Женщина в озере (Сборник) - Старк Ричард Уэстлейк. Страница 75

— А если его изолировать? — предложил Велли.

— Вы имеете в виду умопомешательство?

— Тпру,— прервал беседу Пакстон.— Для Поттсов такое не подойдет. Наша старая девочка будет драться до последнего пенни, и она победит.

— Почему вы никого не приставите к Старухе? — спросил инспектор Квин.

— Я уже подумывал об этом,— лукаво ответил Пакстон й неожиданно обратился к Эллери: — Послушайте, мистер Квин... вы бы не согласились?..

— Безусловно,— произнес Квин-младший так быстро, что его отец даже удивился.— Отец, ты вернешься в управление?

Инспектор кивнул.

— В таком случае,— сказал Эллери мистеру Пакстону,— вы пройдете со мной и ответите на несколько вопросов.

 Глава 2

«У нее было так много детей...»

Эллери смешал Пакстону шотландское виски с содовой.

— Не скрывайте от меня ничего, Чарли. Я хочу знать о Поттсах все. Говорите по порядку и не спешите, старайтесь не пропустить ни одной детали.

— Хорошо, сэр,— кивнул Чарли, беря стакан.

И адвокат рассказал ему о Поттсах, старых и молодых, мужчинах и женщинах.

Корнелия Поттс не всегда была Старухой. Она родилась в небольшом городке штата Массачусетс. Там прошло ее детство. Семья была зажиточной, и Корнелия тоже стала богатой. Она нашла себе мужа, и не одного, а целых двух. У нее родилось шестеро детей, трое от первого брака, трое от второго.

Мужа № 1 она подцепила в 1892 году, когда ей исполнилось двадцать лет. Его звали Бахус Поттс. Бахус Поттс считался отменным чудаком. Он был сапожником. Все деревенские жители потешались над ним: по ночам он частенько уходил в лес, пел там песни и плясал под луной.

Про нее говорили, что если она выйдет замуж за деревенского ветеринара, то сделает из него пастора, а уцепившись за незаконнорожденного отпрыска какого-нибудь паршивого королевского рода, станет жить как королева.

Если Бахус Поттс и мечтал о верстаке, то со Старухой обрел не один, а сотни и тысячи, правда, работали на них другие. Все случилось настолько быстро, что даже такой фантазер, как он, не думал, что в происходящем повинны магия или волшебство. Единственная крошечная фабрика Корнелии Поттс превратилась в две, две — в четыре... Бахусу оставалось только удивляться и при первой возможности исчезать из дому. Когда же он возвращался без денег, грязный и оборванный, то покорно ползал у ног Корнелии с невинным видом кающегося кота.

Через несколько лет на него вообще перестали обращать внимание. Ни рабочим, ни детям, ни, конечно, жене, которая занималась строительством, не требовался Бахус.

В 1902 году, спустя десять лет после женитьбы, когда Корнелия Поттс растолстела и перевалила тридцатилетний рубеж, а собственность супругов измерялась уже не одними фабриками, раскиданными не только по Америке, но и по всей земле, Бахус Поттс задумал одну величайшую думу. Он снова исчез, а когда он не вернулся через многие месяцы и власти потеряли его след, Корнелия Поттс пожала плечами и уподобилась фараонам египетским. Ее строительство было не менее значительным, чем строительство пирамид. Кроме того, у нее осталось трое детей, которые находились под наблюдением. Если она переживала по поводу Бахуса, то этого никто не замечал.

Прошло еще семь долгих лет, пока она сумела привлечь на свою сторону юристов. Законы, вполне удовлетворявшие строгих фараонов, объявили ее мужа трупом, а Корнелию вдовой. Теперь она могла совершенно честно подыскать себе нового супруга.

К этому Корнелия была готова давно и выжидала только удобного случая.

В 1909 году, в тридцатисемилетнем возрасте она захомутала еще одного робкого человека. Мужа № 2 звали Стефан Брент, и перед алтарем она категорически отказалась принять его имя. Подобный поступок стал загадкой для всех, и объяснение его памятью о первом муже не выдерживает никакой критики. Подозревать ее в чувствительности смешно. Скорее всего, правы те, кто считает, что причиной стало легендарное: «Обувь

Поттсов — обувь Америки. 3.99. Всюду».

