Еретик - Корнуэлл Бернард. Страница 9

— Я ничего не скрываю, — возразил он.

— Тогда скажи мне, зачем кардинал-архиепископ прислал в Бера монаха?

Брат Рубер оторвался от созерцания огня и обернулся к графу.

— Вероятно, излишне напоминать тебе о том, что бывшее графство Астарак теперь является частью владений Бера?

Граф уставился на отца Рубера в недоумении, не сразу сообразив, о чем речь.

— Господи, а ведь и правда! — пробормотал он, сотворив крестное знамение.

Граф вернулся в свое кресло, почесал голову под шерстяной шапочкой, скользнул взглядом по шахматной доске и снова повернулся к доминиканцу.

— Неужели та старая история?

— О чем-то таком поговаривали, — высокомерно промолвил отец Рубер. — Был в нашем ордене один замечательный человек по имени Бертран де Тайлебур, в этом году он умер в Бретани. Так вот, он будто бы искал нечто важное. Что именно, нам не рассказывали, но поговаривали, что в этих поисках он объединился с одним из отпрысков семейства Вексиев.

— Боже праведный! — воскликнул граф. — Что же ты мне раньше ничего не сказал?

— Разве вы желаете, чтобы я беспокоил вас пересказом всех вздорных слухов, которые гуляют по тавернам? — возразил брат Рубер.

Граф не ответил, он задумался о семействе Вексиев, о бывших графах де Астарак. Когда-то они были могущественными сеньорами, владели обширными землями, но их род связался с еретиками-катарами, и когда Святая церковь огнем и мечом выжигала еретическую чуму, они не покорились, а заперлись, как в последнем прибежище, в своем родовом гнезде, замке Астарак, и защищались там до последней возможности. Разумеется, они были побеждены и почти все погибли, хотя несколько человек, как было известно графу, бежали и очутились в Англии. Руины замка стали приютом воронов и лис, земли вошли в графство Бера, но там сохранилось предание, что род Вексиев был хранителем сокровищ катаров, величайшим из которых являлся Святой Грааль.

Отец Рубер не рассказывал графу об этом предании, потому что сам рассчитывал найти Грааль раньше, опередив всех остальных.

«Ладно, простим ему это желание», — подумал граф.

— Выходит, — промолвил он, обводя взглядом просторное помещение и указывая на книги и свитки, — кардинал-архиепископ верит, что Грааль может быть найден здесь?

— Луи Бессьер — человек жадный, решительный и честолюбивый, — ответствовал доминиканец. — Он готов землю перевернуть, чтобы добыть Грааль.

И тут графа осенило. Он вдруг понял, отчего не сложилась его жизнь.

— Кажется, было такое предание, — промолвил он, размышляя вслух, — будто бы на хранителе Грааля лежит проклятие, снять которое можно, только возвратив чашу Господу?

— Байки, — усмехнулся отец Рубер.

— А если бы Грааль оказался здесь, то, даже если он где-то спрятан, значит, я и есть его хранитель.

— "Если бы", — снова усмехнулся доминиканец.

— Но если так, — гнул свое граф, — то, значит, я проклят Богом за то, что, пусть и невольно, я скрываю под спудом величайшую святыню. — Он покачал головой.

— Господь не даровал мне сына за то, что я прячу у себя чашу, принадлежащую Его сыну.

Неожиданно он метнул в молодого монаха неприязненный взгляд.

— Грааль действительно существует?

Отец Рубер помедлил, потом нехотя кивнул.

— Возможно, да.

— Значит, нужно дать монаху позволение, пускай он ищет, — сказал граф, — а самим постараться опередить его в поисках. Ты, отец Рубер, первым будешь просматривать все документы и дашь брату Жерому только те, где не будет никаких упоминаний о сокровищах, реликвиях и, уж само собой, о Граале.

— Сначала я обращусь за дозволением к моему регенту, — сдержанно ответил священник.

— Никуда ты не будешь обращаться, а немедленно займешься поисками Грааля, — заявил граф, хлопнув по подлокотнику кресла. — Примешься за дело сейчас же и будешь продолжать поиски, пока не прочтешь все до единого пергаменты на этих полках. Или, может быть, ты хочешь, чтобы я выставил твою мать, братьев и сестер из их домов?

