Гибель судьи Мрочека - Алекс Джо. Страница 2

- Были и такие? - молодой человек поднял брови.

- Судья, если хочет быть справедливым, наживет врагов, не так ли? Станешь на сторону одного - настроишь против себя другого, да? А ваш дядя был человеком старой закалки, неподкупным, стойким...- и замолк. - Что это я хотел сказать? Ага! Что примут здесь вас с распростертыми объятиями! Станислав Мрочек приехал к нам в Порембу в первые дни после освобождения. Вместе восстанавливали здесь все. Городок был уничтожен, лежал в руинах. Он, я и многие другие люди приехали сюда из разных местностей, полагая, что побудем здесь с месяц, ну максимум год при неблагоприятном стечении обстоятельств. А остались надолго. А он - навсегда. Бедный Стась! Не могу просто поверить, что он никогда уже в восемь не войдет в эту дверь... Сколько лет был здесь судьей. Отказывался от других должностей. Не захотел переводиться в воеводский суд, хоть как принуждали его...- Опять замолчал, и через пару секунд оживился. - Похороны завтра, ровно в двенадцать! Познакомлю вас после всего с некоторыми людьми, прежде всего с заведующей нашей больницей доктором Ясинской. Она очень обрадуется. Не хватает нам врачей. Молодежь не хочет жить в маленьких городках. Никто не любит спокойного, неприметного труда, без шума, без славы.

- А мы как раз и мечтаем о такой работе...- тихо сказала молодая женщина и улыбнулась.

Ее муж, будто воспользовавшись этим, быстро открыл дверцу автомобиля:

- Спасибо вам большое, пан Гольдштейн. До свидания.

- А дорогу вы помните?

Маленький человечек приблизился к машине.

- Да как-то разыщем.

- Свернете вон в ту улочку справа. Затем сразу же за молочным кафе будет левый поворот. Там увидите новостройки, а уже дальше начнутся сады и дома над самым морем. Это - Пястовская улица. Дом покойного Станислава, вашего дядюшки, под номером восемь. Вы же когда-то были там, наверно, найдете?

- Это было восемь лет назад...- молодой человек невольно улыбнулся. - Не очень мне эти места запомнились. Я гостил здесь какие-то три или четыре дня. Но разыщем. Еще раз спасибо вам.

- Четвертый дом направо! - крикнул нотариус, когда закрылась дверь.- А я живу в доме номер пять. Если вам будет что-нибудь нужно, звоните в любое время. Я дома буду сегодня с восьми вечера.

- Спасибо.

Машина тронулась. Нотариус помахал вслед рукой. Автомобиль удалялся медленно, затем круто свернул, и молодая женщина, всматривавшаяся во внутреннее зеркальце, потеряла старика из поля зрения.

Появился один жилой дом, другой, потом еще один в лесах, дальше дорога повела в редкий с высокими деревьями сосновый лесок, и вдруг перед путешественниками открылась равнина, медленно спускавшаяся к морю, которое простиралось до самого горизонта.

Наконец дорога повернула вправо, к густо насаженным деревьям и кустам, среди которых заблестели красной черепицей небольшие домики, стоявшие на пологом косогоре, который спускался к воде.

- Как здесь хорошо...- прошептала женщина.

Молодой человек утвердительно кивнул головой, словно отвечая собственным мыслям.

- Я был здесь всего раз. Дядя жил один у моря, - и он, отняв руку от руля, показал на деревья. - Из сада тропинка ведет сразу на пляж. Впрочем, увидишь... Ох, и жара же...

Он вытер ребром ладони лоб и снова опустил руку на руль.

- Духота, - женщина глубоко вздохнула. - Наверное, будет гроза, - кивнула в сторону далекого облака, темневшего над морем, край которого светился в лучах заходящего солнца. Мужчина кивнул и еще раз вытер лоб.

- Боже, ну и парит.

Автомобиль ехал между садами. Среди них даже дома трудно было увидеть. Сквозь густую зелень позднего лета едва была видна белизна стен.

Машина замедлила ход.

- Два ... четыре ...- мужчина оглядывался вокруг, ей-богу, не помню. Эти сады похожи друг на друга. Может, здесь?

