За миг до удара - Корнилова Наталья Геннадьевна. Страница 47

– Да, происходит что-то страшное, – нормальным голосом произнесла Лаура, закуривая сигарету. – Я это сразу поняла. Маньячка скоро умрёт, и спасать её бесполезно.

– Это ещё почему?

– У неё карма обрывается – я это вижу. Она уже труп, только душа её ещё полощется зачем-то в умирающем, гниющем теле.

– Какие странные вещи ты говоришь, – пробормотала я.

– Ничего странного – обычная истина, проза жизни, – усмехнулась она, стряхивая пепел на ковёр. – Я считаю, кстати, что не существует непреложных, вечных истин. Люди сами придумывают их для себя и живут по ним, не напрягаясь.

Поэтому у каждого истина своя. – Она вдруг пронзила меня своим чёрным взглядом.

– А ты её подруга?

– Да, подруга, – я сделала вид, что расстроена, чтобы не краснеть за прошлую ложь. – Мы с ней в Интернете познакомились, однажды даже встречались, она свою фотку мне оставила. Ни телефона, ни адреса не сказала. Потом как-то разбежались, делами занялись, а тут вдруг выясняется, что её нет. Да ещё видения твои…

– А ты где работаешь, учишься?

Мне было не по себе под её взглядом, но я хотела вытянуть из неё побольше информации, поэтому терпела.

– Работаю секретаршей в мелкой фирме. А ты?

– А я нигде не работаю. Зачем? – Она усмехнулась и обвела взглядом богатые хоромы. – У меня и так все есть. Кроме счастья, как ты понимаешь.

– Да ладно тебе, найдёшь ещё своё счастье. Гуляет где-то небось, тебя поджидает.

– Сомневаюсь, – Лаура задумалась, уставив взгляд в камин, и мне стало полегче.

– Слушай, а ты не можешь ещё разок поднапрячься? – осторожно поинтересовалась я.

– А что такое? – вскинулась она.

– Ну, может, получится узнать, где Маньячка находится? Я имею в виду, в каком городе или конкретном месте Москвы…

– Это можно, – неожиданно легко согласилась она. – Только мне карта нужна. Я однажды так пробовала искать, когда у нас Трезор потерялся.

– Трезор?

– Да, собака наша, ротвейлер. Ты только никому не говори, ладно?

– О чем, о собаке? – удивилась я.

– Нет, просто я тебе одну вещь скажу по секрету. Никому раньше не говорила.

– Ну…

Лаура опустила глаза, вздохнула как-то судорожно и выпалила:

– Он мой первый любовник!

– Кто?

– Да Трезор же, глупая! – Девушка раскраснелась, глаза её заблестели от возбуждения. – Трахалась я с ним, прямо здесь, в этой вот комнате, перед этим камином! У меня ведь парней не было, все стороной обходили, так я всем назло с собакой решила. И ничего, мне понравилось, знаешь… – Она вдруг резко погрустнела. – Правда, отец, когда узнал об этом, пристрелил его…

Я сидела, совершенно ошарашенная, смотрела на неё и не могла вымолвить ни слова. В принципе, конечно, могут быть у молодых девушек сексуальные проблемы, даже и у меня они были и есть, но чтобы разрешать их таким странным способом – это было выше моего понимания! Как ни старалась, не могла представить себе Лауру и собаку… И что-то отвратительное, очень какое-то неприятное чувство, доводящее меня почти до тошноты, стало появляться в моей душе к этой несчастной, по сути, девчонке-медиуму. Даже несмотря на то, что она помогла мне прояснить ситуацию с Маньячкой.

– Он как-то вернулся домой, – горящими глазами глядя в камин, продолжала Лаура, испытывая при этом, судя по всему, какое-то извращённое удовольствие, – а Трезор на мне как раз. Вот здесь прямо, перед креслами. Я голая… Кошмар, правда? Отец сразу за пистолет и всю обойму в него всадил, в бедненького. – Она криво усмехнулась. – Потом, когда в себя пришёл, сказал, что в меня целился… Так о чем мы, бишь?

– Мы о карте, – с трудом выдавила я.

– Ах да, извини, – она стряхнула с колен невидимые крошки и поднялась.

– Карта у меня есть. Вернее, у отца. Военная, рельефная, самая точная карта Москвы. Я по ней тогда Трезора нашла. Он знаешь где был?

– Нет.

