Тайны рун. Наследники Одина - Кормилицын Сергей. Страница 5

Во второй половине XIX в., впрочем, интерес к истории, основанной на документах, археологических находках, свидетельствах современников, несколько подугас. Нет, конечно, среди академических ученых вовсю продолжались жаркие споры о генезисе рун, о том, произошли ли они из испорченной латиницы, как заявлял доктор Людвиг Виммер [23], или, как считали его оппоненты, из греческого курсива. Но кого из обывателей интересовали эти высоконаучные споры? Гораздо интереснее для массовой публики к этому времени стал вопрос о достижении личного могущества при помощи потусторонних сил. Гнет разом навалившегося на Европу технического прогресса был для среднего европейца столь тяжел, что он искал спасения в эзотерике, в мистике, где угодно, лишь бы не чувствовать своего постепенного, но неуклонного отставания от жизни, все более и более изменявшейся под руководством «яйцеголовых».

Собственно, в этом одна из причин, отчего всего через несколько десятилетий после описываемого периода Адольфу Гитлеру и иже с ними так легко удастся подмять под себя «Германию герра профессора». Профессора, ученые, высоколобые специалисты по решительно всем вопросам, подчас недоступным пониманию среднего бюргера, утратили к тому времени авторитет среди толпы, стали из героев, как это было в середине XIX в., антигероями. Но начиналось это, повторимся, уже тогда, в последние десятилетия уходящего века пара.

Итак, на смену интересу к, так сказать, вещественной истории, пришло новое увлечение — мистика и поиски древнего знания. В весьма значительной степени за эту смену приоритетов ответственна наша соотечественница Елена Блаватская [24]. Впрочем, в Европе хватало мистиков и без нее, однако индийско-тибетскую ориентацию принесла именно она. Точнее, обратила на нее внимание. Книги, подобные сочинению немецкого философа Шлегеля «О языке и мудрости индусов», издавались с самого начала XIX в., но широкая публика не обращала на них особого внимания, а явление мадам Блаватской, активно «отыгрывавшей» образ обладательницы древнего знания, произвело впечатление на многих и многих. Сложно представить, как без ее участия развилась бы арийская идея, ставшая впоследствии одним из основных элементов расового учения национал-социализма [25].

По меньшей мере Йорг Ланц фон Либенфельс — один из создателей расовой теории, — оказавший серьезное влияние на становление мировоззрения Адольфа Гитлера, многие элементы доктрины Елены Блаватской использовал, искусно встроив их в собственные умозаключения.

Отвлечемся на краткое время от истории рун: этот человек заслуживает того, чтобы о нем рассказать чуть подробнее. В современной историографии его имя если и упоминают, то лишь для того, чтобы очередной раз заявить о его безумии и невменяемости. Впрочем, если верить тем, кто, описывая историю Германии, берется давать некие морально-этические оценки, практически все немецкие философы консервативного или националистического толка были безумны. Хотя почему это так, отчего их следует считать более сумасшедшими, чем русских богоискателей начала XX в. — Бердяева, Соловьева, Розанова, право слово, неясно.

Между тем, если бы не было теории фон Либенфельса, того и гляди, не было бы национал-социализма. Именно ему принадлежит, например, идея воссоздания ордена тамплиеров, подхваченная позже Генрихом Гиммлером. Именно от него исходит понятие «недочеловек», которым теоретики национал-социализма несколько десятилетий спустя стали обозначать представителей всех народов, не родственных по крови германскому. Нет, Иорг Ланц фон Либенфельс сумасшедшим не был. А вот что про него можно сказать точно — так это то, что он был фанатиком, романтиком и большим любителем истории.

Именно это сочетание оказалось необходимым для того, чтобы на свет появились два его детища: Новый орден тамплиеров — воплощение мечты о возрождении германского рыцарства, элиты по крови и духу, и учение теозоологии, которое должно было стать обоснованием прав немцев на власть над всем миром.

Теозоология представляла собой пересмотренную историю человечества, описывающую постепенное вырождение прарасы боголюдей, арийцев, наделенных многими божественными атрибутами и способностями, вследствие вытеснения их зверо-людьми — представителями появившихся много позже древних рас и ассимиляции среди них. Борьбой первых и вторых объяснялись практически все события мировой истории и даже столкновения космических сил.

Понятное дело, что наследниками боголюдей фон Либенфельс объявлял немцев, а под зверолюдьми понимал все народы негерманского происхождения. Предлагался и способ возвращения себе божественных свойств и качеств — строжайшая сегрегация и выполнение программы действий, составленной в духе входившей тогда в моду евгеники, возвращение к, как бы это называлось на Руси, домостроевскому образу семейных отношений, безжалостное подавление развития культуры «низших» рас.

