Откуда взялся этот Клемент? - Пирсон Кит А.. Страница 58

Мне определенно следует помочь Клементу, но, пожалуй, посидеть пару минут на ступеньках не помешает. По крайней мере, пока не развеется туман в голове.

Осторожно бреду к лестнице, и по мере удаления от лампы тьма все сгущается. Меж тем ноги у меня становятся совсем ватными, и я начинаю корить себя за неразумное решение побаловаться сигареткой. Останавливаюсь на секунду и трясу головой в надежде избавиться от дурноты.

Делаю глубокий вздох и возобновляю путь.

Который продолжается лишь пять-шесть шагов.

Опуская левую ногу, я за что-то цепляюсь. Тело по инерции движется вперед, и я, описав дугу, растягиваюсь на грязном бетонном полу.

Да уж, воистину эта неделя не перестает радовать.

Я еще не успеваю оправиться от потрясения, лежа среди пыли и строительного мусора, а ко мне уже торопится Клемент.

— Черт, пупсик! Ты ушиблась?

Гордость моя в коматозном состоянии, однако в плане каких-либо серьезных физических травм вроде бы пронесло.

— Нет. Вроде обошлось, — кряхчу я, медленно поднимаясь на четвереньки.

Клемент подхватывает меня за плечо и помогает подняться.

— В ближайшем будущем глядеться в зеркало тебе, пожалуй, не стоит.

Я поворачиваюсь к свету и осматриваю себя.

— Господи!

Вся моя одежда покрыта слоем мелкой пыли, так же как и ладони, поскольку я выкинула их вперед для смягчения падения.

— Что случилось?

— Споткнулась.

Если человек цепляется за что-то ногой, он — инстинктивно, полагаю, — немедленно оборачивается взглянуть на помеху своему движению. И сейчас я свирепо осматриваю пол в поисках объекта для хорошенького пинка. Пускай мне будет больно. Да хоть палец сломаю! Плевать. Я сыта по горло, и мне нужно на что-то выплеснуть ярость.

Оказывается, никакого строительного мусора вокруг нет и в помине. Это всего лишь вделанная в пол решетка, примерно четверть на четверть метра. Один ее край самую малость выступает — но именно этой-то малости мне и хватило, чтобы растянуться.

— Споткнулась вот об эту фигню! — ору я и принимаюсь со всей мочи топать по решетке.

После пяти ударов железяка не гнется, не ломается и уж точно не извиняется, и я сдаюсь.

— Ну, полегчало? — осведомляется Клемент.

— Нет.

— Хочешь домой?

— Да.

Он мерит взглядом стену, машинально постукивая по ладони отверткой.

— Дай мне одну минуту.

Словно одержимый, Клемент мчится вдоль стены, с нажимом ведя за собой отверткой по цементному слою. Добегает до конца, переносит острие инструмента на линию ниже и повторяет незатейливую процедуру.

У конца стены резко останавливается. И разом сникает, рука с отверткой безвольно опадает вдоль туловища.

Какое-то время он неподвижно стоит, уставившись перед собой.

Я делаю шагов десять в его сторону.

— Клемент, вы закончили?

— Полностью. Только зря потратили время, черт побери.

— Что ж, мы хотя бы попытались.

— Ага, и у нас ничего не вышло.

Судя по всему, запасы оптимизма ограничены не только у меня.

— Наверное, самое время закругляться?

— Похоже на то, — кивает Клемент.

Он забирает у меня отвертку и вместе со своей убирает в кейс, который засовывает в рюкзак. Закидывает его на плечо и говорит:

— Не прихватишь лампу? Да и валим поскорее.

Я послушно плетусь за нашим светильником. Его осмотр выявляет, что аккумулятор разрядился больше чем на половину, так что яркости изрядно поубавилось — что ж, весьма уместная аналогия нашему оптимизму. Затем я медленно направляюсь к лестнице, внимательно глядя под ноги, чтобы снова не навернуться.

У самых ступенек оборачиваюсь с целью убедиться, что Клемент у меня за спиной — на случай, если решу закончить этот восхитительный денек кувырком с лестницы. Страховать меня, однако, некому. Клемент стоит метрах в трех в стороне, созерцая пол.

— Клемент?

— Секундочку.

Любопытство берет верх над раздражением, и я бреду назад.

— Что еще?

