Клятва Смерти (СИ) - "Skazka569". Страница 16

Услышав такие страшные слова, и Мара заинтересовалась этим… пистолетом. Несмотря на свое состояние, она всё-таки, оказавшись в безопасности, позволяла себе через ветки смотреть, что творилось на поляне с волками и откуда всё-таки доносился грохот. Но шаг к Кону она так и не осмелилась сделать, так как он продолжил общение с Сайманом.

‒ Когда доберемся до Сухого водопада, и если у нас с Мирой получится кое-что провернуть ‒ безобидное, если что ‒ то я все вам расскажу. Однако до того момента… считайте, что не хочу сглазить.

Если духи вновь не решили сыграть с ними злую шутку. Очень плохо, что большую часть пуль пришлось истратить на волков, если пистолет им действительно понадобится в будущем, то запасов осталось мало. Из-за мыслей о плохом, а после Коода он вообще не думал о хорошем, Кон тяжело вздохнул, но жрецу постарался улыбнуться.

‒ Я заметил, что ваши молитвы принадлежат Мигу. Позвольте поинтересоваться, отчего именно эта не самая популярная богиня?

Когда речь пошла о божествах, Мара закатила глаза и потеряла к парням всякий интерес, улыбнувшись и поворачиваясь вновь к Мире, вспоминая, на чем они остановились.

‒ Вам бы понравилось в Прибрежной деревне! ‒ заверила её Мара. ‒ Очень скоро они могут получить статус города. Такая большая! И людей там много-много! У нас есть порт, и к нам очень часто захаживают торговцы, так что и красивых платьев закупить можно, и украшений!

Вот только, вспомнив, почему именно пришлось Маре покинуть деревню, так сердце больно сжалось от обиды, хотя на лице фейри это не показала.

‒ Уж не знаю, куда дальше занесут нас проклятые призраки, ‒ недовольно буркнула Мира, убирая руку под плащ и гладя шар в сумке. Но не нежно, а с мыслями, что если он опять заведет их в место, похожее на пустыню, она его разобьёт.

Но если Сухой водопад ‒ это конечный пункт их путешествия, интересно, захочет ли Кон продолжить путь вместе с ней? Достигнув своей цели, он мог просто вернуться домой и забыть о ней, как часть страшного сна. От этих мыслей сердце Миры тоже не было на месте. Все же они с Коном не то чтобы очень близки, но она к нему уже привыкла. Да и до его появления у нее в шатре она была просто бродячей артисткой, цирковой гадалкой без цели и стремлений. Что она будет делать, когда он уйдет? Но в конце концов многое ещё могло измениться.

‒ Было бы здорово побывать там, ‒ улыбнулась она Маре. ‒ Уже не помню, когда последний раз надевала красивое платье. Одни плащи да стоптанные сапоги. ‒ Мира продемонстрировала довольно поношенный сапог. Уж девушка должна была понять всю боль, когда на ногах такое страшилище вместо аккуратной туфельки.

А вот Сайман был рад интересу Кона к божествам. Ему только повод дай, начнет проповеди читать, или ещё хуже ‒ петь.

‒ Честно сказать, я не особо выбирал, ‒ признался Сайман. ‒ Родители настаивали, чтобы я стал жрецом любого светлого лика, ну я и ткнул в первый попавшийся. Когда меня выставили в монастырь, деваться уже было некуда. Но я не жалею, что моя жизнь теперь посвящена Мигу.

«Уж лучше ей, чем Грот», ‒ мысленно добавил Сайман. Он с улыбкой разглядывал пистолет в руках Кона. Хотел бы ещё расспросить о нем, но в оружии был не силен. Ему ближе молитвы да руны. А если Кон прав, и с пистолетом можно победить даже мага, то это пугало.

‒ В моем родном доме Мигу не самая знаменитая богиня, хоть мне и говорили, что её слишком недооценивают, а вместо жрецов у неё преданные работники полей и огородов. На самом деле, если так подумать, Мигу должна быть второй после Индры.

В богах не особо смыслил, но что-то да про них сказать мог; поразмышлять. Оружие он убрал, и краем уха он все-таки услышал разговор девчонок. На платье как-то не обратил внимания ‒ в походе это глупый и ненужный комплект одежды, а вот про обувь… Эта глупышка никогда на свои проблемы ему не указывала, что порой было зря. Если у неё не было денег на хорошие сапожки, отчего не попросить? Или, если гордость взыграла, могла бы попросить времени в одном из городов, чтобы заработать денег. Вместо этого Кону лишь пришлось наблюдать из-за плеча на расходящиеся по бокам обуви Миры швы.

