Уравнение времени (СИ) - Юркина Евгения. Страница 4

***

Саша шла по гулким коридорам Школы за дедом Савелием и директором.

Сердце девушки колотилось: что могло произойти такого, что Виктор Сергеевич допустил до инициации только троих? На ее памяти все, решительно все старшеклассники проходили инициацию!

«А вдруг, — мелькнула шальная мысль, — во всем виноват тот черный рысище? Верят же земляне в то, что черные кошки могут закрыть путь!»

Впрочем, уже в следующий миг Саша отмела эту мысль как абсолютно бредовую: давным-давно доказано, что человеческие суеверия к реальным событиям не имеют никакого отношения. И рысь не был совсем черным, а с окладистой белой манишкой и белыми же носочками. Да и ей, что характерно, путь на инициацию не закрыли…

И все-таки, почему отобрали только троих? Директор сказал: реально достигшие среднего уровня зрелости. Что это означает? Что все остальные — не доросли? Но ведь все они сдавали нормативы при поступлении в старший, он же — выпускной класс! И сдали с запасом, иначе бы их не приняли.

Так шла Саша — мимо знакомых аудиторий, поднимаясь и спускаясь по вырубленным в скале лестницам. Пока Савелий и директор не остановились.

— Пришли. — Виктор Сергеевич глубоко вздохнул, и Саша догадалась, что все это время он думал. Думал, допускать воспитанников до инициации, или нет. — Но помните, ребята. Вы по-прежнему можете отказаться, и никто даже не посмеет усомниться в вашем решении. И вашей смелости… Может быть, у вас есть какие-нибудь вопросы? — с плохо скрываемой надеждой вдруг спросил он. — Самое время их озвучить.

У Саши, конечно, вопросы были. Но она почему-то не решилась задать хоть один. Вместо нее заговорил Звеновой.

— Да в чем дело-то? — Вызвал грустную усмешку у взрослых одной интонацией он. — Почему все четырнадцать лет было можно, а сегодня — нет?

«Четырнадцать? — удивилась было Саша. И усмехнулась своей рассеянности: — Конечно, пятнадцать! Коля же меня старше, и ходил в Школу он не двенадцать лет, как я, а дольше».

— Я следил за интегральным цветом всполохов. — Глухой голос директора напомнил о серьезности положения, заставил девушку сконцентрироваться на предстоящем испытании. — Он не такой, как обычно.

— Не такой? — Саша не смогла сдержать возглас удивления. На миг потупилась из-за несдержанности… Но потом снова взглянула на Виктора Сергеевича: — Я же вчера видела отблески. Они были красновато-лазоревыми, как и всегда…

Директор криво усмехнулся:

— Зато в полночь картина изменилась.

— Причем, изменилась кардинально и в сильно темную сторону. — В полумраке коридора лицо Савелия казалось одноглазой тотемной маской. — За время существования Школы такой цвет был зафиксирован только три раза.

«Три раза!» — Саша мигом вспомнила школьные страшилки. И Савелий, и учителя говорили, что летальные исходы во время инициации случались именно три раза!

Однако взгляда девушка не опустила. Да и во всем ее облике не было ни капли сомнения. Даже наблюдай за ней со стороны ее собственный клон, он и то не смог бы углядеть признаки зародившегося страха.

— Как я понял, — обвел директор взглядом троих кандидатов, — уговоры бессмысленны?

— Да, — в один голос сказали все трое.

— Что же… — У Виктора Сергеевича был вид человека, сделавшего все, что было в его силах, и все равно потерпевшего неудачу. — Тогда только вперед! И сомневаться не смейте!

С этими словами директор Школы и сторож Савелий распахнули дверь. У Саши помимо воли вырвался сдавленный возглас: в зале переливались, выделывая замысловатые фигуры неведомого танца, темно-багровые, свитые в тугие струи, языки огненных энергий.

***

Темный огонь оказался нестрашным — он мягко обволакивал, будил сумеречные, но светлые и лирические настроения души. Саша даже пожалела не допущенных к инициации одноклассников: они так много потеряли!

