Торговцы космосом - Пол Фредерик. Страница 17

– Какой еще контракт? Ничего я не подписывал. Да как ты смеешь так разговаривать со мной? Знаешь ли ты, кто я? Я литературный работник высшей…

Выражение его лица смягчилось.

– Ага, ясно, – понимающе кивнул он. – Сейчас я тебе помогу. Одну минутку, полоумный, я вмиг соображу кое-что.

Через минуту он действительно вернулся и протянул мне на ладони маленькую зеленоватую таблетку.

– Всего пять сотен, – угодливо зашептал он. – Может, последняя на пароходе. Хочешь, организуем припадочек. Не хочешь? Ну, тогда этой пилюльки тебе хватит перед высадкой.

– Перед какой высадкой? – завопил я уже в отчаянии. – Что все это значит? Я ничего не понимаю. Не надо мне твоей отравы! Только скажи мне, где я и что это за чертов контракт, а дальше я уж сам разберусь.

Он внимательно посмотрел на меня:

– Здорово же тебя отделали. Должно быть, треснули по башке. Ну так вот, чокнутый, ты в шестом трюме грузового судна «Томас Мальтус». Ветер или шторм – неважно, курс 273 градуса, скорость 300 узлов, пункт назначения Коста-Рика, везет таких вот олухов, как ты да я, на плантации «Хлорелла».

Поначалу я решил, что это грубая и неуместная шутка подвыпившего матроса.

– А сам-то ты?… – начал было я и умолк.

– Вот, скатился к чертовой матери, – докончил он с ожесточением и впился взглядом в зеленую таблетку на ладони. Затем, бросив ее в рот, продолжал: – Но я еще вернусь домой. – Глаза у него заблестели. – Я покажу им, как надо работать на плантациях. Через неделю меня уже назначат мастером, через месяц – управляющим, через год – директором компании. Я куплю пассажирскую линию «Кювард» и все ракетопланы отделаю чистым золотом. Только высший класс обслуживания пассажиров, все самое лучшее. Когда-то я сам водил суда по Атлантике. У себя на флагмане я отделаю твою каюту чистым золотом. Ничего не пожалею для друга, чокнутого. Не хочешь золотом, могу платиной. Не хочешь платиной, могу…

Я осторожно отодвинулся от него, но он даже не заметил этого, продолжая нести уже явный вздор. Какое счастье, что я не пристрастился к наркотикам. Отойдя подальше, с чувством полной безнадежности я опустился на пол и прислонился к перегородке трюма.

Кто-то сел рядом со мной:

– Хелло, – послышался вкрадчивый голос.

– Хелло, – ответил я. – Послушайте, мы действительно идем в Коста-Рику? Как мне повидать капитана? Произошла ужасная ошибка.

– О, стоит ли огорчаться! – воскликнул мой сосед. – Живи и жить давай другим. Мой девиз – ешь, пей и веселись.

– Убери свей грязные лапы! – завопил я.

Мой сосед разразился отборной бранью.

Я вскочил и поспешно отошел, натыкаясь на ноги и тела спящих на полу.

Мне вдруг пришло в голову, что, пожалуй я, никого да по-настоящему не знал массового потребителя, встречаясь с ним только тогда, когда пользовался его услугами, всегда принимал как неизбежное его слабости и пороки и лишь старался использовать их, не задумываясь, к чему это может привести. Мне вдруг страстно захотелось выбраться из шестого трюма, вернуться в Нью-Йорк, выяснить, какую злую шутку сыграл со мной Ренстед и почему он сделал это. Я хотел вернуться к Кэти, к дружбе с Джеком О'Ши, к своей большой работе у Фаулера Шокена. Ведь мне нужно было столько сделать!

Над запасным выходом светилась красная табличка. Я с содроганием представил себе, как в случае катастрофы сотни людей, набитых в трюмы, кинутся в эту дверь, давя друг друга.

– Посторонись, приятель, – произнес чей-то хриплый голос. Человек корчился от рвоты. Я открыл дверь запасного выхода и проскользнул в нее.

– Ты куда? – рявкнул здоровенный детина – часовой в форме сыщика частного сыскного агентства.

– Мне нужно повидать капитала. Я попал сюда по ошибке. Меня зовут Митчел Кортней. Я работник высшей категории в рекламной фирме «Фаулер Шокен».

– Номер! – грубо оборвал он меня.

– 16-156-187, – ответил я не без гордости. У человека можно отнять все – деньги, здоровье, даже друзей, но нельзя отнять у него короткий номер его свидетельства благонадежности.