«Теозоология» имела под собой неплохую доказательную базу. Для подтверждения своих умозаключений фон Либенфельс не поленился проработать огромный пласт литературы и источников. Правда, факты он частенько притягивал за уши, однако, для того, чтобы поймать его на этом, необходимо было обладать не меньшим, чем у него самого, багажом знаний, познаниями в самых разных науках. А это было не просто: известно, что Йорг Ланц фон Либенфельс состоял членом двух весьма солидных научных обществ, углубленно занимался антропологией, палеонтологией, свободно ориентировался в мифологии многих народов.

То, что для доказательства истинности теозоологии привлекался инструментарий официальной науки, производило самое положительное впечатление на тех, кто сталкивался с этой доктриной впервые. Не мудрено, что юный австриец по фамилии Гитлер, приехавший в Вену, чтобы стать художником и архитектором, стал одним из приверженцев идей фон Либенфельса и постоянным читателем издававшегося им журнала «Остара».

На крючок теозоологии попался не один только юный Гитлер. Дело в том, что подобного рода идеи не были в ту пору чем-то необычным, — напротив, они были весьма популярны среди немецкой интеллигенции. Поэтому учение фон Либенфельса не только никого не удивило, но и нашло массу приверженцев среди самых просвещенных кругов немецкого общества. Впрочем, за кем только в ту пору не шли эти самые пресловутые просвещенные круги! Среди них находились почитатели самых бредовых философских доктрин, последователи Блаватской, Гурджиева [26], Горбигера. «Устрашившись бездны наук», обрушившейся на умы на рубеже веков, представители светского общества искали спасения в мистике и эзотерике, в магии и Каббале, шли за любым учителем, заявлявшим, что он способен «объяснить все». Классический европейский ученый, утверждая что-либо, говорит: это можно считать установленным, это представляется нам таким с точки зрения нынешнего уровня науки, а это пока еще неизвестно, или же — для того либо того-то существуют только те или иные гипотезы. Но авторы новых космогоний рубежа веков заявляли, что знают ответы решительно на все вопросы и могут дать окончательные объяснения любому явлению. Именно этим, вероятно, и объясняется столь великое число разного рода философских учений, более или менее популярных в то время. Бендеровская теория полой Земли, горбигерианская доктрина мирового льда, гурджиевское учение четвертого пути — эти названия можно перечислять почти бесконечно.

Впрочем, на доктрине мирового льда стоит остановиться отдельно. Хотя бы потому, что «Вель» [27], как ее стали именовать несколько позднее, пусть и появилась позже, чем сочинения фон Либенфельса, во многом согласуется с его идеями и тоже ориентирует уверовавших в нее на восхищение нордической культурой, северным расовым типом как наиболее правильными, истинными, в противоположность всем прочим — упадническим и ложным. Началось все с того, что Гансу Горбигеру однажды довелось наблюдать взрыв, произошедший при попадании расплавленного металла на замерзшую землю. «Откровение явилось мне в тот миг, — писал он в письме к приятелю, — когда я, начинающий инженер, наблюдал за ручьем жидкой стали, вылившейся на мерзлую землю. Вначале не было заметно ничего, затем произошел мощный взрыв». Аналогия родилась моментально: вот как появились небесные тела, звезды, планеты, галактики — вследствие столкновения огромной ледяной кометы и пра-Солнца. Это и был пресловутый Большой Взрыв: куски льда разлетелись в разные стороны, образовав то, что мы называем Солнечной системой. Луна, Юпитер, Сатурн — это ледяные массы. Каналы на Марсе — это трещины во льду. Только Земля не была целиком побеждена холодом, и на ней происходит вечная борьба между огнем и льдом. Все, что происходит на Земле, все живое, на ней обитающее, — проявление порожденной первовзрывом энергии, стремящейся выжить в мире, где царит энтропия. Однако некоторые биологические виды — мало того, некоторые народы и расы — обладают большим зарядом этой энергии, чем прочие. Им предназначена функция созидателей и правителей. Но силы энтропии, хаоса, постоянно борются с ними, стремясь погасить горящий в них огонь и сковать Землю льдом. Дальше — больше: столкновением огня и льда, как оказалось, можно объяснить практически все. Горбигер утверждал, что Вселенная есть живой организм, где все отражается во всем. Происходящее в космосе отражается в событиях на Земле, и наоборот.