Мара же приняла это за настоящую трагедию. Причем для неё это правда была трагедия, и её стон ужаса при виде этой обуви был искренен. Она обхватила ладонями щечки и распахнула глаза, опускаясь к ногам Миры, чуть не задевая её рогами.

‒ Какой ужас! И ты с этим кошмаром по лесу… Да какое там! По пустыне ходила! Ужас! Да у тебя на ногах небось живого места нету! Сайман! ‒ Она так неожиданно позвала жреца и так резко выпрямилась, вновь чуть не задевая Миру рогами. ‒ Сайман, проводим их в Прибрежную? Тебя никто не изгонял, зайди в мой дом, забери мои вещи и сходи с Мирой к Анградэ! ‒ Как-то быстро спутник стал рабом, судя по приказному тону. А сама она, улыбнувшись Мире, добавила: ‒ Он лучший сапожник всех четырёх земель! Не только хорошую обувь делает, но и красивую! Берет, правда, втридорога, но оно того стоит!

«Правда… У меня всегда были щедрые скидки», ‒ мысленно добавила Мара. Приди она в деревню, обязательно бы потребовала свои законные скидки.

И этот разговор Кон тоже услышал. И если не слова об изгнании, он бы запомнил имя сапожника, пришел бы к нему и купил сапожки. Но…

‒ Тебя изгнали? ‒ Кон вновь взглянул на девушек, оборачиваясь. Но уже устремляя серые глаза на фейри. ‒ За что? ‒ Им только еще одного убийцы не хватало в группе. Вот тоже, Кон молодец! Поторопился взять жреца, а вот о том, что эта женщина имеет кровь демона ‒ забыл!

Такой вопрос не понравился Маре. Кому хочется рассказывать о том, какими противными словами её гнали с деревни. Потому она хмыкнула, сложила руки на груди и отвернулась от испытующего взгляда.

‒ Да просто завистников много в деревне! Столько врак про меня рассказывали, вот я и сама ушла. Вынудили! Чем не изгнание?

‒ Либо ушла сама, либо тебя выгнали.

Мара отвечать не хотела и хмыкнула громче.

‒ Ага, враки, как же! ‒ сдал ее Сайман. Уж лишний раз ткнуть Маре в ее непотребное поведение было вторым по величине любимым делом Сая. ‒ А я говорил тебе, что бабы рано или поздно за своих мужиков на тебя всех собак спустят. Но ничего, на путь истинный встать никогда не поздно. И первое, что ты должна сделать, ‒ это покаяться в своих грехах. Скольких мужчин ты соблазнила, чтобы возлечь с ними? Необразованные не умеют до стольких считать!

Уже по привычке Сайман завел старую песню, которой чуть ли не каждый день промывал мозги Марвало. К счастью, все внимание он привлек к себе, и Мира успела спрятать свои сапоги под длинным подолом плаща. Ей не хотелось выглядеть жалкой в глазах Кона. Ноги и правда сильно страдали из-за плохой обуви, и она каждый раз, заходя в город, обещала себе купить новые, но то денег не хватало, то были заботы куда важнее.

Слушая ругань Саймана, Мира приблизилась к Кону. Всё-таки ей не показалось, что Марвало как-то не так смотрела на Кона. Внутри опять зашевелилось что-то нехорошее, прибавляясь к зависти.

‒ Тебя изгнали за совращение? ‒ уточнила Мира, прерывая праведную тираду Саймана.

А Мара сначала и не услышала этого вопроса. Она хмурилась и даже по своему, как-то по-детски, злилась на Саймана. Неужели было не видно, что она не хотела об этом говорить? Она прекрасно знала, что её могут не любить за её природу, но что могла поделать, если тело хочет ласк?!

‒ Ты неотесанный и грубый хам! ‒ фыркнула фейри, подходя к своему жрецу и тыкая его пальцем в грудь, каждое слово четко проговаривая: ‒ Ты нетерпимый к другим расам расист! Помешанный фанатик, который пытается всем указывать, что и как делать! Я тебе столько раз говорила, Сай, я не человек! Что для вас — дикость, для меня — норма!

Хоть она уже и говорила, что имела двух матерей и одного отца, но отчего-то казалось, что Сай этого даже не помнил. Ему было плевать. Он был слеп в своей вере. И лишь больше злясь на него, Мара решила обратить внимание на другую группу.

‒ Да, но не за совращения! Я что, виновата, что мужики, семейные или нет, с некоторыми бабами сами ко мне в койку прыгали! Я их не насиловала и не тащила к себе, не принуждала. Они сами, и… Сайман! ‒ А он всё продолжал жужжать над ухом, и теперь фейри вновь обратилась к нему. ‒ Вот честное слово, твоё воздержание тебя до греха доведет! Окстись и подрочи наконец!