Жизнь на излом. Ранение навылет (СИ) - Светлая Есения. Страница 24

– Кира, это уже совсем другой разговор. И все, что я делаю для тебя, необходимо для твоей же безопасности. У меня достаточно конкурентов и тех, кто спит и видит, как сместить меня с вершины успеха. Не думай, что мне излишняя тревога доставляет удовольствие. Но я всего лишь забочусь о любимой женщине, выполняя свои обязанности. Думаю, с этим тебе придётся смириться.

Кира в ответ лишь кивнула. Ну что же, стоило попробовать. Главное, она получила то, что хотела. Юра не будет строить ей препоны из-за того, что она хочет работать. Ну а условие? До отпуска почти полтора месяца, она что-нибудь обязательно придумает. Или не придумает, а решит, хочет ли она детей. И если да, то почему бы их отцом не рассмотреть собственного мужа. В конце концов, Кира поняла, что рядом с собой она не видела никого, кроме Глеба.

Тяжелый вздох Киры заставил потемнеть взгляд ее супруга. Она виновато улыбнулась и, опустив глаза в тарелку, принялась за ужин. Нужно признать, что несмотря ни на что, Юра до сих пор терпел незримое присутствие Глеба в их семье. Другой мужчина на это никогда не согласится, а значит муж действительно ее любит так сильно, как говорит.

28

Кира. Прошлое...

В сентябре Кира с головой окунулась в учебу: на парах запоминала все с трудом, поэтому приходилось подолгу учить вечерами записанные конспекты и искать дополнительную информацию в интернете.

От Глеба были редкие весточки- сообщения, поступающие с разных незнакомых номеров, которые заставляли учащенно биться сердце. Был еще один звонок, который сорвался на десятой секунде, но она услышала его голос, до боли родной...

А потом тишина.

Все это просто убивало.

Мать Глеба тоже переживала. Хоть она и не знала, где на самом деле находится ее сын, но материнское сердце не обмануть.

В один из выходных Кира решила навестить Веру Николаевну, и не застала ее дома. Звонила в дверь несколько раз, но никто не открывал.

Может ушла куда-то? Но ведь Кира звонила еще вчера и предупреждала, что заедет в гости. Мать Глеба была рада предстоящей встрече и сказала, что будет непременно ждать.

Беспокойство охватило Киру. Может быть, соседи что-то знают?

Позвонила в соседнюю квартиру, сразу открыл пожилой мужчина, будто ждал по ту сторону двери. Ответил, что Веру увезли ночью на скорой с сердцем.

Кира кинулась на улицу, отдышалась, утерла слезы. Позвонила в скорую, узнала, где можно найти Маковецкую. Через час уже была в больнице и слезно просила пустить ее в палату к больной.

Врач, уставший и оттого злой, объяснил, что Вера Николаевна была доставлена с сердечным приступом.

– Девушка, сейчас она спит после уколов, вы поймите, беспокоить ее не нужно. И вообще поменьше волновать, не нужно на нее вешать проблемы, больше позитива! Посмотрите на себя, вас же трясет всю! Ну как вы с ней в таком состоянии будете общаться! Звоните завтра, узнавайте о состоянии больной, а сегодня вас к пациентке никто не пустит!

Кира ушла ни с чем.

Дома Шурка ее отругала за излишнюю впечатлительность.

– Ну что ты вся раскисла, – фыркала Шурочка. – Уже на серую твою физиономию смотреть тошно! Еще и там своим видом Веру Николаевну будешь расстраивать!

– Шура, я не знаю, что со мной! Не могу, на сердце так тяжело! Не дай бог, с Глебом что-то случится! Мне кажется, я не переживу!

Шурка в ответ промолчала, махнула рукой и ушла в спальню. А Кира еще долго сидела на диване, свернувшись калачиком, и думала о том, как ей взять себя в руки. Она и сама не понимала, что с ней.

Всегда смотрела на все с оптимизмом, но теперь, когда уехал Глеб, у нее словно вырвали часть души.

На следующий день Вера Николаевна позвонила сама. Говорила она с трудом, но успокоила Киру сказав, что чувствует себя лучше. Ночью женщина проснулась с болью в сердце и решила вызвать скорую. Как оказалось, не зря. Врач обещал подлечить за пару недель, а потом выписать домой.

