Тени Марса - Корепанов Алексей Яковлевич. Страница 26
—Да, «Шеффилд»! — сразу включилась Флоренс. — Или надпись вот здесь, на стене: «„Буллз" — лучшие!»
— «Терминатор — ты плохой губернатор!» — подхватил ареолог. — Представляешь свои ощущения?
Флоренс отрицательно покачала головой: — Нет, не представляю. Наверное, глубокий шок — Навсегда. Во всяком случае — надолго.
— Как у того парня, что нашел вполне современный гвоздь в глубокой шахте, в глыбе горной породы, — добавил Алекс Батлер. — А насчет банки из-под пива... Читал я в детстве что-то такое, брат притащил... Я тогда фантастику вообще глотал как попкорн... Прибыли такие, как мы, астронавты-исследователи на далекую-предалекую планету, через всякие подпространственные гипертуннели, на запуск уймища энергии ушла... Вышли из своего шаттла, а на скале баллончиком-распылителем выведено: «Здесь были Джон и Мэри». Без всяких технических ухищрений туда попали, просто Джон этот обещал показать своей возлюбленной далекие неземные края. И показал...
— Красиво... Перенеслись силой любви.
— Вот-вот, Мы даже и не подозреваем о своих настоящих способностях.
— С тобой не соскучиться, Алекс.
— Да? — Ареолог грустно усмехнулся. — Не все так считают, Фло. Например, жена моя настоятельно советовала мне поменьше витать в облаках, а все силы сосредоточить, скажем, на ремонте дома. Или на замене мебели. — Он махнул рукой. — Ладно, это не тема для разговора на пути не куда-нибудь, не в супермаркет, а к Марсианскому Сфинксу!
— Ремонт — тоже дело нужное, — заметила Флоренс.
— Не ремонтом единым... Так вот, насчет пива и зубной пасты. О необъяснимых исчезновениях людей» кораблей, самолетов тебе, надеюсь, известно?
— Кое-что. Бермудский треугольник, звено «эвевджеров», какой-то пехотный полк еще лет двести назад... Говорят, что многих похищают инопланетяне. Хочешь сказать, что мы можем обнаружить здесь пропавшую экспедицию Фосетта или тот углевоз «Циклоп», что исчез по пути к Норфолку?
— Именно, Фло, именно! — Алекс Батлер притронулся к плечу своей спутницы, и этот жест можно было расценить как признательность. — Чертовски приятно, когда тебя понимают, причем понимают правильно и сразу. У тебя действительно великолепная память, Флосси, — я, например, совершенно не помню, куда плыл этот «Циклоп».
— Это еще мелочи, — небрежно махнула рукой нанотехнолог. — Я чуть ли не наизусть знаю «Курс наносборки второго уровня» Голдфилда и Крэйтера, а там объем, пожалуй, как у Библии. Собственно, это и есть моя Библия.
— Теперь понимаю, как тебе удалось обойти конкурентов.
— Думаю, не только поэтому, — возразила Флоренс. — Так что там твоя гипотеза? Я что-то не вижу здесь ни пропавших земных кораблей, ни самолетов.
— Возможно, мы просто еще не дошли. Как тебе такое: Сфинкс — это что-то вроде суперпылесоса, такие пылесосы кто-то оставил в каждой звездной системе. С помощью тех же гипертуннелей они втягивают в себя все, что попадется, с планет системы, а хозяева раз в сколько-то там сотен или тысяч лет очищают мешки и смотрят, что туда попало и на что может сгодиться. Этакая космическая раса сборщиков всякой всячины.
— Фантазер! — с восхищением сказала Флоренс. — Сдается мне, ты фантастику не только читал но и писал.
— Нет-нет, только стихи, — запротестовал Алекс Батлер. — Стихи как-то сразу выплескиваются, а над прозой сидеть надо. Растягивать время мы, увы не умеем. — Он помолчал и добавил с нажимом: Пока.
— Фантазер... — повторила Флоренс. — Космический пылесос... А у меня впечатление такое, что не пылесос здесь работал, а космическая щетка — Все подмела, только эту пуговицу пропустила. Здесь же совершенно пусто. Почему?
Алекс Батлер пожал плечами:
— Ну, наверное, потому что не сорили. Не разбрасывали банки из-под пива. Они же тут не устраивали рок-концерты или матчи «Буллз» и «Кингз». А вообще, Фло, — он медленно обвел взглядом древние стены, — если бы камни могли говорить, они многое бы рассказали. Такое, что мы и вообразить себе не можем. Представляешь, если бы обрели голос строения Гизы или пирамиды в Теотиуакане... Или обломки того тунгусского феномена... Или мегалиты Стоунхенджа...