— Будь добра, посвети на это. — Он указывает ботинком на металлическую решетку, о которую я и споткнулась.

— Зачем?

— Тебе сложно, что ли?

Ставлю лампу на бетон в четверти метра от треклятой железяки. Клемент снимает с плеча рюкзак и достает кейс с инструментами.

— Вы что затеяли?

— Всего лишь хочу убедиться, что мы ничего не упустили.

— В смысле?

— Насколько я понимаю, здесь напрочь отсутствуют места, где Гарри мог бы надежно спрятать слиток золота.

— Это нам уже известно.

— За исключением вот этой решетки, — добавляет Клемент.

— Вы с ума сошли? Одному богу известно, сколько крыс под ней бегает.

— Очень может быть, только, пупсик, я шагу отсюда не ступлю, пока не проверю. Просто для собственного успокоения.

Он приставляет отвертку к краю решетки и ударяет по ее ручке молотком. Ему удается загнать острие инструмента в щель лишь после нескольких ударов, зато железка вылезает из бетона на целый сантиметр.

— Может, встанешь на ступеньки, на случай появления компании наших пушистых друзей?

Идея неплохая, вот только мое любопытство уже распалено.

— Да ладно, постою. Вылезут, так убегу.

Клемент поднимается на ноги, поддевает решетку носком ботинка и пинком отшвыривает ее в сторону. В полу чернеет квадратный провал.

Я с ужасом ожидаю эдакого парафраза легенды о Гамельнском крысолове, в котором мы с Клементом улепетываем на лестницу от сотен хвостатых тварей. Признаков какой бы то ни было жизни, однако, не наблюдается.

— И что дальше? — интересуюсь я.

Клемент поднимает лампу и направляет ее в дыру. Как ни тянет меня взглянуть, все же предпочитаю услышать подтверждение, что никаких крыс там нет.

Он приседает на корточки, упирая светильник в бедро.

— Пупсик, там что-то лежит.

— Вот как?

Неужто я нашла потерянный выигрышный лотерейный билет? Подкрадываюсь к провалу и заглядываю внутрь.

— Что это?

— Пока непонятно. Есть только один способ узнать.

Клемент медленно опускает в дыру руку, по самый локоть. И спустя пару мучительных секунд извлекает пластиковый контейнер. Обычная коробочка из прозрачного белого пластика, разве что изрядно перепачканная.

Находка в восторг меня не приводит, и я немедленно делаю заключение:

— Ставлю пять фунтов, что это забытый завтрак какого-нибудь работяги.

Клемент с улыбкой смотрит на меня.

— Принимаю пари. Держи.

Он протягивает мне контейнер, и в первый миг я даже отшатываюсь, не испытывая никакого желания мараться о грязный пластик. А впрочем, все равно руки у меня в пыли да крысиной моче, чего уж неженку из себя строить. И я берусь за коробку правой рукой.

— Обеими руками! — предупреждает Клемент.

— Да не такая уж я и хилячка.

С негодованием хватаю контейнер, и мое запястье немедленно прогибается под его тяжестью. К счастью, Клемент предусмотрительно не отпускает коробку, и ее падения удается избежать.

— Черт! Да что здесь такое? Весит целую тонну!

— Не тонну. Я бы сказал, эдак под пять кило.

Он ставит контейнер на пол и снимает крышку. Содержимое коробочки, как нам открывается, завернуто в газету.

Клемент осторожно вытаскивает сверток и кладет на бетон. Затем так же медленно начинает разворачивать бумагу.

— Охренеть! — бормочет он.

На пожелтевшей газете нашим глазам предстает содержимое тайника.

И уж будьте уверены, это не кусок сыра и не сэндвич с маринованными огурчиками.

Я так и падаю на колени, совершенно не заботясь о чистоте джинсов. Впрочем, они все равно уже безнадежно уделаны.

Как ни вглядываюсь в найденный предмет, все равно глазам своим не верю.

— Это ведь…

Мы смотрим друг на друга, затем снова на находку. Это слиток золота. Настоящего, взаправдашнего золота! Клемент прыскает, и в следующее мгновение заходится громогласным хохотом. Его смех заразителен, и я немедленно присоединяюсь к оргиастическому веселью.

Облегчение, радость, потрясение — сущий взрыв эмоций распаляет нашу истерику.