам: нос крючком, длинная, лохматая седая борода, а вокруг глаз два черно-фиолетовых круга.

— На Людвига похож, — заметил Ваня. — У него тоже глаз не видно.

— Эй, просыпайся! — Конан легонько похлопал незнакомца по щекам, чуть не оторвав тому голову.

Киммерийские методы могут разбудить даже Рипа Ван-Винкля.

— Опять ночь? — простонал незнакомец, тщетно пытаясь открыть глаза.

— Нет, ясный день, ты разве не видишь? — удивился Ваня.

— Ежу понятно, что не вижу! Тебе бы так врезали! — рассердился незнакомец, потрогал глаза и поморщился: — Опять с фингалами две недели ходить!

— А я думал, ты всегда такой… синеглазый!

— Что за жизнь такая — понаедут дураки, шуток не понимающие, да ещё и издеваются! Опять, небось, дом развалили?

— Так эта груда брёвен называлась домом? — уточнил Грыст.

— Груда? — убито спросил старичок. — Подымите мне веки, я хочу посмотреть!

— Он ещё и дразнится, — проворчал Людвиг, открывший себе рукой один глаз.

Сердобольный Ваня помог незнакомцу. Тот, взглянув на разруху, обречённо вздохнул:

— Работы на месяц. И чего вам у Вия понадобилось?

— А ты откуда знаешь, что мы Вия ищем?

— А чего ж мне не знать, если вы сюда пришли? Я — Вий!

— Ой! — Ваня отпрыгнул в сторону. — А я думал, ты сказка!

— Сам ты дурак сказочный! — сердито проворчал Вий.

— Смотрите-ка, меня определил сразу! — обратился Ваня к друзьям. — Точно Вий!

— И цветочки, наверное, вытоптали, — продолжал бурчать Вий, ползая на карачках и на ощупь трогая траву и цветы. — Хоть кто-нибудь удобрил их, или я опять впустую пострадал?

— Чего? — богатыри с удивлением уставились на Вия.

— Когда сюда приезжает кто, я шумлю слегка, — пояснил тот. — Ну, и от испуга некоторые удобряют землю. Цветочкам удобрения нужны, а где их взять? Вот я и придумал способ. Поэтому некоторые недалекие люди и назвали мой дом нечистой церковью. Ну, так никто из вас не внёс свой вклад?

— Лошадки, разве! — пожал плечами Конан.

— И я разок… удобрил, — пискнул Филька, поменявший, наконец, штаны.

— И то ладно, — буркнул Вий. — А то ведь как бывает? Приедут, в глаз дадут, да ещё и дом порушат! И всё зазря!

— Каждый раз в глаз бьют?

— Каждый, — кивнул Вий. — Как будто других мест нет! Потому и приходится просить веки мне поднять… Даже присказка уже появилась…

— В темноте только твои глаза и видно, потому туда и метятся, — пояснил Ваня. — Ты бы зажмуривался, а потом пугал!

— Вот балбес! Как же я увижу, куда иду? Наткнусь на основной столб и сам же дом разрушу! — возмутился старичок.

— Сам балбес! — в кои то веки Ваня рассердился. — Дом твой всё одно разрушен, а так ты ещё и с фингалами на пол-лица!

— Хм, — Вий задумался, — а дурак ведь дело говорит! Решено, в следующий раз попробую шуметь с закрытыми глазами!

— Отлично! — в разговор вмешался Конан, как всегда, с киммерийской дипломатичностью. — Мы тебе совет умный дали, а ты нам сейчас кое-что скажешь!

— Скажу, — подтвердил Вий. — Обратная дорога там, откуда вы приехали. Чтобы на неё попасть вам надо развернуть коней…

— Э-э, нет, так просто ты от нас не отделаешься! Нам нужно знать, куда Кощей упрятал Иванову невесту!

— Мало ли кому что нужно! Если я всяким проходимцам буду…

— Будешь! Потому что в противном случае мы тебя с собой в стольный град захватим. А там при всём честном народе царь тебя велит на кол посадить!

— Ух ты! А за что? — неподдельно удивился Вий.

— Ну… как это? Ты — злобный, вот! — Конан, похоже, исчерпал запас красноречия и молча взглядом показал Ивану, дескать, выручай.

— Да! Ты — очень злобный! — с воодушевлением начал Ваня, но на том перечень преступлений Вия и иссяк. Русский богатырь почему-то не смог припомнить никаких подробностей.

Грыст пожал плечами: мол, я вообще не в курсе. Людвиг самозабвенно изображал Будду в нирване, что с его опухшим и неподвижным лицом было выполнить незатруднительно.

— А ещё? — спросил Вий. — Неужели только и говорят, что я всего лишь злобный? Не, ну что за жизнь такая?!! Стараюсь, стараюсь, слухи ужасные о себе распространяю, а на выходе что? Злобный! Тьфу!

— Ты о себе слухи распространяешь? — удивился Ваня.

— А как же! Иначе, все, кому не лень, сюда потащатся! И так оракулы да волхвы одолевают, мол, подскажи, да расскажи, да дай попробо… а нет, это из другой истории! Ну, в общем, катитесь своей дорогой!

— А хочешь мы тебе заудобряем всю поляну совершенно безвозмездно? — предложил Грыст. — А ты нам в благодарность скажешь, где Ванькина невеста!