Тихая, как последний вздох - Алекс Джо. Страница 2

— Погоди, — сказал Мелвин Кварендон.

Они остановились.

Овчарки присели. Вершина холма казалась теперь намного ближе. Мелвин глубоко вздохнул.

— Нельзя переставать мечтать, — он убежденно кивнул головой, — ибо что останется? Человек проработал всю жизнь, и какую же радость он может найти в том, что вдруг в один прекрасный день перестанет работать лишь потому, что заработал очень много денег? Деньгами измеряется успех, но сами деньги успехом не являются. Заработать миллион, когда у тебя есть сто миллионов, намного легче, чем заработать сто фунтов, когда имеешь всего десять. Уже тогда, вначале, я понял, что на каждого клиента, который купил обычную повесть или томик поэзии, приходится десять, покупающих новинки с мертвецами или с полураздетой, соблазнительной и перепуганной девушкой на обложке. Того, кто сумел бы овладеть этим рынком и руководить им, ожидали бы горы золота. Но мне было двадцать лет, и я не имел ни пенса за душой. Сотня других, богатых, ловких и предприимчивых, занимались этим десятилетия. Ты помнишь наш первый магазинчик? Я покупал потрепанные книги, и мы с тобой склеивали их по ночам. Эти книги нам продавали мальчишки по два пенса, а другие мальчишки покупали, заплатив на пенс или два больше, и я собирал эти пенсы, не говоря тебе, зачем я их коплю. Я боялся, что ты будешь возражать и плакать, ведь ты была беременна — Ричард должен был появиться на свет… И все казалось таким зыбким. Мы были бедны. Как я мог тебе сказать, что хочу издать свою первую книгу прежде, чем родится ребенок?

Они шли медленно, Сара Кварендон молчала.

— Я хотел стать издателем, но у меня не было даже шиллинга для выплаты первому автору. Впрочем, автора у меня тоже не было, как не было и взлелеянной в мечтах книги. А если бы они у меня были, то не хватило бы денег на оплату бумаги, типографии и того, кто сделал бы хорошую обложку. Поразительно, но я точно знал, как должна выглядеть обложка первой книги, хотя это было полным абсурдом, поскольку не знал ее содержания. Зато я знал, как должно называться издательство. КВАРЕНДОН ПРЕСС! Да, Сара, засыпая, я мечтал о том, что это название будет известно не только в Лондоне, но и в Нью-Йорке, Торонто, Мельбурне, Йоханнесбурге, везде в мире, где люди читают по-английски… В конце концов, я нашел автора и книгу, а твоя мать дала нам в долг сто фунтов, которые отложила на свою старость.

Он замолчал. Мягкая улыбка осветила его пухлое, почти лишенное морщин лицо.

Миссис Кварендон прошла еще несколько шагов и остановилась. Они находились на вершине холма. Муж, стоя рядом, тихонько положил руку на ее плечо. Впереди и позади простирались в золотистой полуденной дымке гряды небольших холмов и неглубоких долин графства Кент. Ветер утих. Было очень тепло и тихо. Мелвин поднял руку и указал туда, откуда они пришли, в сторону тропинки, бегущей среди рассеченных живыми изгородями полей. Они плавно спускались к большой роще из старых деревьев, между которыми виднелась покатая крыша большого дома, покрытая темно-красной старинной черепицей.

— Если бы я был шутом и перестал мечтать, — сказал мистер Кварендон, — я назвал бы это летней резиденцией и проводил бы здесь половину жизни. К счастью, у меня все еще нет для этого времени, и поэтому мы приезжаем сюда лишь на уикенды.

— Мелвин… — тихонько начала миссис Кварендон.

— Что, любимая?

Он снял руку с ее плеча и безотчетно погладил жену по щеке. Затем, будто устыдившись, резко опустил руку.

— Ты ведь что-то хочешь мне сказать?

— Я? Тебе? — он удивленно потряс головой. — Почему ты решила, будто именно сейчас я хочу сказать тебе что-то… особенное?

— Мужчина не должен задавать такие вопросы женщине, которая прожила с ним сорок лет. За полмили видно, что ты готовишься о чем-то рассказать. Именно поэтому ты так легко согласился на эту прогулку, хотя обычно мне приходится убеждать тебя, по крайней мере, полдня. Кроме того, в последнее время ты сосредоточен и все о чем-то размышляешь. Сейчас мы начнем спускаться в сторону дома. Джоанна обещала, что приедет с детьми до ужина и останется у нас на три дня. Поэтому, если действительно есть нечто очень важное, о чем ты непременно хочешь мне рассказать, то лучше будет, если ты сделаешь это сейчас.

