Первокурсник (СИ) - Раевский Александр. Страница 5

— Про какое милосердие ты говоришь, Саша? — подала голос Снежанна. — Между прочим, затеял весь этот спектакль именно ты! Вилен разозлил тебя чем-то, и ты вознамерился его уничтожить! Это по-твоему милосердно?

— У меня не было намерения его уничтожать, — возразил он. — Посмеяться над ним я хотел, это правда, но не уничтожить. И я постараюсь не дать Мише и Наилю этого сделать. Так что милосердия во мне достаточно. Не передёргивай. Эту трёпку он вполне заслужил, и я хочу, чтобы она запомнилась ему на всю жизнь.

Он перевёл взгляд на Мишу.

— Будет для тебя достаточным доказательством, если Вилен сейчас устно подтвердит, что всё сказанное мною правда, а после этого напишет заявление с просьбой освободить его от должности секретаря?

— Не понял? — удивился Миша. — Зачем это?

— Как зачем? Ты считаешь, что его нужно снимать с должности. Какая тебе разница, как это произойдёт — добровольно, по его собственному желанию, или со скандалом, судебным разбирательством и так далее?

Миша немного подумал и кивнул.

— Да, согласен! Если он подтвердит твои слова, напишет заявление с просьбой об освобождении от должности комсорга института, напишет заявление в деканат с просьбой об отчислении из института, то я возражать не буду!

— А я буду! — громко заявил Наиль. — Получается, что такой злостный взяточник, как его отец, уйдёт от ответственности? Ну уж нет! Не бывать этому!

Саша кивнул.

— Ты правильно рассуждаешь, Наиль. Но всё дело в том, что доказать факт дачи взятки, случившейся почти год назад, без тех документов, которые находятся у меня на руках, практически невозможно! Взятки вообще очень трудно доказывать. Спроси у любого следователя. Одних твоих слов, что ты что-то от кого-то слышал, будет недостаточно. Даже если вы все, как грозился Миша, дружно направитесь в прокуратуру и заявите об этом. Сам понимаешь, если я упрусь рогами в землю и скажу, что всё это было лишь шуткой, то ваш визит туда закончится пшиком! А у меня нет желания подводить его отца под расстрельную статью. У меня другие методы работы с жуликами…

— Какие? — этот вопрос задала Снежанна.

Саша усмехнулся.

— Другие. Я умею убеждать таких людей поделиться наворованным с нуждающимися.

— Кого ты имеешь в виду? — спросил Наиль.

— В Советском Союзе полно детских домов, домов престарелых, домов инвалидов. Ты, может быть, не в курсе, но за очень редким исключением живут они там не очень хорошо. Скудно живут и скучно. Небольшие подарки к праздникам немного скрашивают им жизнь. Новое пальто какой-нибудь бабушке или новые игрушки для самых маленьких. Да мало ли? Много есть способов поднять им настроение! Были бы деньги! На мой взгляд, это достаточная компенсация. И воспитательный эффект налицо. Человек понимает, что борзеть нельзя. Воруешь — воруй, но знай меру и делись с обездоленными!

— Ты оправдываешь воровство? — спросил Миша.

— Не-а… — покачал головой Саша. — Не оправдываю. Но в то же время убеждён, что до конца истребить это зло невозможно. А ещё я убеждён, что использовать его для благотворительности вполне допустимо! Это одна из теорем моей теории о добре и зле…

— Что за теория? — заинтересовалась Снежанна.

Саша глянул на свои часы и помотал головой.

— Это долгий разговор, Снежанна. Уже поздно. Пора заканчивать. Меня дома потеряли. О добре и зле можно как-нибудь в другой раз поговорить. Они никуда не денутся. Всегда с нами…

— Миша! — подал голос Наиль. — И ты ему веришь? Веришь тому, что сопливый пацан сможет убедить матёрого вора поделиться наворованным?

Миша посмотрел на Сашу и пожал широкими плечами.

— Верю, Наиль… Не такой уж он и сопливый, как сначала показался. Похоже, знает, о чём говорит.

— А что ты предлагаешь, Наиль? — повернулся к нему Саша.

— Пойти к нему домой! Ты предъявишь ему свои доказательства и потребуешь вернуть народу всё наворованное!

