Четвёртая (СИ) - Нагорная Екатерина. Страница 42

— Благослови же свое Крыло, свою Пти-най, о Госпожа! Даруй этому миру новую жизнь, новое счастье! — взвыла, тем временем южанка.

Ей вторили остальные. Летела песня, та, что раньше призывала птиц, гремел барабан: бам-бам! — вдох-выдох.

Из пещеры с шумом и гамом вырвалась стая птиц. Тех самых, зелёно-голубых, с женскими лицами. Они расселись по верхушкам деревьев и затихли.

Бам-бам! Вдох-выдох! Из пещеры вышла… Доопти. Она держала за руку Хендрика.

Южанка что-то ещё кричала. Но Сольге её уже не слушала. Ей нужно было туда, вытащить из всего этого дикого фарса брата, увести Хендрика.

— Не надо, — рука Шо-Рэя легла на плечо, останавливая. Снова. Другой рукой маг удерживал Янкеля, рвущегося к девчонке.

— Восславьте вашу Госпожу, о обманутые! Склонитесь перед ней!

Птицы возопили громкой трелью, и все сильнейшие этого мира разом рухнули на колени. Не устояли даже верные пти-хаш. Бедняжку Ийрим так вовсе распластало по земле. Только Байвин не сдвинулась с места, и где-то там, за деревьями и камнями, боролись с песней ещё три человека. Стонал Янкель, упираясь руками в камень, гримасничая и скалясь от усилий, вцепился в дерево Шо-Рэй. И стояла Сольге, просто и прямо, словно никакой песни не было.

Птицы умолкли. Люди отдышались. Полилась новая песня. Тихая, нежная, обещающая. Из пещеры на крепком постаменте по живому шевелящемуся ковру из птиц выехало огромное каменное яйцо, обугленное, словно неведомый великан пытался запечь его на костре. Доопти посмотрела на Хендрика, ласково улыбнулась и кивнула. Хендрик, и без того светящийся нежностью к странной девочке, просиял, достал из-за спины свой огромный боевой топор и изо всех сил опустил его на верхушку яйца.

Камень треснул, половинки распались, и изнутри хлынуло пламя, такое же зелёное, с голубыми всполохами, только ярче во много-много раз. И прямо на голову Байвин. Пти-най вспыхнула и исчезла. Следом за ней пропала в огне вся её свита. А пламя ползло дальше. Птицы с макушек деревьев с последней песней кидались в него, и огонь разгорался ещё сильнее.

С птицами сгинуло и зачарование. Короли, маги, воины очнулись и увидели у своих ног смерть. Кто-то попытался бежать в панике, кто-то остался на месте, то ли остолбенев от страха, то ли смирившись с судьбой.

Из своего укрытия Сольге видела, как Толфред пришёл в себя, увидел Ийрим, ползущее пламя, крепко обнял свою возлюбленную, и они вместе шагнули навстречу огню. Сольге закричала.

Пламя ползло дальше, оставляя за собой не пепелище, а мутное молочно-белое ничто. Люди разбегались с криками и рыданиями, тщетно пытаясь спастись от неизбежного.

И только Хендрик по-прежнему не сводил глаз с Доопти. Словно услышав крик Сольге девчонка довольно улыбнулась и, смеясь, толкнула молодого воина со скалы. Только когда его коснулись языки огня, Хендрик пришёл в себя. Страха не было. «Сольге!» — успел прошептать он и рассыпался пеплом.

***

Сил не осталось. Сольге опустилась на землю, оглушённая и убитая. Она не видела, как Доопти, расхохотавшись ещё громче, разбежалась и, стараясь не коснуться пламени, прыгнула в мутное, молочно-белое ничто. Не слышала, как закричал Янкель, отчаянно, горько и зло. Не заметила, что зелёно-голубое пламя пока ещё почти не тронуло саму гору и скалу-козырёк, только плескалось, как морские волны у прибрежных скал.

Зато это заметил Шо-Рэй, показал Янкелю и начал тормошить Сольге:

— Надо идти, Сольге! Надо спасаться! Ну же!

Там, где остановилось время, было хорошо. Не долетел до огня Хендрик, не сделал свой последний шаг Толфред, потому что там не было потом, там было только сейчас. Всегда только сейчас. Сольге очень хотелось там остаться.

Но её опять дёргали, опять тормошили.

— Бежим, Сольге, бежим! Приди в себя! — тщетно звал её Шо-Рэй.

Очнуться заставил крик Янкеля. Пламя, обойдя гору, подкралось с другой стороны и уже жадно глотало лес у её подножья, резво пробираясь выше и выше.