— Да нет же, дорогая, в самом деле, нет ничего такого, что… — Мистер Кварендон умолк, а потом рассмеялся. — Это верно, что ты знаешь обо мне гораздо больше, чем кто-либо в этом мире. Но не потому, что прожила со мной сорок лет. Мне кажется, что ты всегда все знала. И ты не изменилась. Не изменилась, хотя наш сын говорит с оксфордским акцентом и небрежно, словно лорд, прохаживается по коврам офиса КВАРЕНДОН ПРЕСС в Нью-Йорке, а наша прелестная и нежная, как орхидея, дочь — жена депутата парламента и у нее отдельная нянька для каждого из моих внуков. Ты приняла все, что послала нам судьба, но осталась в душе молоденькой горничной из маленькой гостиницы, также как и я странным образом все еще связан с тем парнем из книжной лавки, который приглашал тебя на мороженое. Мы научились говорить, как говорят люди из другой, не нашей сферы, обросли перышками — миллионами разноцветных перьев, — но где-то, в глубине, в нас ничего не изменилось. И слава богу! Ибо это означает, что мы еще не утратили сил.

— Ты прав, — сказала миссис Кварендон, — я тоже это чувствую. Но надо ли столько слов для выражения того, о чем мы оба хорошо знаем? Ты, вижу, чем-то возбужден, чем-то, что пришло тебе в голову. Небось, снова размечтался, верно?

— Да, — мистер Кварендон вздохнул с облегчением. Если он расскажет о своем проекте, она должна поверить, что это единственная причина перемены в его поведении. Он подавил внезапный вздох и мягко произнес: — Я придумал нечто новое…

— Нечто новое? Ты хочешь превратить КВАРЕНДОН ПРЕСС во что-то другое? Но почему, Мелвин?

— Ты не поняла меня… — он на мгновение задумался.

Незаметно супруги начали спускаться, держась на этот раз рядом.

Овчарки немного посидели на вершине пригорка, затем сбежали трусцой и пошли следом.

— Может, я начну иначе, — сказал он. — Что, это, собственно, такое — КВАРЕНДОН ПРЕСС? В сущности это такой же издательский дом, как другие, может, только чуть побольше. У нас есть представительства и магазины на всех континентах, мы подписали долголетние контракты со многими хорошими авторами детективных романов и зарабатываем кучу денег. Это правда, но это все.

— А разве не об этом ты мечтал двадцать лет?

— Это тоже правда.

— Тогда о чем идет речь?

— Речь идет о мировой империи детективного романа! — тихо сказал мистер Кварендон и опустил глаза, вглядываясь в одуванчики, растущие по краям тропинки.

— Не понимаю, — удивилась жена. — Скажи мне, что конкретно ты имеешь в виду?

Мистер Кварендон остановился, осторожно сорвал ближайший одуванчик, поднес к лицу и дунул. Потом отбросил в сторону голый стебелек.

— Если ты требуешь от меня абсолютной честности, то я сам не знаю, что конкретно имею в виду. Знаю только, чего бы мне хотелось… А хотел бы я к моменту, когда совсем постарею, передать Ричарду фирму, известную так же, как известны ее авторы. Слова КВАРЕНДОН ПРЕСС должны стать для читателей столь же значительными, как названия наших книг, и фамилии их авторов. Миру известны тысячи видов преступлений, больших и маленьких, а убийство старо, как мир! Сколько старинных преступлений можно воскресить, сколько разгадать древних тайн! А прибавь сюда маленьких современных диктаторов и большие преступные организации! Преступление существует везде, и следом за ним должен идти КВАРЕНДОН ПРЕСС! А мир должен об этом знать! Такого рода рекламы никто до сих пор не замышлял!

Он умолк и глубоко вздохнул.

— Но для этого потребуются тысячи людей и детективное агентство, охватывающее весь мир, — спокойно сказала его жена. — Ни одно частное лицо, ни одна даже самая большая фирма не может и мечтать об этом.

— Если бы когда-то я не мечтал, то до сих пор остался бы продавцом книжной лавки. Весь мир — это дело будущего, но как всегда, надо с чего-то начинать и посмотреть на результаты первого хода. А уж потом я подумаю, что дальше.