Рожденные в СССР. Прорыв (СИ) - Коруд Ал. Страница 28

Ноутбук был уже включен, стулья расставлены. За эти дни Ракитин улучшил презентацию, сделал её более ёмкой. В шкафчике ждали своего часа бутылки коньяка, водки, хлебушек и консервы. Жили они тут просто, по-армейски.

— Ну обо мне вам уже доложили.

Ракитин уперся взглядом в полковника Стаханова, тот кивнул в ответ.

— В пределах разумного.

— Ну что, тогда приступим. Я не знаю причину своего попадания в ваше время, как и отчего внезапно стал моложе. Как будто меня схватила из моей эпохи лопасть ветряной мельницы и закинула сюда без спроса.

— Как вы сказали, мельницы? — неожиданно встрепенулся генерал.

— Да, мельницы.

— Было сновидение с мельницами?

— Было. А откуда вы…

— Потом. Показывайте. Это и есть ваш ЭВМ из будущего?

— Портативный вариант, и не самый лучший и мощный. Есть защищенные для военных.

— Солдаты используют ЭВМ на поле боя?

Ракитин сообразил, что для этого времени «шедевры» Голливуда с роботами и искусственным разумом еще не дошли. Да они еще и в Америке не вышли. Время Терминатора и Скайнет еще впереди. Как и само понятие ПС.

— Потом объясню.

Презентация проходила примерно так, как уже несколько раз до этого. Чтобы получить доверенных людей, им пришлось рассказать и показать часть материала. Зато сейчас они были в них уверены. Особенно долго пытали «пришельца из будущего» техники. В конце концов, он сдался. Больно уж заковыристые вопросы у них были. Семен не был рукожопом, но все-таки в первую очередь являлся гуманитарием. И совершенно не знал всех хитросплетений компьютерной техники. Его идея переснять все с экрана технарям понравилась. Люди там были в званиях от капитана до майора, то есть рукастыми и опытными. Они затребовали нужную технику, пленки, химикаты и сами оборудовали лабораторию, погрузившись с головой в работу.

Заместитель начальника ГРУ поначалу воспринимал показанное скептически, затем его лицо начало принимать все более задумчивое выражение. Стаханов часто выходил курить. Ему тема уничтожения его родной страны не заходила вообще. Он сильно нервничал, и это со стороны было заметно. Даже Толоконников время от времени бросал на него красноречивые взгляды. Но, когда пошли кадры событий конца восьмидесятых годов, а затем и дальше, и генерал не выдержал. Потребовал перерыв и сигарету.

Вернувшись, он начал что-то чиркать в блокнот, заметив при этом:

— Не бойтесь, это не конспект. На сторону не уйдет. Сам себе вопросы накидываю. Узнать по своим каналам. Вам, кстати, Семен Степанович, большое спасибо от командования Тихоокеанским флотом. Столько людей спасли. Понятно, что вас лично они не знают, но благодарили ответственные службы. Много у вас там еще подобного материала?

— Я сам не знаю, товарищ генерал.

— Давайте в своем кругу Лев Сергеевич. Вы не мой подчиненный. Хотя была идея дать вам офицерское звание лейтенанта. У вас же высшее образование?

— Да. Но я присягу давал Российской Федерации.

— Но родились же в Советском Союзе?

— Да.

— Годится. Новое государство стало, как я понимаю, преемником. Так что и присяга годна. Или считаете, что Родина у вас разная?

Ракитин прищурился:

— Лев Сергеевич, если бы я так считал, то и не нашел бы всех вас. Знаете, сколько в моем времени людей, свято ненавидящих «совок», то есть всех вас и страну скопом?

Сидевший поодаль Мясников не выдержал:

— А почему они нас ненавидят? Что мы им плохого сделали?

— По разным причинам, Иван Петрович. Навязанное людям антисоветское мифотворчество, откровенная ложь на уровне государства и его идеологических структур. Почти в каждый фильм или сериал они специально вставляли толику антисоветчины. Вы не представляете, насколько вранье было тотальным.

— Деятели искусства постарались? — тяжело спросил Стаханов.

— И они самые. Но чаще всего их финансовые спонсоры, продюсеры.

— Почему?

— Догадайтесь сами какой чаще всего они национальности, и с кого начинали в советские годы. Они обижены на советскую власть, что та не дала им сразу стать миллионерами, не разрешала спекулировать и творить что хотят.

