"Фантастика 2023-125". Компиляция. Книги 1-20 (СИ) - Бер Саша. Страница 60

Главным при их костре тогда был мужик артельный с громкой кличкой Ломай Гора, хотя по виду мужик по началу Зорьке показался так себе. Из средних будет. Ни в высоту, ни в ширь особо не пошёл. Но когда он рубаху скинул и остался сидеть с голым торсом, Зорька мысли о его среднем виде взяла обратно. Тело, его всё связанное из клубков мышц, производило впечатление. Правда, не понятно зачем он разнагишался? Ночи были прохладные, но впечатление, как на девок, так и на пацанов произвёл неизгладимое. Наверное, именно для этого рубаху и скинул. Ломай Гора был из разряда неприкасаемых со стороны баб, так как был он мужиком Водяной Девы, а тот, кто с ней договор на сезон заключил, других баб иметь не мог целый год, да и какой бабе жизнь недорога, поперёк нежити переть. Артель в начале рыболовецкого сезона и сезона охоты на водных животных и водоплавающую дичь, заключала ритуальный договор со Святой Водой, через своих представителей, вот этих самых Дев, на пользование всеми водами на их землях. Мужик, определённый по жребию на эти дела, ходил к Водным Девам «заключать договор». Разговоры — переговоры всегда заканчивались «мокрой постелью» с одной из Дев, которую те сами определяли. На всё время действия договора эти мужики выпадали из демографического конвейера своего Рода, уж больно ревнивы были эти зелёноволосые бестии. Вот и оставлен был Ломай Гора при лагере и на стаде, а в придачу ещё и молодняк ему на голову возложили. Правда, он всю ночь с ними не сидел, спать уходил, но вечерами приходилось ему туго. Молодняк любопытен до ужаса и всё норовит спросить что-нибудь такое, на что отвечать не очень-то хотелось. Взрослый мужик о его связи с Водной Девой никогда не спросит, побоится, а эти весь мозг своими пальчиками вытянут. Правда, их интересовала не сама связь, как таковая, а Водные Девы в общем, как нечто сказочное для многих. И тут уж он страху на них нагонял только держись, под себя не испачкай…

Сидя на лежаке, закутанная в меховое одеяло, Зорька, вспоминая все эти водные страшилки мужика Ломай Гора, как он в воду ходил, как с Чертой разговоры вёл, не смея глаз поднять, как последняя невеста в бабняке, как над ним Шутовки изгалялись и Уроки его жизнь «ломали», она поневоле вдруг захотела из себя водичку отлить, только тут поняв, как давно она уже хочет это сделать. Соскочила с лежака. На цыпочках прокралась к выходу, прислушалась. Выглянула из-за шкуры. Тьма кромешная. Только где-то в стороне большой костёр горит, да у него народ шумит, но возле кибитки, в которой она сидела, была тишина. Сначала хотела вылезти прямо с одеялом, но повозившись с ним, пытаясь прибрать его, как подол, плюнула на это занятие, бросила его у выхода, а сама в чём мама родила, выскочила из кибитки. Недолго думая тут же присела, сделала, что хотела и юркой белочкой вновь нырнула внутрь к мягкому и тёплому одеялу. На ощупь добралась до пригретого лежака, по дороге ещё нащупав на столе жирную тушку лебедя и выломав из него кусок.

Над ухом запищал комар, за ним другой. «Ну вот. Зверья писклявого напустила,» — подумала Зорька. Она плотней укуталась в мех, поедая захваченное мясо. Ещё хотелось повспоминать, но мелкие кровососы всё-таки заставили Зорьку вернуться в реальность и заняться насущным. Комаров оказалось не два, а значительно больше. Толи она шкуру за собой, как следует не прикрыла, толи всю эту толпу на себе снаружи принесла, но на этом воспоминания закончились. С началом комариной нервотрёпки невольница полностью пришла в себя. Вернулся не то испуг, не то тревожность какая-то, но именно это чувство заставило Зорьку выплыть из розовых соплей воспоминаний и серьёзно подумать о дне сегодняшнем.

Осознавая всю критичность своего положения, она тут же задала себе самый «логичный» вопрос, который задаёт себе каждая женщина в подобной ситуации: «Так, как я выгляжу?». Руки машинально вскинулись к голове, нащупав растрёпанную шевелюру. В мозгу вспыхнула паника, вытесняя и выпихивая из головы все прочие мысли, самым беспардонным образом и руки на автомате с лихорадочной скоростью, принялись за наведение порядка в этом сорочьем гнезде. Волосы спутались, связались узлами, сбились в клубки, сплелись с какой-то травой, листьями. В них то и дело, пальцы кого-то вылавливали, мелкое и жёсткое. Зорька по началу пыталась их давить ногтями, но те не давились, только после того, как она осознала, что это семена из той большой глиняной бадьи, где она отмокала, она немножко успокоилась, сбросила с себя одеяло, села на край, опустив голову и начала уже вычёсывая волосы пальчиками, освобождать себя от постороннего мусора, вытряхивая его на пол.