«Янкель!» — подумала Сольге и вздрогнула. Потерять ещё и его? Нет! Она вскочила на ноги и бросилась к помощнику.

— Наконец-то! — выдохнул Шо-Рэй, ухватил Сольге за руку и потянул дальше, туда, где стояло яйцо, всё ещё изливающее пламя.

Они замерли на краю.

— Нам нужно туда, Сольге.

— Нет, мы погибнем!

— Не погибнем. Девчонка прыгнула, не думаю, что она хотела себе навредить. Пожалуйста, Сольге!

— А как же другие?!

— Нет никаких других больше! Нет! — маг закричал, отчаявшись убедить её хоть в чём-то.

Сольге молчала. Пока Шо-Рэй искал ещё какие-нибудь слова, чтобы убедить её, Янкель разбежался и прыгнул. Раз — и нет ни Янкеля, ни пепла — ничего.

— Нет!

Шо-Рэй схватил её за плечи и сильно тряхнул:

— Очнись, Сольге! Послушай, ты веришь Янкелю? — она кивнула. — А мне веришь? Сольге, ты мне веришь?

— Верю.

— Дай мне руку, принцесса. Дай мне руку и постарайся не коснуться пламени.

Раз — и никого. Зелёно-голубое пламя хищным зверем заскочило на скалу и разочарованно закружилось на месте. Пусто. Никого не осталось.

Эпилог

Мутное, молочно-белое ничто клубилось вокруг, но стоило сделать шаг, как оно сгущалось под ногами и превращалось в дорогу.

Янкель, ещё не до конца пришедший в себя после прыжка, огляделся. Где-то вдалеке мелькала маленькая фигурка, оставляя после себя узкую тропинку.

— Доопти! Стой! — закричал Янкель и бросился следом.

— Не думаю, что стоит оставлять его без присмотра, — покачал головой Шо-Рэй. — Лучше бы нам всем держаться вместе.

Сольге кивнула. Перед глазами ещё стояли короткий триумф Байвин, гибель Толфреда и Ийрим, падение Хендрика, собственный прыжок… Было больно думать и вспоминать, трудно дышать и совершенно невозможно представить, что делать дальше.

— Идём, — маг обнял её за плечи и повёл по следам Янкеля.

Дорога становилась всё шире, из белой пустоты выступали неясные очертания каких-то неизвестных предметов и снова терялись в ней.

Казалось, что потерять Янкеля из виду будет непросто — где там прятаться в этой пустоте — но если бы не следы, то так бы и бродили в молочно-белом ничто отдельно Янкель, отдельно Сольге и Шо-Рэй.

Янкеля нагнали случайно и внезапно. Он замер, глядя на темнеющие вдали фигуры.

Их было четверо. Высокая женщина в белом и две, немного помладше, похожие на отражения друг друга: одна в синем платье, другая — в красном. Младшие держали за руки Доопти, вырывающуюся и вопящую. Крики её странным образом затихали тут же, не разносясь по всей пустоте.

Старшая размахнулась и отвесила девчонке звонкую оплеуху. Две другие в это же мгновение дёрнули её каждая в свою сторону, и… Доопти раздвоилась.

Женщины повернулись к пришедшим.

***

У Сахо — Создателя миров — было три дочери-помощницы.

Старшая — Рийин, мудрая и осмотрительная, неустанно бдящая за подвластными ей мирами: днём за мирами смотрел правый глаз, а ночами — левый. Самая незаменимая, самая незаметная из дочерей Сахо — каждый мог воззвать к ней в поисках защиты и покровительства, но мало кто так делал. Риййин носила платья всех оттенков белого и туго заплетала волосы, чтобы они не падали на глаза, не мешали смотреть за мирами.

Близнецы Альез и Викейру были настолько неотличимы лицом, сколь и не схожи характерами.

Альез, появившаяся на свет на долю мгновения раньше сестры, а потому считавшая себя главной из двух, признавала платья только огненно-красного цвета и характер имела под стать — пылкий, упрямый, отважный. Она покровительствовала правителям и воинам. А что Альез иногда не хватало мудрости и осмотрительности её старшей сестры, так, если честно — каждый ли правитель мудр, каждый ли воин осмотрителен?

Викейру предпочитала таиться в самых глубоких оттенках синего. Была строга и созерцательна, скрытна и чужда напора своего близнеца, добиваясь желаемого терпением и разумно выбранными путями. Она покровительствовала магам и звездочётам. Скрытность её переняли маги, редко раскрывающие свои секреты, а созерцательность — звездочёты, не сводящие глаз с небес, терпеливо ожидая изменений.