Офицеры переглянулись, но тему благоразумно развивать не стали. Пришелец из будущего заметно нервничал. Толоконников лишь кивнул:

— Об этом мы еще поговорим. Продолжайте. Мы остановились на восемьдесят девятом?

— Так точно.

Генерал уже пришел после темпорального шока в себя и сыпал вопросами. Ракитин как мог, отвечал, но, как оказалось, о многом не знал или был знаком понаслышке. Перестройку он застал в старшей школе и воспринимал все с подростковой точки зрения. Свобода, рок, дискотеки, поток зарубежных фильмов и музыки, видеосалоны, хлынувшая из-за открывшегося барьера новая мода. Юноше всегда есть чем заняться в своем возрасте. Его больше интересовали девчонки, чем скучные съезды. Он и телевизор не всегда смотрел. А сейчас с ужасом осознавал огромные пробелы.

— Ну это понятно, что обо всем вы не могли быть осведомлены. А в этом ЭВМ есть что-нибудь на эту тему? Кстати, в вашей речи полно англицизмов.

— Ну это вы еще нашу молодежь не слышали. Я их сам частенько не понимаю.

— Вестернизация сознания? — неожиданный умный и точный вопрос от Стаханова ввел Семена на некоторое время в ступор.

— Вы правы. Да и что взять от поколения, которому тридцать лет втирали, что Россия и её история — один ужас без конца.

— И что, все так считают?

— Обыватели примерно так. Ну еще либералы. Хотя эти врут за деньги осознанно. Но думающие и читающие люди находят ответы сами. Когда началось народное восстание на Донбассе, туда ручейком потянулись люди со всей страны, которым было не все равно. Именно потому Киевской хунте не удалось задавить русский Донбасс.

— Мы воюем на Украине в двадцать первом веке⁉

Генерал немного ослабил галстук. Стаханов бросил на него понимающий взгляд и приказал:

— Старлей, доставай приборы. Лев Сергеевич, об этом будет в следующей серии. Вам надо переварить хотя то, что просмотрели. Я вас предупреждал.

— Ага, только не обо всем этом! Как будто дурной фантастический роман. Мне немного, старлей. Я почти не пью. Чай лучше сделайте, я сладкого с собой захватил.

Выпили по одной «для нервов», закусили бутербродами. Рашид живо убежал на кухню, а Стаханов начал выставлять на стол пряники, пирожные и конфеты. Он знал, что после напряженной умственной деятельности полезно сладкое, чтобы «накормить» мозги. Затем пили чай, почти не разговаривая. Толоконников думал о своем, остальные не лезли в душу к генералу. Один Ракитин выглядел веселым. Все шло по плану! Даже лучше, чем он ожидал. Все-таки хорошо иметь знакомых в прошлом. Потяни за ниточку и не на такое выйдешь. Но высокопоставленный сотрудник Главного Разведывательного Управления — это настоящее бинго! Сейчас пойдет драчка!

Глава 18

Кемп-Дэвид. Неофициальная резиденция президента США. 21 июня 1973 года

Брежнев, несмотря на прошедшие переговоры выглядел относительно свежо. Особенно по сравнению с излишне задумчивым Никсоном. Но тому печень выедали неприятности, связанные с Уотергейтом. Поправить свое положение с помощью улучшения отношения с вероятным противником было не его идеей. Но Америка переживала не лучшие времена. Поражение во Вьетнаме, разброд в обществе. Кто бы мог подумать еще лет двадцать назад, что по собственным студентам начнут стрелять американские же солдаты. А на улицы выйдут сотни тысяч антиправительственно настроенных молодых людей. И все это на фоне экономических успехов в первой стране социализма.

Но все оказалось не таким уж страшным, каким представлялось издалека Генеральному секретарю огромной восточной державы. Американцы тоже люди, им свойственно ошибаться и любопытствовать. Американской публике весьма понравилось, что Леонид Ильич зачастую вел себя совсем не так, как должен был вести коммунистический лидер. Штампы и клише соблюдали и копили обе стороны. В итоге вместо настоящей картины зачастую наблюдали кривое зеркало. Пропагандисты нанесли вреда планете больше, чем все милитаристы вместе взятые. Но Леонид Ильич отлично помнил, что посоветовал ему руководитель Института США Академии наук Г. А. Арбатов: «брать быка за рога, отвечать на вопросы, волнующие аудиторию», отказаться от протокольной «гладкописи», шутить, вести беседу о своих домашних, любимых занятиях. Брежнев вспомнил недавний разговор в Белом доме и был не очень доволен своими излишне протокольным речам. Но кое-что ему удалось.