Наконец, привычный и каждодневный тренинг сделал своё дело. Волосы были кое как расчёсаны, очищены и сплетены в косу. Благодаря тому, что они были всё же вымыты и к этому времени высушены в произвольном состоянии, коса получилась на редкость толстенной и это пока единственное, что её порадовало.

Она ощупала ранки на теле. Те уже покрылись корочками и мерно тянули кожу, не больно, но нудно зудя. Одежды по-прежнему никакой не было. Прикрыть это уродство было нечем, кроме всё того же мехового одеяла, которым она уже прикрывалась, поэтому недолго думая Зорька схватила мохнатую накидку и быстро начала соображать, как её следует расположить на своём великолепном теле, чтобы скрыть исчерченную ранками кожу и вместе с тем показать, и подчеркнуть свои формы в выгодном для неё свете. Она спешила, как будто её показные выступления начнутся вот-вот. Зорька попробовала обернутся в него и так и эдак и через эдак. Там, где должна была быть талия, приталила, так где должны быть округлые груди, округлила. Косу пустила вперёд, чтоб сразу бросалась в глаза, как бешеная лисица.

Всё. Приготовилась. Надменный, томный взгляд уставился в кромешную темноту, на воображаемую жертву. Она была сыта, отмыта, спать совсем не хотелось. Дышалось легко и свободно. Зорька прямо почувствовала, как из неё струится Слава, мощная, ослепительная и муже подавляющая. Она настолько поверила в себя и вошла в придуманную роль, что начала даже разговаривать с предполагаемой добычей своего всё пожирающего соблазна.

— Ну, чё, толстожопый? — начала она наглым, развязным тоном, но тут же осеклась, это, пожалуй, будет слишком, поэтому продолжила чуть смягчив тон и добавив в голос обворожительности, как ей показалось, — как тебя зовут-то, бедолага?

Такая маска понравилась ей больше, и она ещё добавила мягкости и желанности в свой голос:

— Не бойся меня, ар. Я позволю тебе быть моим мужем.

И тут она вдруг призадумалась. Впервые за ночь Зорька задумалась над тем, а что это значить быть женой ара? Страх опять волной мурашек прокатился по всему телу. До неё неожиданно дошло то, что она абсолютно не знает, что это такое. В голове всплыли только девичьи сказки и откровенные небылицы. Зорька тут же вспомнила своего «пленителя», властного, сильного, страшного. Которому ничего не стоило её убить, сожрать живьём или сварить в супе. Что значить быть женой такого чудовища? Как себя вести с ним? К тому же у арья строгий свадебный обряд, про который девки все уши прожужжали, да и мама, как-то помнится, то же, что-то с затаённым восхищением рассказывала. А она же о нём ничего не знает. Опозорится на весь свет!

Зорька в очередной раз резко впала в панику. Она стала отчаянно вспоминать всё, что ей было известно об арах. Почему-то вспомнились те последние, которых она видела зимой на Волчьи Свадьбы. Трое дородных и богато одетых приезжали к ним в баймак торговаться. Один такой по возрасту, как их атаман артельный, только толстый и обрюзгший, как баба Сладкая, а с ним два по моложе. Ходили смотрели по сторонам и на Зорьку тогда пялились, но не более. Невест они не купили, а вернее всего это атаман их не продал.

По всем лесам гуляли волчьи свадьбы. Матёрые волчицы себе пару выбрали и скрылись. Очередь дошла и до остальных волчиц. Волки окончательно перестали охотиться, кроме старых да ущербных, но они уже не особо могли повлиять на поголовье, так как охотились больше просто парами и в основном по мелочёвке. Ежегодная война с волками, что начиналась с первым снегом и продолжалась до этих дней, закончилась. Если первые волчьи рейды, ещё пугливые и неуверенные напрягали мужицкие артели, но не более, то каждый последующий становился всё напористей и нахрапистей. Каждая отбитая волчья атака делала их голоднее, а значит и злее. Наконец, оголодавшие семьи начинали объединяться, стаиться в две, три, а то и более семей. Вот тут война начиналась по-настоящему и не всегда, кстати, человек выходил из неё победителем. Но самыми страшными были стаи, которые по каким-то причинам меняли свою специализацию с определённого зверя, который был основным рационом их питания, на человека! С этими людоедами было тяжелее всего. Они были умней, хитрей и коварней остальных. Их интеллект ничем не уступал человеческому и самое страшное, эти звери переставали бояться охотника, хотя бы потому, что люди становились для них кормом. Охоту на человечину вели изощрённо, с выдумкой. Человеческий род, попавший под стаю людоедов в обязательном порядке нёс потери и в каком-то смысле был обречён. Твари прижимали людей к их жилищам, где они находились по сути дела в блокаде. Стада в загонах зачастую бросались на произвол и как правило вырезались другими волчьими семьями. Если баймак допускал до превращения волков в людоедов и не смог организовать своевременный отпор, то в последствии обрекал себя на планомерное поедание или голодное вымирание.