Автомобиль остановился. В глубине сада, на тропинке стояла немолодая уже женщина в комбинезоне, большой соломенной шляпе и старых кожаных сандалетах, обутых на босую ногу.

- Простите, не здесь ли дом судьи Мрочека?

Женщина подошла к калитке, распахнула ее настежь и только тогда отозвалась:

- А вы, наверное, племянник? - громко спросила и печально склонила голову, а потом подняла глаза, не сумев сдержать любопытства. - Вероника говорила мне еще утром о вашем приезде. Ну, кто бы мог подумать, правда? Такой порядочный человек и умер, а всякие проходимцы до ста доживают. Так уж повелось. Мы с самого начала соседи с ним, никогда ни плохого слова, ни споров. Когда моего старика несколько лет не было дома, он все мне по хозяйству помогал. Но беда приходит не спрашивая. Я говорила иногда: «Пан судья, уже не те годы, чтобы каждое утро в море купаться!» А он только смеялся. Здоровый был, как конь, как говорится. Купался с ранней весны до поздней осени. Поплавает минут с пятнадцать и обратно. На работу при любой погоде пешком ходил, за три километра! И возвращался также пешком. Но, в конце концов, даже машина портится, не то что человек. Вышел поплавать утром и уже не вернулся. Вытащили его, несчастного, из воды только вечером, перед заходом солнца. Сердце не выдержало. Мой старик тоже помогал его искать, у нас есть собственная лодочка. Иногда на рыбалку старик выходит, если, конечно, море спокойное. Иначе я бы не позволила. Так боюсь волн, а он говорит, что тогда рыба лучше ловится. А пан судья, если бы был женат, то, вероятно, еще бы жил бы. Жена не позволила бы этого всего. Старость есть старость. Нечего притворяться молодым, если уже сил не хватает.

- Да, прошу прощения...- перебил болтливую женщину племянник судьи. - Так который же дом дядин? Уже не помню, восемь лет прошло, как был здесь.

- А вот этот, - показала налево рукой, в которой держала садовые ножницы. - А с той стороны живет вторая соседка, доктор Ясинская, там уже кончается дорога. Дальше нет проезда, там начинаются дюны.

- Спасибо.

Машина двинулась, но через несколько метров Мрочек резко затормозил.

Немного посидели неподвижно. Потом молодая женщина тихо сказала:

- Городок небольшой... Все уже о нас знают.

Он кивнул. Открыли дверцы почти одновременно. Направились к калитке. За стальной сеткой, густо обвитой диким виноградом, между кустов виднелась тропа. Неожиданно послышался выразительный монотонный шум где-то поблизости.

- Слышишь? Море!

- Да ведь сразу же за садом пляж.

- Страшно...

- Чего? - он повернул ключ. Хорошо смазанный замок открылся беззвучно.

- Страшно, - тихо повторила она, - умереть вот так, в море, рядом с берегом и своим домом... Как страшно осознавать утопая, что это - смерть...

- Не всегда. Если это был приступ, скажем, аневризм сердечной мышцы, он мог потерять сознание и утонуть, ничего не ощущая.

- Несчастный человек, - она огляделась вокруг.

- Да, грустно это все. К сожалению, я так мало знал его. После оккупации он находился в России, после войны жил здесь и даже носа не высовывал из этой Порембы. Они с отцом моим рассорились, потому и не поддерживали отношений, даже не переписывались. Я был здесь, как уже тебе рассказывал, всего один раз во время каникул. Погостил дня три. Недалеко отсюда мы стали лагерем, я и заглянул к нему. О, дядя так обрадовался встрече. А потом, когда отец умер, он приезжал на похороны, потом на нашу свадьбу. Кажется, тогда понял, что надо поддерживать связь с последним членом семьи, то есть со мной. Пожалуй, давалось знать одиночество, ну и годы брали свое. А мне дядя все время казался совсем чужим. Может, если бы не умер, все как-то наладилось бы?

- А мне его очень жаль. Помнишь, каким он был на нашей свадьбе? Таким милым и немного старомодным в лучшем смысле этого слова...