– Кирочка, милая, у меня все есть, ты не беспокойся! – шептала в трубку Вера Николаевна. – Ты не приезжай сегодня, не надо. Зачем время и деньги тратить! Отдыхай! Если что-то нужно будет, я позвоню. А так здесь уход хороший, все есть, я успела пакет собрать.

Кира послушалась. Денег было впритык. В начале учебного года не было заказов на доклады и курсовые работы, и прочую учебную самостоятельную работу, которую студенты всегда не особо любили. Но Кире было все равно, она бралась за любую подработку. Только сентябрь, как всегда, был для нее неприбыльным, оттого и ехать в другой конец города было накладно.

Она снова взялась за конспекты и учебники, заставляя себя отвлечься от серых мыслей.

Шурки не было, та опять где-то встречалась с Семячковым и домой приходила глубоко за полночь.

Было прохладно, отопление еще не включили. Кира, закутавшись в одеяло незаметно для себя уснула. Разбудил ее стук в дверь. Именно стук, а не звонок.

На пороге стоял мальчишка лет десяти, в потрепанной курточке, с перепачканными в пыли ладонями. Кажется, она его часто видела за двором на футбольной площадке. Тот мялся и что-то прятал за спиной.

– Здрасте.

– Здравствуй! А ты к кому?

– Я к Стрельневой Кире, позовите, пожалуйста!

– Это я, говори, что у тебя ко мне за вопрос?

– У меня это, не вопрос. Мне дяденька какой-то в форме письмо передал. Денежку дал, попросил по адресу доставить, вам то есть.

Мальчишка протянул чистый белый конверт, всунул его в руки обескураженной Кире и был таков.

Его шаги, быстрые и точные, отдавались набатом в ушах. Руки задрожали.

Кира, глядя на конверт, поняла сразу, ничего хорошего…

Она на ватных ногах прошла в прихожую и села на тумбочку. Разорвала конверт, вытащила неровно оторванный тетрадный лист, исписанный мелким корявым почерком.

"Здравствуйте, Кира!

Прошу простить, что смалодушничал и не отдал вам письмо в руки. Меня зовут Марк, я работал вместе с Глебом.

Мне трудно писать, а тем более я не смог бы сказать вам все лично. Глеб очень много о вас говорил, и мы заранее дали друг другу обещание, что если вдруг что-то произойдёт, то обязуемся сообщить родным.

Простите меня за то, что услышите. Глеб погиб. Нас отправили в соседнее поселение для оказания медицинской помощи. Было вечернее время, сильный дождь, и мы даже не ожидали, что там будет засада. Машина попала под обстрел, у Глеба было пулевое ранение в сердце.

Ранение сквозное, сразу обширное кровотечение. В нас продолжали стрелять, но несмотря на это я попытался вытащить его из машины. Водитель был ранен в руку и помочь мне не мог. Уже лежа на земле я понял, что спасти товарища мне не удастся. Мы с водителем ползком скрылись в кустах, потом долго бежали. Нам удалось выбраться из этой переделки.

Уже днем, когда наши ребята вернулись на место обстрела, тела Глеба уже не обнаружили, только сгоревшую дотла машину.

Кира, я обязан вам это был сообщить. Так мы условились. Матери Глеба придет похоронка, но когда, я не знаю. Надежды на то, что скоро найдут тело, нет никакой.

Глеб велел передать, что очень вас любит, и хочет, чтобы вы жили …"

Кира не дочитала. Было достаточно, чтобы умереть здесь и сейчас. Она с глухими рыданиями сползла на пол и свернулась калачиком возле порога.

Боль, всепоглощающая и черная, как ночь, окутала Киру, разрывая сердце на части, ломая и отключая сознание.

29

Она очнулась на кровати. Рядом хлопотала Шурка, прикладывая холодные компрессы на лоб, вливая в Кирин рот горячий сладкий чай. В комнате воняло нашатырем, безнадегой, отчаянием. Кира вновь закрыла глаза. Возвращаться в жестокую реальность не хотелось.

– Ну, Кирочка, – с дрожью в голосе ворковала Шура, – не надо, не закрывай глаза!

Кира махнула рукой, одновременно цепляя нагревшееся на лбу полотенце.

– Что с тобой произошло? Я вернулась, ты лежишь, горишь вся. Где тебя так продуло?