Ведьма без ковена (СИ) - Горенко Галина. Страница 19

Длинные пряди в свете огня казались темнее, упрямый подбородок и жесткую линию губ не смягчило теплое пламя, в кофейных глазах отражалась пляска стихии. Медленно, пристально наблюдая за моей реакцией, мужчина стал расстегивать запонки белоснежных манжет.

Мышцы на смуглых руках налились силой, грудь в мягком освещении приобрела более внушительный рельеф, пресс был идеально прорисован, а тонкая светлая дорожка волос, спускающаяся за ремень брюк, будила воспоминания и подстегивала воображение. Крупная выпуклость даже не намекала, кричала, о размере, который только что дарил мне наслаждение.

Я приподнялась на локтях, не желая пропустить импровизированный стриптиз, желая насладиться каждым его мгновением. Решительно, темный спустил брюки и боксеры, переступив босыми ногами через ненужную сейчас одежду. Он был полностью возбужден, его член гордо выпирал из бедер, а взгляд буквально пожирал меня.

Не думала, что такое может быть возможным, но я возбудилась еще сильнее, соски вновь стали как крошечные камушки, влага меж бедер стала ощущаться горячим мёдом, аромат возбуждения сносил крышу даже мне. Действуя на инстинктах, я спустила руку к мягким губкам ощущая пальцами силу своего желания и раздвинула ноги предлагая себя.

Тёмный со свистом втянул воздух и практически упал на колени, приникая к моим лепестками алчущим ртом. Я вцепилась в его волосы и прижала губы к губам, ощущая легкую щетину на нежной плоти. Язык обводил возбужденную нежность, зубы с осторожностью стискивали, а чуткие пальцы всё ближе подводили меня к обрыву.

И я рухнула в него, едва один, а затем другой палец проник в меня, находя ту самую точку, что опрокинула меня в экстаз.

— Хочу тебя, сейчас, — просипела я, когда волны удовольствия разбились о скалы реальности. И протянув руку, обхватила крупную, тяжелую плоть, с трудом смыкая пальцы и исследуя длину и рельеф, с осторожной уверенностью. Вверх, вниз, наслаждаясь прикосновением, ощущением твердости в ладони, вверх, вниз.

— Остановись, Дари, — засмеялся Илья, — слишком хорошо.

Краска стыда равномерно растеклась, задевая даже кончик носа и уши, я так увлеклась своими тактильными ощущениями, что не подумала о …

Блондин вдавился в меня, проникая во влажную глубину, прижал к полу, стискивая мои полушария крупными ладонями, обездвиживая, фиксируя на месте. Я толкнулась ему на встречу, не желая принимать навязанную пассивную роль. Я думала о том, что хотя его тело было таким крупным, таким сильным, а я была мягкая и хрупкая, наше слияние приносило нам обоим невероятное удовольствие.

— Моя, — стучали горячим пульсом в моей голове слова Ильи, — моя.

А потом, я уже не думала ни о чем, оргазм накрыл меня вновь, не легкой рябью, а словно гигантский огненный шар, который выжег меня изнутри, стирая все предыдущие ощущения подчистую, оставляя только чистый кайф и концентрированное удовольствие. Спустя пару толчков, Илья кончил вслед за мной, вжимаясь, наполняя.

Но он не остановился, он продолжал вбиваться в меня до тех пор, пока я вновь не закричала, ловя наступающий экстаз, в изнеможении откидываясь назад и моля о пощаде.

Я слушала прибой, шуршащий океанскими волнами о кварцевый, непременно белоснежный песок. Размеренный и успокаивающий.

А затем открыла глаза и обнаружила над собой темный, парчовый полог, а рядом, размерено дышащего инквизитора. Паническая мысль, мелькнувшая на периферии сознания была что-то вроде «обожемой надеюсьэтакомната не бабкина»…

Я пошевелилась, потревожив чуткий сон, и теплая рука притянула меня к себе, уютно устраивая на своем удобном плече. Я сладко зевнула, намереваясь подумать об произошедшем завтра, как Скарлетт О’Хара, но у Ильи были другие планы, к тому же, свет, пробивающийся сквозь не запахнутые шторы, как бы намекал на то, что уже сильно не ночь, и даже не раннее утро.

