Торговцы космосом - Пол Фредерик. Страница 39

– Хорошо, мистер Кортней. – Чарли все старательно записывал в свой блокнот.

– Кто еще хочет высказаться по этому вопросу, прежде чем мы перейдем к следующему?

Бернгард, ревизор фирмы, поднял руку, и я дал ему слово.

– Относительно мистера О'Ши, – проворчал он. – Мы держим его как консультанта и платим немалые денежки. Я наводил справки – надеюсь, что не превысил своих полномочий, мистер Кортней, но такова моя работа, – так вот, я наводил справки, и выяснилось, что его консультации не стоят выеденного яйца. Вынужден также отметить, что и последнее время он взял довольно крупный аванс в счет будущих услуг. Если мы сейчас развяжемся с ним, – я хочу сказать, расторгнем контракт – он останется нам должен. И еще. Может, это и пустяк, но он тоже кое о чем говорит, – девицы из моего отдела жалуются, что он их преследует.

Мои брови взлетели вверх.

– Я считаю, Бен, что при всех условиях мы должны держать Джека О'Ши, хотя мода на него и проходит. В дальнейших авансах откажите. А что касается девиц, то, признаться, я удивлен. Раньше они не жаловались, когда он уделял им внимание.

– Вы видели его в последнее время? – ворчливо спросил Бернгард.

Я вспомнил, что давно уже не встречался с Джеком.

Остальные вопросы отняли немного времени, и я закрыл совещание.

Вернувшись к себе, я справился у дежурной секретарши, здесь ли сейчас Джек О'Ши, и, если он поблизости, попросил прислать его ко мне.

Он вошел, громко чертыхаясь. От него разило вином.

– Черт побери, Митч, хватит!.. Не успел подцепить малютку, как ты требуешь меня к себе. Неужели и ты веришь во всю эту затею с консультациями? Вам нужно было мое имя, чего еще вам от меня надо?

Вид у него был ужасный. Он был похож на крохотного толстого капризного и жалкого Наполеона на Эльбе. Но едва он вошел, я уже больше ни о чем не думал, только о Кэти. Мгновенно у меня возник план действий.

– Что это ты так на меня уставился? – недовольно спросил он. – Может, у меня лицо в помаде?

Алкоголь не мог заглушить аромата духов, исходящих от него. Menage a Deux, духи, которые я сам создал для Кэти, только для нее одной, когда мы были в Париже. Духи, которые она так любила и которыми порой даже злоупотребляла! Я почти слышал ее слова: „Ничего не могу поделать, милый. Запах их куда приятней, чем запах формалина, преследующий меня после работы в госпитале“.

– Извини, Джек, – сказал я спокойно. – Не знал, что у тебя свидание. Дела подождут. Иди, развлекайся.

Он криво усмехнулся и вышел, покачиваясь на коротких ножках.

Я тут же схватил телефонную трубку и соединился с Отделом торгового шпионажа. – Немедленно установите наблюдение за Джеком О'Ши. Он должен выйти сейчас из здания агентства. Следите за каждым, с кем он встретится. Днем и ночью. Если не ударите в грязь лицом, получите повышение в должности и премию. Если же я узнаю, что вы недобросовестны, пощады не ждите.

17

Я стал таким раздражительным, что люди боялись попадаться мне на глаза, но ничего не мог с собой поделать. И жил только одним: ежедневными донесениями о том, что делает Джек О'Ши. Все остальное не интересовало и даже раздражало меня.

Спустя неделю более двадцати сыщиков вели одновременное наблюдение за Джеком и всеми, с кем он общался. Среди них были официанты, его антрепренер, девушки, старый друг летчик-испытатель, полицейский, с которым Джек однажды вечером затеял ссору в пьяном виде – а может, он и не был пьян и эта ссора – просто для отвода глаз? – и другие малоинтересные лица.

Но вот однажды вечером к очередным донесениям прибавилось еще одно: потребитель – женщина лет тридцати, роста среднего, худощавая, волосы рыжие, цвет глаз не удалось разглядеть, одета скромно, вошла в ресторан (указывается название дешевого ресторана), прождав четырнадцать минут у входа. Сразу же направилась к освободившемуся столику, который обслуживала новая официантка. Заказала рубленое мясо, почти не притронулась к еде, перекинулась с официанткой несколькими словами. Возможен обмен записками, но заметить не удалось из-за дальности расстояния. За официанткой установлено наблюдение.

