Красавица для Чудовища (СИ) - Андерсон Диана. Страница 77

Евгений познакомился с Алисой. Такой же, как и он сам, только в женском обличие. Душевные раны помогли молодым людям объединиться, и, со стороны, казалось, что они даже влюблены друг в друга. Тогда Евгений решил несмотря ни на что отомстить своему отцу, сводному брату и всем тем, кто лишил его нормальной жизни. Он винил не свою мать, бросившую ребенка на произвол судьбы, а лишь отца в том, что парень не видел нормального детства. Постепенно приходили на ум навязчивые мысли о том, что Михаил отнял у него ту жизнь, о которой он всегда мечтал, которая изначально предназначалась ему. И он пошел на отчаянные меры — объединился с врагами своего отца, жаждущими прижать Соколовского к стенке, вспомнил старых друзей — преступников и решил свести счеты с Альбертом через его любимого сына.

Да, план был именно таковым — в тот день никто не должен был погибнуть. Но Евгений работал не по плану: хоть он и помнил, что обещал Алисе не трогать Михаила — своего обещания не сдержал. Так же, как и не сдержала Алиса, которая хладнокровно выстрелила в Марину в отместку своему мужу и самому Михаилу. Михаил выжил, но Марине и его годовалой дочери, к сожалению, жить было не суждено.

Получилось куда лучше, чем планировал Евгений: его враг и сводный брат — остался совсем один. Как же он радовался, когда все вокруг твердили о том, что тело Михаила стало обезображенным от «случайно» разгоревшегося пожара в том доме, и его братец, возможно, остался бы овощем, прикованным к инвалидному креслу. И как же они с Алисой расстроились, когда увидели его на свадьбе с Анастасией.

— Не прикрывайся моей Алисой, — сдерживая кулаки, огрызнулся Николай. — Ты просто не смог бы тогда на него руку поднять.

Николай знал, что он еще как мог, но был рад тому, что Альберт не лишил, в свое время, жизни, его непутевого зятя. Ведь он совсем не хотел, чтобы его дорогая, больная дочь, осталась вдовой. Евгений, как ему казалось, стал для нее исцелением, а ему, как отцу, больше ничего не нужно было, кроме счастья его дочери.

В его ушах до сих пор звоном отдавались крики и душераздирающий плач в тот день, когда Алиса переломала всю мебель в своей комнате. В тот день, когда Михаил женился на Марине. Ни он, ни Альберт, не стали бы противиться браку своих детей, но, к сожалению, Михаил никогда не интересовался Алисой. Более того, он не был с ней знаком и не обращал на нее никакого внимания в институте, а насильно, как всем известно, мил не будешь.

— Я знаю, что ты Алису отправил заграницу не для того, чтобы образование завершить, — проговорил Альберт.

Да, Алиса была целый год в лечебнице, потому что хотела покончить с собой. Никто об этом не знал, но, сейчас, она очень сожалела о том, что в тот роковой день не выстрелила в Михаила собственноручно. Она бы отдала все на свете, чтобы вернуться в тот день и добить его. Чтобы он запомнил ее лицо, когда делал свой последних вдох.

Сейчас, Альберт был зол на всех на свете. И, в первую очередь, на себя. За то, что жил такой жизнью. За то, что его любимый ребенок в данную минуту подвергал себя опасности, а он ничего не мог сделать, потому что мерзкая болезнь заполонила его легкие. Лучше бы он умер и как последний трус покинул этот мир, чем наблюдал со стороны за тем, что исправить был не в силах. Он думал о том, что вероятно, сын никогда его не простит, когда узнает всю правду.

— Это все херня, — завершил он. — Николай, я больше никаких дел с тобой иметь не хочу. Мы друг другу итак много боли причинили.

— У моей дочки истерика, — цокнув, покачал головой нервный Шмелев. Слова Соколовского для него больше не имели никакого значения.

Перед глазами у Шмелева до сих пор было мертвецки-бледное лицо его дорогой, младшей дочери, в которой он души не чаял. Когда старшим дочерям было позволено многое, когда Агата и Алиса могли сами распоряжаться своей судьбой, Анастасии же, он не позволял практически ничего. Не потому что не любил ее, напротив, он очень сильно ее любил. Он любил всех дочерей одинаково сильно, но в отличии от старших, младшая дочь была совсем изнеженной, доброй, наивной и он сильно боялся, что с ней что-то может произойти. Что она свяжется с плохим, недостойным ее, парнем, который погубит ее жизнь и сделает несчастной.