— Я очень волновался, когда не смог связаться с тобой.

— Прости, я зачиталась и потеряла счет времени, — ответила я, попкой ощущая, что инквизитор более чем готов не только к разговорам. Я потерлась о его эрекцию и хрипло рассмеялась, услышав капитулирующий стон. Спустив кружево невесть откуда взявшихся трусиков, Илья раздвинул увлажнившиеся складки и в несколько движений, довел и меня и себя до экстаза, именно в этой, такой уютной, практически супружеской позе.

Я сладко потянулась, когда он вышел в ванную и обернувшись в простыню пошла искать еще один туалет.

Через пятнадцать минут мы сидели на кухне, взбалтывала яйца с молоком в омлет, а инквизитор, под моим чутким руководством нарезал сладкий перец и острые колбаски для начинки, на плите закипал чайник, а Фенек, стыдливо прятал глаза. Видимо ему вчера увиделось больше, чем хотелось, или больше, чем стоило.

Я сделала несколько сложносочинённых сандвичей, добавив в начинку все, что было под рукой, и всё, что сочеталось меж собой. Голод не тетка. Мы, шутя и дружески подтрунивая, сытно позавтракали, а затем я получила официально предложение к сопровождению меня на осенний бал высшего общества магов.

— Разрешишь мне представить тебя своей спутницей? — замер в ожидании ответа инквизитор. Он кажется даже не моргал, ожидая моего ответа.

— А что это означает? Ведь это не просто статус.

— Нет, не просто. — Кивнул моей догадливости тёмный. — Это официальный статус, означающий мою личную заинтересованность в тебе, как будущей спутнице. Паре, если тебе будет угодно.

Я не знала, что думать, просто потому что даже в теории не была знакома с такими тонкими нюансами, а на прямую спросить у Ильи я почему-то постеснялась. Вдруг институт брака у магов упразднен и привычные формулировки обозначают что-то другое? К тому же слова тёмного случайно подслушанные, по-прежнему не давали мне покоя.

— Я могу подумать? — спросила я. И он, правильно поняв мои колебания, кивнул. Я выдохнула, ну что же, перед смертью всё равно не надышишься, а умалчивать такие знания с моей стороны было бы глупо. — Илья, у меня есть информация касательно убийств и боюсь тебе может не понравится, какую роль клан Апакаре играет в этом деле. Я знаю по какому принципу убийца выбирает жертв.

Глава 15.

Кактус — это глубоко разочарованный в жизни огурец.

— А ты знаешь как привлечь внимание, Дашка, — ошеломленно пропищал фенек, тараща бусинки глаз.

А я вскочила с неудобного барного стула и помчалась в гостиную, за гримуаром.

— Вот, смотри, — раскрыла я дневник Апакаре на нужной странице. А когда улыбка осветила лицо инквизитора, смутилась. — Ну чего не смотришь?

— Прости, ты ведешь себя так зрело, сдержано и логично, что я всё время забываю на сколько ты молодая ведьма. Я не могу видеть то, что написано в родовом гримуаре, этой способностью обладают только члены клана.

— Да? Тогда секундочку, — ничуть не расстроилась я. Вытащила блокнот, ручку и стала быстро переписывать информацию, по ходу объясняя с чего вдруг меня бросило в эпистолярный подвиг. — То, что Серджо Апакаре был моим отцом ты уже знаешь, но вот то, что я единственный удачный эксперимент магии крови, точно не в курсе.

— Шах и мат, Дашка, шах и мат, — услышала я лисий комментарий.

После откровений матери, я не знала как относится к пожилой родственнице, где-то глубоко в душе шевелилось чувство, подозрительно напоминающее жалость, и пусть ничего хорошего я не ждала — всё равно была разочарованна. Марьяна Апакаре была плохим человеком, в чем я убедилась, прочитав последнюю запись. Она знала о том, какие опыты проводит её ненаглядный сынок, и по большому счету, всё происходило с её молчаливого согласия и безусловного безразличия.

Еще до того, как Серджо познакомился с мамой, намеренно, как мне стало ясно теперь, он искал «идеальный сосуд» для своего эксперимента. Вообще, желание распространить свой генетический материал напоминало мне осеменение призовым жеребцом как можно большего числа подходящих для оплодотворения кобыл.