Рожденные в СССР. Прорыв (СИ) - Коруд Ал. Страница 45

Внешняя пристойность, чувство номенклатурной меры было присуще многим землякам ПредСовмина. Начальство в Ленинграде было битое. При Сталине расстреляли три генерации местной номенклатуры с чадами и домочадцами. Так что ленинградский бомонд рождался с вбитым в подсознание императивом — надо сразу же сливаться с местностью. Но все равно Косыгин не устоял и сейчас сидит в самолете в ожидании взлета в среде настоящих заговорщиков. Ну, так и обстоятельства непростые! Знать, что все над чем ты долгие десятилетия работал, пошло прахом. Ради такого стоит отбросить устоявшиеся привычки и рискнуть головой.

Военные полетели своим бортом и с охраной. Они без конца носились с секретностью, но имели на это полное право. Огромное силовое ведомство затаилось где-то неподалеку и чего-то выжидало. Так что сидевшие в самолете были несказанно рады осознанию того факта, что армия и МВД с ними. И было странно, что со стороны КГБ еще никто не вышел на контакт. А ведь усилия навести мосты не раз предпринимались на самых высоких уровнях. И это откровенно пугало. Не хватало еще кровопролития в столице социалистического государства.

Косыгин после взлета продолжал усиленно размышлять. Слишком много информации в последние недели свалилось на его «мозговой центр». Да, они с Мазуровым собрали толковых и еще не зашоренных молодых людей, которых можно было обозвать ёмким словом «технократы», и загрузили их работой по осмыслению неудачи Советского Союза в том еще не появившемся будущем. Надо срочно найти выход из создавшегося положения, не громя экономику и общество, как случилось там, впоследствии. Хотя Косыгин не верил, что через десять лет в экономике будет так плохо. Ну не было тому никаких объективных предпосылок. Вот субъективных можно найти сколько угодно. Перестройка — политическая диверсия, а ни что иное!

Сам ПредСовмин не готов был признать, что социализм исчерпал себя и стал неэффективен. Если бы это было так, то противоборствующая сторона не вкладывала огромные деньги в борьбу с нами, советскими. А ведь буржуи до усрачки боятся мощного конкурента. Найти баланс между социальной защищенностью населения и экономически обоснованным принуждением невероятно трудно. Но придется это сделать. Иначе все бессмысленно.

Сколько бы ни говорили об обратном дундуки типа Суслова.

Идею «мозгового центра» при правительстве подкинул попаданец, и Косыгин после её озвучивания только покачал головой. Настолько это было чуждо, но умно одновременно. Премьер еще при первой личной встречи заметил необычность поведения человека из будущего. Было в нем нечто такое… Точнее будет обозвать эту особенность термином «внутренняя свобода». Абсолютно не признает никаких авторитетов! И он в своем праве. Чем они все прославились? Завели страну не туда?

Алексей Николаевич усмехнулся, вспомнив их первую встречу. Как жестоко обломались тогда резкие и властные Мазуров с Кириленко! А ведь их предупреждали. Ну не тот это человек, которого можно вот так запросто построить. Он даже к генералам не питает ни малейшего пиетета. Нет у него раболепия перед должностью. К тому же Семен оказался земляком, отчего их с Косыгиным отношения сразу стали более теплыми.

Алексей Николаевич любознательно поинтересовался, как живет город Петра в будущем. Не все там оказалось таким страшным, как представлялось поначалу. Кое-чему, особенно реставрации центра и обустройству многих его местечек можно даже поучиться у потомков. И в самом деле — это же целый Клондайк в плане международного туризма! И хороший, а главное — постоянный источник валютных поступлений.

Вот насчет заработка этой самой свободно конвертируемой валюты, так необходимой СССР для второй НТР-индустриализации получилось весьма интересно. Ракитин к их приезду подготовил целую выборку различных предложений. От игры на западных биржах с учетом имеющегося у них инсайда, до котировок нефти после близкой арабо-израильской войны. Оказались в его портфеле и вовсе экзотические предложения.