– В Бибиреве. Его украли и силком держали в квартире. Я по карте район нашла, потом квартал, а потом и дом. Отец там солдата оставил в машине, тот долго караулил, а потом увидел, когда Трезора выгуливать вывели. Так и нашли.

Идём.

Она взяла меня за руку, подняла и повела куда-то в левую от камина дверь. От моей симпатии к этой девушке почему-то не осталось и следа.

Единственное, что меня ещё удерживало, это пусть иллюзорная, но все же возможность отыскать хоть какую-то ниточку – а вдруг, чем черт не шутит?

– Идём, не бойся. – Она начала первой спускаться по винтовой лестнице.

– Здесь у папы кабинет, он тут совещания свои проводит, там у него и карты, и документы всякие, и даже коллекция старинного оружия…

Когда я, спустившись, оказалась в небольшом коридорчике, из которого вели куда-то три двери, Лаура уже открыла одну из них и скрылась внутри. Войдя за ней, я сразу же остановилась. Полкомнаты занимал огромный стол, на котором лежала большая рельефная карта пересечённой местности. Там были и холмы, и лесочки, и реки, и пруды, и дороги, а среди всего этого мелькали танки, пушки, самолётики и фигурки солдат. Лаура стояла у дальней, закрытой шторой стены и копалась на какой-то панели с кнопками.

– Ну что же ты? Заходи. – Она повернула голову. – Карта Москвы здесь, за шторой, сейчас открою. Тут все на автоматике проклятой…

Я сделала шаг вперёд, удивляясь странному, неестественному блеску её смеющихся глаз. Она нажала на какую-то кнопку на панели, и в следующее мгновение подо мной что-то щёлкнуло, пол разверзся, и я рухнула вниз…

Подземелье… Мрачное, холодное, тёмное, затхлое – такие обычно описывают в книжках или показывают в фильмах ужасов. Только здесь не было ни паутины в углах, ни закованных в ржавые цепи полуистлевших скелетов. Оно было устроено на глубине не менее четырех метров от подвального пола особняка и представляло довольно просторный каменный мешок, из которого был лишь один выход – квадратный люк наверху, в который, собственно, я и провалилась. Зачем здесь была устроена эта ловушка – одному богу известно. Здесь не было ни стульев, ни матрацев, ни даже дерюги, на которой можно было поспать. Сплошной бетон, сверху, снизу и по бокам. И страшная сырость, смешанная с неприятным запахом, исходящим из угла, где зияла небольшая туалетная яма.

Пролетев четыре метра, я ничего не отбила себе лишь потому, что упала на чьё-то тело. Оно так и осталось лежать в скрюченной позе, даже не шелохнувшись и не вскрикнув от боли, как это сделала я. Сразу сообразив, что произошло, я вскочила на ноги, посмотрела наверх и в квадратном проёме люка увидела искажённое дьявольской ухмылкой лицо Лауры. Страшно оскалившись, она прохрипела:

– Раз, два, три, четыре – нет вас в этом мире, ха-ха-ха! – дико расхохоталась она, и от этих звуков мне стало нехорошо, если не признать, что я просто испугалась. Сказать что-либо в ответ я не могла – язык присох к небу.

Затем Лаура исчезла, и толстая крышка люка стала медленно подниматься на своё место, погружая все во мрак. В тот момент я ещё понятия не имела, что все это означает, поэтому особо не переживала, зная, что нет таких ситуаций, из которых я не смогла бы найти выход, чтобы выжить. Но одно дело выжить самой, а другое дело избавить от страданий других. А избавлять здесь было кого. Когда глаза немного привыкли к почти полной темноте, нарушавшейся лишь теми крохами света, что пробивались в щели люка, я осмотрелась и нагнулась над лежащим у ног телом. Совсем молоденькая девушка лет пятнадцати, совершенно голая, худенькая, с маленькой грудью и тоненькими ножками, лежала в неестественной позе с широко открытыми глазами, уставленными куда-то в тёмную стену.

– Эй, извини, пожалуйста. – Я тронула её за плечо. – Я нечаянно…

– Ей уже все равно, – послышался из дальнего угла за спиной сиплый безжизненный голосок. – Она вчера умерла.

Я обернулась. В полумраке поблёскивали четыре уголька глаз. Силуэты были почти не видны.

– Как умерла? – Я вдруг тоже охрипла. – От чего?

– От горя, наверное. – Второй голос был постарше и совсем тихим.