И сейчас, стоя у окна, он ненавидел эту отвратительную, нахальную иронию судьбы, искусно насмехающуюся над ним. Он еле сдержал себя под контролем, когда увидел Настю в крови, в постели прошлой ночью. Его дочь, примерная, послушная и ласковая, убивалась, плакала и подвергала свою жизнь опасности из-за какого-то парня. Да еще и такого, который и мизинца ее не стоил.

Что, если бы он не подоспел вовремя и его нежная, любимая девочка умерла этой ночью?

Он ненавидел Михаила еще с тех времен, когда из-за него пострадала его старшая дочь. Кто же знал, что, оберегая и лелея Настю, воспитав как принцессу, он лично вручит ее именно этому подонку. Не уследил, недостаточно хорошо берег. Он боялся этого больше всего на свете и именно это с ним и произошло.

Николай Шмелев проклинал себя за это. Лучше бы он сгнил в тюрьме, чем выдал ее замуж за Михаила.

— Понимаю, — согласился Соколовский. — Все это дерьмо завершится, вот увидишь, — уверенно произнес он. Хотя уверен он совсем не был. — Мой сын вернется, и мы без проблем аннулируем этот брак.

— Ты охренел?! — сузив глаза в прищуре, выпалил Шмелев. Едва сдерживался, чтобы не врезать кулаком Соколовскому по лицу. Его сдерживало лишь воспитание и болезнь родственника. — То есть захотел женил, захотел развел?!

— Да, именно так, — проговорил он. — Долги свои тоже себе оставь, — брезгливо протянул он. — Мне твои гроши на хрен не сдались, — добавил мужчина.

Шмелев громко, с безразличием выдохнул, а затем вернувшись в кресло, зарылся ладонями в свои короткие, седеющие волосы. Он думал о том, что совершил роковую ошибку, когда помог мужу Агаты, этому дураку Роберту и оказался в долгу, да еще и перед Соколовским.

— Я твою дочку взял только для того, чтобы тебе насолить, — вытянул Соколовский вслух самые ужасные слова. Шмелев поднял голову, замерев на мгновение. — Мой дорогой сын умирал от горя, а твоя счастливая семья мне мозолила глаза, — опустив глаза, стыдливо произнёс он. Да, сейчас ему было стыдно. Ему было очень стыдно, за все то зло, что он неосознанно сотворил. — Долги твои мне были безразличны, я бы в любом случае, любым способом забрал бы твою дочь для своего сына.

Альберт злился на друга за то, что он помог своему зятю, его внебрачному сыну, которого он практически стер в порошок, по-новой встать на ноги. За то, что Николай, будучи частично осведомленным о том, что сделал Евгений, отошел в сторону, заботился лишь о благополучии своей семьи, продолжая счастливо жить дальше, в стороне от этой трагедии. Но ведь он ради него, его дочери и памяти близкого друга оставил Евгения в живых и на свободе! Теперь-то он понимал, как нелепо прозвучала эта фраза даже в его голове. Он даже отомстить за свою семью не смог — какой же из него отец?

Альберту как бельмо на глазу были постоянные разговоры о том, какая расчудесная дочь, невеста, подрастает у Николая Шмелева. Как толпами приходят свататься к Анастасии прилежные, достойные парни из прекрасных, состоятельных семей, но Николай отказывает всем и ищет особенного, подходящего его красавице-дочери, принцессе, парня.

Наблюдая за своим дорогим сыном, губящим свою жизнь, при жизни превратившимся в безликое привидение, он все сильнее ненавидел Николая. Даже самые страшные пытки над Евгением и его собачья смерть не заполнили бы внутреннюю пустоту Соколовского — он хорошо это понимал.

И увидев в тот день в их доме Настеньку, он решил безоговорочно вырвать эту нежную принцессу, невинную девочку из семьи и отдать ее на растерзание своему сыну. Тогда, пожалуй, он был бы удовлетворён. Да, тогда бы он обязательно отомстил за все этой семье, пусть даже самым изощренным способом.

О, как же он ликовал, когда Шмелев, раздосадованный, убитый горем, давал согласие на этот брак. Теперь-то он сбил всю спесь с его счастливой физиономии.