Корнелия не только отказалась взять другое имя, она вообще заставила Стефана Брента изменить условия их брачного контракта. Тот, будучи человеком добрым, уступил этой чуме и превратился в Стефана Поттса, автоматически влившись в означенную династию.

Кстати, стоит упомянуть, что в 1902 году Корнелия выстроила для своих детей огромный гранитный дом в Нью-Йорке. Так на Риверсайд-драйв, ближе к Гудзону, появился дворец Поттсов. Тогда-то она и увидела впервые Стива Брента. Тогда же и заявила своему адвокату: «Удивительно будет, если этот Стив Брент не кинется к майору Гочу с просьбой посватать меня за него».

Дело в том, что Стефан Брент прибыл в Нью-Йорк с южных морей (Малайских островов, Пиренейского полуострова или еще из какого-то романтического места) не один, а с неким майором Гочем. Двое неразлучных бродяг считали единственным удовольствием ничегонеделание, что еще больше их соединяло. Они были не плохими людьми, а просто слабыми, слабые же мужчины были слабостью Корнелии. Стив оказался гораздо беспомощнее, возможно, поэтому она и выбрала его, а не майора. Она крутилась возле Стива, как питон возле жертвы. «Женить Стива... конечно, мэм. Но Стив умрет без меня, мэм. Он исключительно одинокий человек, мэм,— сказал Корнелии майор Гоч.— Надеюсь, учитывая это, вы нас не разлучите?»

«Вы сможете работать в саду?» — полюбопытствовала Корнелия.

«Естественно,— усмехнулся майор Гоч.— Но я не прошу у вас работу, мэм. Я буду только приходить и сидеть там. У меня в правой ноге застрял осколок».

Впервые за свою жизнь. Корнелия уступила мужчине. Вероятно, у нее было чувство юмора. Она свято соблюдала условие, и постепенно майор Гоч обосновался у них, сделавшись, как он сам любил выражаться, совершенно бесполезным.

— Корнелия любила Стефана? — спросил Эллери.

— Любила? — удивился Чарли.— Говорят, что Корнелия обладает каким-то животным магнетизмом. А у Стива «красивые глаза», хотя теперь они выглядят немного утомленными. Корнелия получила мужа, который прибавил ей еще троих детей, а Стив избавился от забот о пропитании. Он и этот старый негодяй майор Гоч все время проводили за игрой в шашки. Надо добавить,— продолжал Чарли,— что три ребенка Корнелии от первого брака безумные.

— Вы сказали «безумные»? — испуганно спросил Эллери.

— Вы не расслышали? — Чарли подлил себе виски.

— Но Тэрлоу...

— А что,— возразил мистер Пакстон,— вы рискнете назвать его нормальным? Человека, который тратит свою жизнь на поиски воображаемых обидчиков? Разве существует отличие между ним и тем, кому мерещится, будто у него на носу постоянно сидит муха?

— А его мать?

— Тут другой вопрос, Эллери. У Корнелии бзик на почве доброго имени семьи, это ее уязвимое место. У Тэрлоу же действия абсолютно непредсказуемы! Они любого приведут в замешательство.

— Умопомрачение не обязательно должны исследовать только психиатры, Чарли,— недовольно произнес Эллери.— Даже лучшие образцы нормальности неустойчивы, они изменяются от возраста и других причин. В век рыцарства, например, идея Тэрлоу о его фамильной чести считалась высшей доблестью.

— Вы уклоняетесь. Впрочем, если хотите доказательств, возьмите Луэллу — второе дитя союза Корнелии с Бахусом. Я перестану обвинять Тэрлоу в сверхчувствительности, я соглашусь с его невыносимой экстравагантностью и детской наивностью, с непониманием ценности предметов или стоимости денег, буду считать это просто несчастьем, неприспособленностью к жизни, а не ненормальностью. Но с Луэллой по-другому! Ей сорок четыре года, она никогда не была замужем. Конечно...

— И что непонятно у нее?

— Луэлла считает себя великим изобретателем.

Мистер Квин-младший страдальчески посмотрел на него.

— Никто не принимает Луэллу всерьез,— продолжал

Чарли,— Никто, кроме Старухи. Луэлле устроили дома собственную лабораторию, и она, похоже, счастлива. Но в этом поттсовском зверинце существует чулан, куда Старуха выкидывает изобретения Луэллы. Однажды я застал старую леди, сидящую в чулане на полу и орущую во все горло. Помнится,— Чарли покачал головой, я даже пожалел эту пиратку.