Выжить. Остаться собой (СИ) - Кобзева Ольга. Страница 5

Слезы покатились градом, уже даже не пыталась сдерживаться, лишь иногда утирая соленую влагу. Неужели такое бывает? Не знаю, к кому обращалась, задавая этот вопрос, возможно, что к небу. Неужели и правда моя прошлая жизнь окончена и началась новая? Эта девочка, Асана, умерла здесь, я там… а может, она сейчас на моем месте? Тогда мне еще повезло, ведь ее тело хотя бы целое, а после столкновения с тем грузовиком у меня шансов остаться невредимой не было вовсе.

Этой ночью я не спала. Смотрела на звезды, не пыталась найти различия, нет. Признаться, я никогда не была сильна в астрономии. Просто смотрела. Плакала. Много плакала, со слезами омывая скорбящую душу. Скорбящую по ушедшей жизни, по Вадиму, по привычному миру. Слезы помогали не сойти с ума, удержаться на грани. А то, что этой ночью я была на грани – совершенно точно. То и дело мелькали глупые мысли сделать что-нибудь с собой, покончить одним махом.

Останавливало осознание, что второй шанс мне дан не просто так. Отказаться от него всегда успею, теперь же стоит попытаться побороться.

Уже под утро, когда глаза жгло от слез и усталости мысли свернули к более насущным вопросам. Итак, меня, как и всех здесь собираются оплодотворить, чтобы после продать моего ребенка. Только женщина, прошедшая через то количество ЭКО, через которое прошла я с целью забеременеть поймет, насколько такой вариант событий для меня неприемлем. Ребенок, малыш – моя мечта! Самая большая и пока не сбывшаяся. На самом деле сейчас, когда рядом нет Вадима, я уже не так сильно хочу ребенка. Нет, хочу конечно, но не прямо сейчас. Сначала нужно разобраться с собственной жизнью, хоть немного наладить быт. Сбежать из этого ужасного места!

Да, именно это и нужно сделать в первую очередь. Не знаю причин, по которым эти несчастные девочки согласились на такую жизнь, возможно, причины и довольно существенны. Только я на такую жизнь не согласна!

Насколько я поняла, почти все здесь добровольно, а вот меня Аравий привез насильно. Судя по значительному отличию в цвете кожи, Асана… я, нужно привыкать называться себя именно так, так вот я издалека. Вокруг нет никого настолько же светлокожего, как я. Да девочки, кажется, даже не видели такого цвета никогда, судя по их реакции. Что это мне дает? Немного, если учесть, что памяти прошлой владелицы этого тела у меня нет. Хотя бы понимаю речь, что уже немало. Думаю, Аравий меня выкрал. У родителей или… или мужа. Как проверить, была ли Асана замужем? Даже не представляю, если честно.

Мне бы найти хоть кого-то, кто был знаком с девушкой раньше. Версия про потерю памяти кажется мне вполне приемлемой, с местными вот сработала. Если удастся найти старых знакомых, возможно, они помогут вернуться домой, к родителям.

Думаю, сбежать я могла бы хоть прямо сейчас. Никакой охраны я так и не заметила, как ни вглядывалась в темноту вокруг. Только пара жутких птеродактилей, но они надежно привязаны. После прилета Тарскони заметила, что на окраине лагеря уже был такой же зверь, просто я его не замечала. Тоже со связанным клювом, оба теперь на цепи.

Вообще, в лагере было довольно мало мужчин. Кроме Аравия, я видела только двоих. Не знаю точно, какую функцию они выполняют, может и просто рабочие. Перед ужином заметила, как один рубит толстые ветки, напоминающие тростник-переросток, а другой наполнял водой заметно опустевшую бочку.

Рано утром, девушки еще не проснулись, а солнце только-только стало показываться из-за горизонта, в лагерь прибыла целая делегация на птеродактилях. Я с интересом разглядывала прибывших. Аравий выскочил их встречать, едва только послышались первые удары крыльями о землю. На одном крылатом звере сидел взрослый мужчина. Такой же темнокожий, как и все тут, но волосы и ухоженная борода пришельца были седы. На втором птеродактиле прилетели сразу двое. Тоже по виду уже не слишком молодой мужчина и совсем молоденькая хрупкая девушка. Наряд девушки словно был нарезан на полосы и развевался на ветру. Даже засмотрелась. Волосы она собрала в высокую прическу, накрыв сверху чем-то вроде тюрбана, мужчины головы не покрывали.