Будучи человеком гордым, отец Рубер в душе возмутился, но, так как был далеко не глуп, покорился и с поклоном ответил:

— Я просмотрю все, до последней буквы.

— Ну так приступай!

— Слушаюсь, ваша светлость! — со вздохом согласился отец Рубер, сожалея, что не увидит, как сожгут на костре еретичку.

— Я сам буду тебе помогать, — с воодушевлением заявил граф.

Если в Бера действительно находится величайшее из сокровищ земли и неба, то кардиналу-архиепископу оно не достанется. Граф де Бера доберется до него первым.

Доминиканский монах прибыл в Кастийон-д'Арбизон, когда осенний день подходил к концу. Смеркалось, и привратник уже собирался закрыть западные ворота. Под аркой, в большой жаровне, развели огонь для стражников, ибо ночь ожидалась холодной. Над наполовину починенными городскими стенами и высящейся на крутой вершине башней замка Кастийон-д'Арбизон мелькали летучие мыши.

— Здравствуй, святой отец, — произнес стражник, пропуская в город подоспевшего перед самым закрытием ворот рослого монаха.

Но стражник приветствовал его на своем родном окситанском наречии, монах же не знал этого языка и лишь быстро улыбнулся ему, мимоходом перекрестил и, приподняв подол черной сутаны, направился по главной улице города к замку. Навстречу ему попались вышедшие подышать воздухом после дневной работы служанки. Завидев путника, иные хихикали, стреляли глазками; незнакомый монах, несмотря на легкую хромоту, был видным мужчиной. У него были густые темные волосы, мужественное лицо и темные глаза. Какая-то шлюха окликнула его с порога таверны, насмешив выпивох, угощавшихся за стоящим на улице столиком. Мясник ополоснул свой прилавок водой из деревянного ведра, кровавые помои потекли в сточную канаву под ногами монаха, в то время как над его головой какая-то женщина, высунувшись из окна с развевающимся на шесте мокрым бельем, поливала бранью свою соседку. Западные ворота, от которых начиналась улица, с грохотом захлопнулись, и тяжелый засов с глухим стуком встал на место.

Не обращая внимания на то, что происходило вокруг, монах поднялся к прилепившейся у подножия бастиона церкви Святого Сардоса. Войдя в церковь, он опустился на колени у ступенек алтаря, сотворил крестное знамение и простерся ниц. Одетая в черное женщина, молившаяся в боковом приделе Святой Агнесы, при виде зловещего доминиканского одеяния тоже перекрестилась и поспешила прочь из церкви. Монах лежал неподвижно перед алтарем и ждал.

Городской сержант в серо-красной форме Кастийон-д'Арбизона увидел монаха, когда тот поднимался по склону, и обратил внимание, что тот одет в поношенную рясу с заплатами, сам же молод и крепок. Сержант поспешил к одному из городских консулов, каковое официальное лицо, нахлобучив на седые волосы отороченную мехом шапку, приказало сержанту привести еще двух стражников, а сам позвал отца Медоуза и велел ему захватить с собой одну из двух его церковных книг. Едва эта группа подошла к церкви, как вокруг стали собираться зеваки, и консулу пришлось повысить голос, приказывая им разойтись.

— Нечего тут глазеть! — сказал он начальственным голосом.

Как бы не так! Посмотреть было на что, ведь в Кастийон-д'Арбизон явился чужак, а все пришлецы вызывали подозрение. Поэтому зеваки остались и наблюдали за тем, как консул набросил обозначавшую его сан серо-красную, отороченную заячьим мехом мантию и приказал трем сержантам отворить церковную дверь.

Трудно сказать, чего ожидали люди: что из церкви Святого Сардоса выскочит сам дьявол? Воображали себе изрыгающее дым рогатое чудовище с черными крыльями и раздвоенным хвостом? Однако увидели всего лишь, как по кивку священника в храм вошел консул в сопровождении двух стражников, оставив у дверей старшего сержанта, с церемониальным жезлом, увенчанным эмблемой Кастийон-д'Арбизона — изображением ястреба, несущего сноп ржи. Толпа замерла в ожидании. Женщина, выскочившая из церкви, сказала, что монах молится.