Лет тридцати, среднего роста, худощавая. Вполне возможно, что это Кэти. Я позвонил и распорядился:

– Наблюдайте за ней. Немедленно сообщайте мне обо всем, что узнаете. Попробуйте расспросить о ней в ресторане.

Работник отдела начал смущенно объяснять, что обычно не в их правилах расспрашивать, но если я настаиваю, они так и сделают.

– Ладно, – согласился я. – Поступайте, как найдете нужным.

– Минутку, мистер Кортней. Наша девушка-агент докладывает: интересующая вас особа живет в домах Таунтона и только что направилась туда. Ступеньки семнадцать и восемнадцать на тридцать пятом этаже.

– А кто обычно живет на тридцать пятом?

– Семейные.

– Она, значит, тоже?… – спросил я упавшим голосом.

– Она пока одна, мистер Кортней. Наша девушка сделала вид, что ищет свободное место. Ей ответили, что дама на семнадцатой ступеньке сняла восемнадцатую для мужа, который должен приехать. Он где-то в другом штате на летних работах.

– Когда прекращается доступ на лестницу у Таунтона?

– В 22:00, мистер Кортней.

Я взглянул на часы.

– Прекратите следить за ней. На сегодня хватит.

Я поднялся и сказал своей охране:

– Сегодня выйду без вас, джентльмены. Ждите меня здесь. Лейтенант, не дадите ли мне ваш револьвер?

– Конечно, мистер Кортней. – Я проверил револьвер.

Только я вышел из вестибюля агентства, как от ближайшей стены отделился мрачного вида молодой человек. Я заставил его плестись за собой по темной, узкой, как щель, пустынной улице, зажатой между огромными домами. В застоявшемся воздухе тяжело висел туман, смешанный с дымом. У меня были пылеуловители, а у него, видимо, нет, и я слышал его тяжелое дыхание, хоть он держался от меня на почтительном расстоянии.

Изредка проезжали закрытые веломобили; усталые водители тяжело нажимали на педали.

Не оглядываясь, я завернул за угол и прижался к стене. Шпик, не заметив меня, прошел мимо и остановился, растерянно вглядываясь в темноту.

Я оглушил его ударом револьвера по голове. Возможно, это был кто-нибудь из моих людей, но я вовсе не хотел, чтобы выслеживали меня самого.

В 21:59 я был у входа в жилой сектор корпусов Таунтона и не успел войти, как по сигналу часов автоматически захлопнулась входная дверь. Возле лестницы был маленький платный лифт. Опустив в кассу двадцать пять центов, я нажал кнопку тридцать пятого этажа. Пока лифт, поскрипывая, поднимался, я знакомился с правилами: „Ночные жильцы сами отвечают за порядок в помещении. Администрация не несет никакой ответственности за пропажу вещей, драки или насилие. Ночные жильцы должны своевременно заканчивать свой туалет, так как в 22:10 поднимаются перегородки между ступенями. Ежедневно плата вносится вперед в специальный автомат. Администрация сохраняет за собой право отказывать в ночлеге клиентам фирмы „Старзелиус“.

На тридцать пятом этаже дверь лифта открылась. У меня было такое чувство, будто передо мной сыр, кишащий червями. На лестнице, скорчившись в неудобных позах, копошились мужчины и женщины, безуспешно пытаясь устроиться поудобней, пока не поднялись решетки. Я посмотрел на часы – 22:08.

Осторожно и очень медленно пробирался я в полумраке, перешагивая через лежащие тела, извиняясь направо и налево, и… считал. На семнадцатой ступеньке я остановился и посмотрел на часы: было 22:10.

В ту же минуту со скрежетом поднялись перегородки, отделившие семнадцатую и восемнадцатую ступеньки от остальных… и мы остались вдвоем.

Она вскочила, разгневанная и испуганная, сжимая в руке крохотный револьвер.

– Кэти!!

Револьвер выпал у нее из рук.

– Митч, вот глупый! – Голос ее прозвучал приглушенно и испуганно. – Что ты здесь делаешь? Они не забыли о тебе, они все еще ищут тебя, чтобы убить…

– Я знаю, Кэти, и лезу на рожон. Сую голову в пасть льва, только бы доказать тебе, что права была ты, а я ошибался.