Впрочем, сострадание к товарищам мелькнуло и пропало. Как и предупреждали наставники, за считанные секунды перед глазами Саши проходила вся ее жизнь, от рождения до входа в актовый зал. Кстати, преподаватели настоятельно рекомендовали переосмыслить некоторые жизненные эпизоды… Но девушка ничего переосмысливать не стала: каждый эпизод был достаточен сам по себе. Даже расставание с мамой, которое в реальности она нет-нет, да хотела продлить, чтобы еще раз сказать, как она благодарна за каждый прожитый вместе день, как она ее любит и понимает… Даже оно было закономерно грустным и абсолютно достаточным. И Саша купалась в энергиях Бездны — пораженная, восхищенная четкими законами и уравнениями бытия, в которых невозможно было что-либо изменить. Все было на своих местах: слезы, надежды, радости, победы и отработки домашних заданий. Все вызывало абсолютное понимание и согласие, даже если порой заставляло грустно улыбаться… Или улыбаться радостно — когда девушка вспоминала моменты дружбы с Колькой Звеновым или неторопливые и немногословные беседы со старым Савелием. Нет, темный огонь страшным не был, зря Виктор Сергеевич так переживал, так о них беспокоился. Пламя, сотканное в тугие змеи, обволакивало, не раня, настраивало, может быть меняло самую капельку, не заставляя, но позволяя увидеть новые оттенки и смыслы — в нем самом и происходящем.

Но как там остальные? Саша неожиданно вспомнила о товарищах. Как там ее лучший друг? Что ему подарило сумеречное пламя?

Девушка оглянулась — чтобы увидеть, как Звеновой, хмурясь и одновременно улыбаясь, собирает, мешает пламя в огненную доску и начинает писать на ней какие-то формулы. А потом и чертить топологические фигуры. Кажется, парень хотел что-то вывести, может быть, уравнение времени, о котором он как-то рассказал — мол, его так никто и не получил, хотя многие пытались.

«Желаю тебе вывести это уравнение, Колька! — улыбнулась тогда Саша. — От всей души желаю!»

И девушка с чувством выполненного долга перевела взгляд на второго одноклассника… И обомлела! Фигура Федора, такое впечатление, рассыпалась, растекалась и… формировалась энергиями заново. Не надо было быть семи пядей во лбу, тут и младшеклассник сообразил бы: парень прежним не останется. Но каким он станет? Саша вызвала в памяти все, что успела понять о Федоре за шесть лет, в течение которых им довелось учиться в одних классах. И поняла, что недостаточно знает этого человека, все-таки он был гораздо старше ее. Ни в подготовительном, ни в младшем классах они вместе не учились. Сашу перевели в средний класс восемь лет тому назад, она училась с обычной для уроженца Пограничья скоростью. А вот в старшеклассники попала самую капельку раньше срока. Но девушки и опережают парней в развитии…

— Опережают, говоришь? — вдруг выдохнул, казалось, сам актовый зал.

И выдохнул так неприятно, так зло, что Саша даже не успела испугаться — по той простой причине, что не смогла вместить в себя объем злости. Девушка только удивилась: как такие лиричные, такие мягкие энергии могли породить эти интонации?

А уже в следующий миг Николай, бросив выведенное наполовину уравнение, оказался рядом с девушкой:

— Не бойся, Сашка! Я с тобой!

И это был один из немногих случаев за всю долгую историю общения со Звеновым, когда Саша не захотела улыбнуться в ответ на интонации в его голосе: такой горячей оказалась ее благодарность к парню, совершившему в общем-то обычный для него поступок. Коля всегда заступался за друзей.

— Иш-шь ты!.. Герой наш-шелся, — прошипел зал. — Но погоди же… Сейчас я приду в форму и поквитаюсь…

«С кем?» — искренне удивилась Саша.

В зале были они втроем, а еще сумрачные лиричные энергии. Откуда здесь враги?

Ответ на этот вопрос пришел к девушке не сразу. Вдруг разом опали всполохи пламени, но темно не стало — актовый зал залил электрический свет, показавшийся Саше очень-очень ярким! В тот же миг двери распахнулись, и в зал буквально ворвались Савелий и Виктор Сергеевич.

— Живы? — выдохнули в один голос оба.

— Мрази! — прыгнул на них Федор Оспин.

Глава 3, в которой Саша узнает про некоторые последствия инициации