Приземлившись, убеленный сединами отвел зверей подальше от лагеря, надежно фиксируя. Клювы и у этих двоих были крепко перемотаны, не позволяя животным раскрыть пасть. Бедные, как же они пьют и едят?

Посмотреть на кормление хищных зверей мне удалось ближе к вечеру. Гости тогда уже улетели, а вот птеродактиль халишера Тарскони оставался в лагере, как и его хозяин. Халишер Тарскони сам лично понес зверю ведро с кусками сочащегося кровью мяса и другое – с водой. Разматывая пасть, мужчина все время был настороже. В руках держал острую зазубренную палку с металлическим наконечником, за поясом виднелся большой тесак. Зверь при этом оставался крепко привязанным за обе лапы толстой цепью.

Девушки на кормление не смотрели, каждая предпочла отойти как можно дальше, кто-то даже укрылся в домике. А вот меня снедало любопытство. Поначалу пряталась за деревом, но оттуда было совсем плохо видно, поэтому спустя пару минут все же решилась выглянуть и даже подойти ближе. Благодаря тому, что все отошли, меня никто не останавливал.

Тарскони размотал удерживающую пасть перевязь полностью, ведра он еще раньше подставил поближе, сам не стал отбегать или отскакивать. Лишь достал тесак, расставив ноги пошире, всем своим видом демонстрируя готовность защищаться.

Птеродактиль первым делом, стоило его пасти освободиться, раззявил ее максимально широко и издал душераздирающий крик такой громкости, что после него еще с минуту звенело в ушах. После первого, самого громкого последовало еще несколько значительно тише, и уже после он принялся жадно пить. Лишь напившись, зверь обратил внимание на мясо.

Мне было невероятно интересно, как же Тарскони заставит зверя снова перевязать пасть. Вот птеродактиль доел и, еще жуя последний кусок, попятился от мужчины. Но и тот не зевал. Вытянул перед собой ту самую заостренную палку и слегка коснулся бока зверя. Я широко распахнула глаза, потому что в месте касания даже с моего места видна была голубоватая вспышка. Птеродактиль снова взвыл и забил крыльями. Тарскони снова продемонстрировал ему палку, и зверь покорно захлопнул пасть, позволяя мужчине себя связать.

Мне стало безумно жаль этого зверя. Что за жизнь он влачит? Не могла оторвать от него глаз даже тогда, когда все было кончено и начальник лагеря, забрав опустевшие ведра, направился к центру Жахжены. Мужчина не обратил на меня внимания, а вот птеродактиль словно почувствовал мой взгляд. Посмотрел прямо на меня. От его пристального внимания даже мурашки по коже побежали. Во взгляде крылатого животного была мука и мольба.

- Ты снова за свое? – одернула меня Ильшани, выводя из своеобразного транса, в который я невольно погрузилась, меряясь взглядами с птеродактилем. – Пошли, ужин скоро!

Я чувствовала себя такой же пленницей, как и этот несчастный зверь. И пусть я не связана по рукам и ногам, это лишь оттого, что не представляю физической опасности.

Во время еды я вспоминала ту пару, что прибыла днем. Мужчина, как мне кажется, просто их сопровождал. Убеленный не совсем еще старик явно приходился Тарскони родственником, ну или близким другом. Сужу по тому, как они здоровались и общались. С Аравием Тарскони держался хоть и накоротке, но все же высокомерно, по-хозяйски. А вот с тем мужчиной они обменялись хлопками по спине, а в конце даже обнялись.

Я так поняла, что роль мужчины заключалась как раз в том, чтобы привезти сюда высокородную пару. К мужчине все, включая Тарскони, обращались «халишер», а к девушке «иттани». Ильшари немного недоуменно пояснила, что таково обращение к высшим родам. Что за высшие рода она пояснить не успела, что-то нас прервало. Выходит, и Аравий, и Тарскони – тоже те самые «высшие», как и их гости.

Мужчина с девушкой расположились в одном из домиков. К ним туда попеременно ходили сначала молоденькие небеременные девушки. Заходили по одной, проводили некоторое время внутри и выходили с нечитаемым выражением лиц. После позвали нескольких, находящихся на поздних сроках беременности. Айшас тоже ходила.