Союз с южноафриканцами, и монополизация золотого и алмазного рынков. На этом можно было по-настоящему озолотиться! Но здесь еще стоило посоветоваться с Громыко, который пока никак не обозначил своего отношения к потрясающей новости из будущего. А его по просьбе Брежнева тут же уведомили. Что было странно. Хотя Косыгин к тому же заметил, что военные к предложениям человека из будущего относятся весьма положительно. Он успел их заразить буржуазным практицизмом? Или это некий корпоративный пакт. Ведь попаданец воевал и, значит, настоящий солдат для армейских.

Чересчур вольнолюбивые взгляды человека из будущего натолкнулись на консервативное мышление старых партийцев. Мазуров и Кириленко поначалу приняли в штыки идею Ракитина отдать руководящие посты в правительстве и ведомствах так называемым технократам. Секретарь ЦК пафосно произнес короткий спич о безыдейности людей из будущего. После чего к веселью ПредСовмина получил от Ракитина откровенный отлуп. Там нашлось место и двуличию партократов, их безграмотности и самому превратному пониманию идей коммунизма. В идеологическом споре с попаданцем коммунисты с треском проиграли.

— У вас нет в наличии идейных управленцев, кто бы за совесть, а не за номенклатуровские ништяки работали. И вы это отлично знаете!

— Но без идеологии страну можно завести не туда.

— Она уже не там, уважаемый секретарь Цэка.

— Что вы имеете в виду? — тут же очнулся от раздумий Косыгин. Ему было интересно общаться с образованным человеком.

Ракитин пододвинул к себе чашку с крепким кофе. Разговор с гостями шел с утра, а ночью они отрабатывали очередную «тревогу». Учения на «Объекта» после нападения стали регулярными.

— Скажите мне, властители второй сверхдержавы мира, что мы строим?

— Как что, коммунизм! Поэтому и партия так называется.

— Что такое коммунизм? Вот только не надо лозунгов! Кто-нибудь за последние десятилетия смог точно сформулировать, что это такое с научной точки зрения? Я тут попросил принести учебник по так называемому «Научному коммунизму». Какой придурок, вообще, это писал?

— Для того у нас есть целые институты, — пафосно проговорил Кириленко, явно не услышав про «придурков».

— Да бросьте! Кто-нибудь из партийной верхушки хоть раз использовали их наработки? Леонид Ильич, например, выступая на съездах или пленумах? Кто ему пишет речи?

— Помощники.

— Ну-ну, главе первого в мире социалистического государства.

Приехавшие стыдливо прятали глаза.

— То-то и оно! Уши сворачиваются в трубочки от ваших плакатных речей. Неудивительно, что народу фиолетово на все коммунистические лозунги. Потому что говорите вы одно, а на деле вытворяете совсем другое. Большевики ведь на митингах разговаривали с народом о конкретном, животрепещущем. Они умели в ораторов, а отличие от нынешних вождей. Фабрики рабочим, земля крестьянам, каждой бабе по мужику!

— Вы бы, молодой человек, следили за словами, — помрачнел Мазуров.

— Во-первых, давно не молодой. Во-вторых, я знаю, куда это привело и чем закончилось. Херово закончилось, скажу вам, товарищи коммунисты. И во многом по вашей вине! Так что слушайте, что думают о вас потомки. Вы все скопом, и партия, и правительство ведете страну без руля непонятно куда. На съездах говорится много красивых слов, но их решения не выполняются на местах. Так ведь, Алексей Николаевич? Положа руку на сердце, честно ответьте.

— Вы правы, вздохнул, — Косыгин. — Цифры успехов дутые, промышленники и партийные руководители на местах зачастую думают больше о собственных премиях и наградах. Система выстроена не на эффективность, а на лучший доклад наверх. По ним и оценивают, и награждают. Самое плохое, что после верстаю планы, и планы неверные, которые потом снова не выполняются.

— Невероятно точно. Браво! — шутливо захлопал в ладони Семен, а партийные насупились.