— Стоунхендж... — еле слышным эхом не сразу отозвалась Флоренс. Ей почему-то стало неуютно, словно она осталась в одиночестве на вершине голого холма, обдуваемого холодным ветром. Сердце внезапно сбилось с ритма и, пропустив удар, так зачастило, что в висках застучали маленькие злые молоточки. — Стоунхендж...
— Ну да, — сказал Алекс Батлер, не заметив этой перемены в состоянии напарницы. — «Каменная изгородь». Мегалиты и Кольцо Сарсен — «серые бараны», Кольцо Трилитонов и Пяточный камень... На некоторых фотоснимках видно, что от камней уходят в небо световые колонны, иногда звуки какие-то щелкающие, жужжание... Между прочим, есть такое предположение, что Стоунхендж построен пришельцами. Ты там не бывала?
— Нет, — выдохнула Флоренс. Сердце постепенно успокаивалось, а вот тоскливое сосущее ощущение одиночества и неуютности никак не проходило.
— А мне довелось, в девяносто, кажется, девятом. Впечатление, конечно... — Ареолог, зажмуриваясь, покачал головой. — Нет слов. Другой мир. Марс Хотя до Солсбери оттуда рукой подать. Тишина просто сверхъестественная, жутковатая какая-то, только временами ветер шумит... И словно видишь фигуры друидов, не глазами видишь, а каким-то иным, внутренним зрением... А вернешься к стоянке — и все, конец иллюзиям! Толкотня, дети вопят, в магазинчике не протолкнуться — полотенца, футболки со Стоунхенджем продают, рядом забегаловка — и там тоже яблоку негде упасть. Как тебе нравятся названия: «каменный пирог», «друидские сосиски»... Откровенно говоря, не удивлюсь, если и здесь лет этак через тридцать-сорок будет вовсю работать закусочная «У Марсианского Сфинкса». Еще кого-нибудь из нас пригласят тут подрабатывать, в качестве живой рекламы...
— Стоунхендж... — еще раз сказала Флоренс; она шла рядом с ареологом походкой робота, словно не осознавая, что именно идет, а не стоит на месте. — Почему ты сказал про Стоунхендж?
Алекс Батлер замедлил шаг и с некоторым недоумением посмотрел на напарницу.
— Что значит «почему»? Просто к слову пришлось. — Он по-прежнему не замечал странного состояния Флоренс. — Вспомнил самые знаменитые сооружения — Гиза, Теотиуакан, Стоунхендж... О! — он воздел кверху палец и остановился. — Точно, Фло! Ты права — не случайно. На подсознательном Уровне сработало.
— Что сработало? — У нанотехнолога вдруг пере хватило дыхание.
— И пирамиды Гизы, и пирамиды Теотиуакана, и Стоунхендж, все их углы, размеры, всякие другие со. отношения укладываются в единый математический код. Да, и еще Ангкор в Камбодже. Древняя столица. И точно такой же математический код у здешних нефракталов. Так что я эти примеры выдал чисто автоматически — я же чуть ли не с детства во всем этом копаюсь... А почему тебя зацепил Стоунхендж? Если имеешь что-то против, заменим его на Авебери — это самый большой каменный круг на Земле, он тоже в Уилтшире. И там тот же математический код. Считай, что я назвал не Стоунхендж, а именно Авебери.
— «Фрейдистские штучки», сказал бы наш Лео. — Флоренс попробовала улыбнуться. Сердце наконец вернулось к нормальному ритму, и исчез голый холм, и утих холодный ветер. — Воображение что-то разыгралось...
— Тут разыграется, — согласился Алекс Батлер, на ходу поводя из стороны в сторону лучом фонаря. — А давай-ка мы с тобой на время превратимся в бесстрастную аппаратуру, — он похлопал по видеокамере, прикрепленной на поясе, — в такие вот штуки. Без эмоций. Будем просто фиксировать, как какие-нибудь «Спирит» и «Оппотьюнити», наши славные марсоходики.
— Попробую, — неуверенно сказала Флоренс. Алекс Батлер пошел быстрее, по-военному чеканя шаг, делая четкую отмашку руками и декламируя на ходу, в такт своему строевому шагу: