Клятва Смерти (СИ) - "Skazka569". Страница 51

Забившись в угол, она могла лишь ждать спасения. Кон ведь ее не бросит здесь, несмотря на все разногласия. Он не мог так поступить с ней.

‒ Черт, Птенчик, однако, как же ты сексуальна в таком виде… ‒ томно прошептал Сазгаус, поднимаясь на ноги и возвышаясь над кроватью, после чего он и вовсе на неё сел, перекрывая собой свет, отчего сам выглядел высокой темной фигурой и…

Красный огонёк мелькнул в его глазах? Или то было лишь воображением?

Он ощутил одновременно и испуг Миры, и облегчения от того, что за ней пришли. Но акцентировать на этом внимание не стал ‒ у него было кое-что интереснее сказать:

‒ Скажи, ты позволишь мне как-нибудь надеть на тебя ошейник? Не рабский, о нет… Красивый, кожаный, с украшениями… ‒ Он всё-таки не удержался.

Он сидел и глумился над ней вместо того, чтобы спасти бедную девушку. Но было дело в его уверенности ‒ Сазгаус был уверен, что у них было пять минут на разговор, оттого и позволял себе молоть языком. Вдруг его тень наклонилась, и рядом со своей скулой Мира ощутила тепло его руки, но прикосновения так и не произошло. Зато Сазгаус изобразил страдальческий голос:

‒ Проклятие! Птенчик, как же мне быть? Я же пообещал, что не прикоснусь к тебе своим руками. По крайне мере, пока они не остынут. Но как же мне тебя освободить? ‒ Он вновь склонил голову на бок, но уже в другую сторону, как бы спрашивая разрешения: ‒ Сними запрет, дорогая. Иначе я не смогу спасти тебя.

‒ Иди ты к черту, Сазгаус, со своими шутками! Просто сними уже этот проклятый ошейник, ‒ не выдержала Мира, чуть ли не срываясь на крик. Ей и без того было плохо, больно и страшно, а он ещё добивал ее своими шутками. Она отвернулась, чувствуя, как к горлу подкатил комок, готовый прорваться новым потоком слез.

Сейчас абсолютно было не до издевательств с его стороны. Будь они в другом месте и при других обстоятельствах, ей, может быть, и польстили бы его слова, но здесь и сейчас они казались жестокой насмешкой. А он все держал руку на расстоянии, хуже того, ей показалось, что он и правда мог уйти, оскорбленный ее словами. Рвано выдохнув, она повернулась, чтобы видеть хотя бы его образ, и наугад схватила его руку в темноте своими ледяными пальцами. Она провела по предплечью к ладони и потянула ее к себе на шею, где-то там под волосами должен был находиться маленький замочек, держащий ее здесь в плену.

‒ Пожалуйста… ‒ тихо взмолилась Мира, будто и правда думала, что он мог ее тут бросить. Но она просто просила не быть его козлом хотя бы минутку, пока она в таком состоянии. Вот выйдут из этого проклятого дома, пусть издевается, сколько влезет, она и слова поперек не вставит.

Сердце неприятно кольнуло от того, как она произнесла это «пожалуйста» и с каким отчаянием потянула его руку, не видя, как он морщится от прикосновения железа к дыре в плоти. Но ничего не сказал. Только тяжело выдохнул.

Он не помнил, но, кажется, это был первый раз, когда Мире удалось осадить его игривость. И вместо слов он убрал свою руку с её ошейника, встал… Но не ушел, а пересел, потому что обнимать, снимая ошейник, получая от этого пользу для себя, он не хотел.

Пропало настроение.

Натренировавшись со своими замками и с дверьми, ошейник он снял довольно быстро, осторожно открепив его от шеи и уложив на кровать.

‒ Любишь ты всё испортить, Птенчик.

Всё-таки не удержался, но как было бы обычно, сейчас улыбка не скользнула по его лицу, да и не увидела она этого. Сазгаус поднялся с кровати, взяв только лишь пальцами её кисть руки, после чего потянул на себя.

‒ Я проведу тебя к выходу, спрячу, и ты будешь ждать, пока я остальных не найду, поняла? ‒ строго спросил он, выводя её из комнаты, осматриваясь. Этот коридор, да и по запаху людей, дальше было пока пусто.

Ведомая за ним, Мира потерла горло и таким образом согнала неприятное чувство на нем. А выйдя на свет, и вовсе потеряла себя от радости. В какой-то момент ей и правда казалось, что остаток жизни придется провести в темном чулане на цепи или покорившись. Она сделала быстрый шаг вперёд, обнимая Сазгауса сзади, но лишь на мгновение. Такой благодарности ему хватит с лихвой, учитывая все издевательства.

‒ Мне нужно найти, где они хранят доску Уиджи, ‒ сказала Мира и обогнала Саза, чтобы посмотреть на него. И только сейчас увидела всю кровь на нем, что даже ахнула, испуганно прикрывая рот рукой, чем задела свою собственную болячку на губе. Ран не было, возможно, это и не его кровь вовсе, но что-то ей подсказывало, что большая часть принадлежала ему. Все дело в дырах на руках. Для себя Мира решила, что когда они вернутся на корабль, она обработает его руки и всю неделю не позволит ими двигать, чтобы хоть немного зажило! ‒ С доской я могу больше. Найдем ее, я сразу найду, где все… Остальных тоже схватили? ‒ вдруг дошло до нее. Так вот почему Кон не приходил за ней! Подумает об этом позже. Махнув головой, она снова обратилась к Сазгаусу: ‒ Потом спрячешь, сопротивляться не буду. Если придется драться, из меня выйдет плохой помощник.

Но Сазгаус не отвечал так быстро, как она бы хотела. Дело было в том, отчего она вдруг сменила свою реакцию ‒ его руки и ноги. Саз видел, как аж рот прикрыла от этого вида, и слегка смущенно прятал руки за своей спиной. Мелочь, но эта мелочь показывала его слабость. А Саз не любил показывать себя слабым.

Её идея ему никак не понравилась. Она только что сама призналась, что из неё будет дурной помощник ‒ что есть правда, между прочим. И все равно хочет рискнуть своей жизнью, жизнью Сазгауса ‒ она же не думает, что он отпустит её одну. И все ради… Чего, простите?!

‒ Птенчик… Я правильно понял тебя? ‒ спросил он устало, поворачиваясь к ней боком, чтобы, потирая свои глаза устало, не было видно дыр. ‒ Ты собралась идти, хрен знает, куда, обойти каждую хренову комнату ради… Доски? ‒ Надо ли говорить, что выражал его взгляд? Что-то, где точно мелькало слово «Дура». Но он уже познал этого птенчика ‒ она от своего не отступит. Так отчего бы тем не воспользоваться. ‒ Я тебе сейчас долг вернул, ‒ задумчиво сказал он. ‒ Второй, между прочим. Так что последующую работу телохранителя тебе придётся оплатить. Только вот… Что ты мне предложишь?

Всё-таки стоило выйти на свободу, как у Миры тут же поднялось настроение, что Саз уловил и не мог не воспользоваться ситуации. Его ехидный взгляд ясно давал понять, что он хочет что-то большее, чем деньги.

‒ Ты видел, что я сделала с этой хреновой доской? ‒ Мира тоже не особо следила за речью, когда им грозила опасность. А ещё ее возмутил поставленный вопрос.

Значит, расплатился, и честно сказать, даже больше, чем требовалось. Сначала у обрыва, потом пожертвовал картой, за которую нехило расплатился, и сейчас спас ее от жизни в рабстве. Мира не просто догадывалась, а уже была уверена, что он одну ее тут не оставит. Правда, была вероятность, что силой утащит на выход, если поставить ультиматум, но поймав его взгляд, она ухмыльнулась.

‒ Ты все равно пойдешь со мной, ‒ сказала она, склонив голову набок, как бы вопрошая: разве не так? Но все ещё было не до шуток, и пока они не покинут это место вместе с кораблем, она будет серьезной. ‒ Эта доска нужна, чтобы помочь вам. Просто доверься мне.

Теперь у нее не было права на ошибку. И пусть сила доски пугала, но ради всех она должна подчинить ее. Мира верила, что станет полезнее вместе с этой силой. Тогда ни у Кона, ни у кого-то другого даже в мыслях не будет оставить ее на полпути.

Ей настолько была важна эта какая-то… доска? Он ничего не видел, потому что его не было тогда в зале! И его улыбка так быстро спала с лица, а вместо неё на лице появилось разочарование. Значит, она так к нему сейчас относится? Какая-то доска дороже жизни, ни капли благодарности за то, что он её освободил. Доска, доска… Даже никакой реакции на его слова. Просто, как собаке: «Ты все равно пойдешь со мной». Пойдет. Да. Но в голове всё-таки что-то отметил.

Было даже слишком обидно, и если вернуть время вспять, Саз знает, что все равно пошел бы её спасать первой, но, боги его слышали, лучше бы он спас Мару и Кона, а уж последней бы Миру. Уж белобрысому она бы точно была рада больше.