Сыщик довольно миролюбиво закатал мне рукав до локтя, и в ту же секунду сильнейшая оплеуха обожгла мне лицо, и я отлетел к перегородке.

– Марш в трюм, болван! – заорал он. – Здесь не место для прогулок! Мне надоела твоя болтовня!

В полной растерянности уставился я на свою руку, где было вытатуировано: 1304-9974-1416-156-187723… Мой собственный коротенький номер совершенно затерялся среди длинного ряда цифр. Краска была точно такого же цвета, лишь цифры чуть-чуть отличались, но заметить это мог, пожалуй, один только я.

– Ну, чего ты ждешь? – снова рявкнул сыщик. – Никогда не видел своего номера, что ли?

– Да, не видел, – ответил я как можно спокойнее, хотя ноги у меня подкашивались от страха. Я здорово перепугался. – Впервые вижу этот номер. Его кто-то вытатуировал вокруг моего настоящего. Говорю вам, я – Кортней, могу это доказать. Я заплачу вам…

И полез в карманы, но они оказались пусты. Только тут я заметил, что на мне чужой, в каких-то подозрительных пятнах, поношенный костюм фирмы «Юниверсал».

– Что ж, плати, – нагло ухмыльнулся сыщик.

– Уплачу потом, – растерянно пробормотал я. – А сейчас проведите меня к кому-нибудь из начальства…

В это время из-за поворота внезапно вынырнул аккуратный, подтянутый офицер с нашивками лейтенанта.

– Что здесь происходит? – напустился он на часового. – Почему горит лампочка над запасным выходом? Почему непорядок в трюме? Сообщу агентству, что не справляешься с работой.

Он даже не взглянул в мою сторону.

– Виноват, мистер Коблер, – вытянулся часовой, отдавая честь. – Этот малый, похоже, накачался. Мелет всякий вздор, говорит, что он какой-то литературный сотрудник, попал сюда по ошибке…

– Посмотрите на этот номер! – завопил я, обращаясь к лейтенанту.

Лицо лейтенанта искривилось в брезгливой гримасе, когда я сунул ему под нос свой обнаженный локоть. Но часовой грубо схватил меня: – А ну, проваливай отсюда!..

– Подожди, – остановил его лейтенант. – Я сам разберусь. Номер, пожалуй, великоват, приятель. Для чего ты мне его показываешь?

– Он подделан. Справа и слева к нему приписаны цифры. Мой настоящий номер 16-156-187. Смотрите, как отличаются цифры!

Брезгливо задержав дыхание, лейтенант пристально посмотрел на татуировку.

– Гм. Вполне возможно. А ну-ка пойдем со мной.

Часовой торопливо открыл перед нами дверь. Вид у него был испуганный.

Через грохочущий хаос машинного отделения лейтенант провел меня в крохотную, как шляпная коробка, каюту вербовщика. Это был карлик с резкими чертами лица. Форма висела на нем как мешок.

– Покажи-ка ему свой номер, – велел мне лейтенант; я с готовностью сделал это. Затем он сказал, обращаясь к карлику:

– Надо посмотреть его личное дело.

Карлик сунул в проектор какую-то пленку.

– 1304-9974-1416-156-18723, – прочел он. – Гроуби Уильям Джордж, 26 лет, холост, третий ребенок в семье из пяти детей, неудачное детство, отец бросил семью, психически здоров, выносливость – 1, здоровье – 2,9, работал по второй категории семь лет, по полуторной – три месяца, получил образование по степени девять, заключил контракт по форме Б. – Он взглянул на лейтенанта. – Биография обычная. Есть особые причины заинтересоваться им?

– Этот парень утверждает, что он – служащий высшей категории и попал сюда по ошибке. Говорит, кто-то подделал его номер. Да и речь у него покультурней, чем у людей этого круга.

– Э, – воскликнул карлик, – пусть это вас не смущает. Неудачное детство, третий ребенок в семье – такие всегда стараются выбиться в люди, много читают. Особенно, обратите внимание…

– Довольно! – оборвал я его, не выдержав. – Я – Митчел Кортней и так богат, что могу купить вас со всеми потрохами без всякого ущерба для моего кармана. Я возглавлял отдел Венеры в Объединенном рекламном агентстве «Фаулер Шокен» и требую немедленно соединить меня с Нью-Йорком и прекратить эту идиотскую комедию! Действуйте же, черт побери!..