Саша вздохнул.

— Примерно так всё и произойдёт, но только без развёрнутых знамён и полкового оркестра. Тихо пройдёт. Всё забирать не буду. Вернёт справедливую долю. И не всему народу, а самой обездоленной его части. Всё это я проделаю самостоятельно. В отличие от вас, у меня есть опыт в подобного рода делах. Вы мне только мешать будете.

— А к твоим рукам при этом ничего не прилипает? — усмехнулся Наиль.

Саша слегка нахмурился.

— Прилипает, но совсем немного. Сам понимаешь, у меня могут быть определённые расходы. Только тебе-то что за печаль? Или ты хочешь стать моим контролёром?

— Не обязательно я, но контроль необходим!

— Обойдётесь! — усмехнулся Саша. Он подошёл к ряду стульев возле стены, подобрал свою папку, которую бросил туда и зажал её под мышкой. — Только контролёров мне ещё и не хватало!… Вы решайте побыстрее. Я и так посвятил вашим проблемам чересчур много своего времени.

— Нашим проблемам? — развернулась в его сторону Снежанна.

— А то чьим же? — усмехнулся он. — Не моим же! По мне, так пусть Вилен и дальше возглавляет вашу организацию. Он уже предупреждён, что со мною шутить очень опасно. Можно легко головы лишиться. Больше он ко мне не сунется, так что свои проблемы я уже решил. Если я сейчас уйду, он вытрет со лба пот и вздохнёт с облегчением. Мне уйти?

— И ты можешь так легко оставить всё, как есть? — недоверчиво спросила она.

— Запросто! Не моргнув глазом! Ты просто не представляешь, сколько вокруг нас ежедневно творится всякого рода нарушений и отклонений от нормы и идеала. Хотя, почему не представляешь? Сама знаешь, что половину работников любого завода и всех подряд работников общепита можно смело бросать за решётку! Воруют-с! И взятки дают и берут! И деньгами, и водкой, и борзыми щенками. Вилен со своим папой здесь не исключение. У них масштабы другие, но суть-то та же. Если всех сажать, то кто будет работать? Кто будет детей рожать и воспитывать?

Он подошёл к Снежанне совсем близко.

— Ты пойми, я в институт пришёл для того, чтобы учиться, а не для того, чтобы решать проблемы вашей организации. Они мне совершенно не интересны. Абсолютно! Я уже давно растерял остатки иллюзий в отношении верхушки что комсомола, что партии. Они уже давно не те, кем были до войны, во время войны и в период восстановления народного хозяйства. Полный набор трескучих фраз, за которыми чаще всего ничего не стоит! Нет уж, спасибо! Трудно исправить то, что от природы рождено неправильно. Ты, будущий врач, знаешь это не хуже меня.

— Ты рассуждаешь так, как будто никогда не был пионером!

— Был. И металлолом собирал, и старушек через дороги переводил. Но с тех пор многое изменилось. К слову сказать, за прошедшее время я один раз умер, а покушались на меня я уж и не помню сколько раз. Как ты думаешь, останется человек после этого таким же наивным, каким был в пионерах? — он нахмурился. — Ладно, хватит! Так мы можем до утра разговаривать. Я пошёл, а вы как знаете!

— Погоди! — Миша поднялся со своего места. — Погоди, Кузнецов! Ещё пять минут.

— Давай быстрее! — недовольно проворчал паренёк взглянув на свои часы. — Уже четверть девятого, а мне ещё на левый берег добираться. Если вам всем в общаге делать нечего, то у меня-то дома дела имеются.

Миша отмахнулся от этого.

— Давай, Вилен! Пиши заявления! Есть бумага?

— А если я откажусь? — нахально усмехнулся тот. — Как я понял, доказательств у вас никаких! Одна говорильня!

Саша рассмеялся.

— Ну ты, наглец! — не присаживаясь к столу, он вжикнул молнией своей папки, выудил из неё какую-то фотографию и через плечо Снежанны бросил её на стол. — Одного этого будет достаточно, чтобы возбудить подозрение у следственных органов. Подойди, полюбопытствуй. А есть ещё и другие фотографии. И запись магнитофонная имеется. Решил всё-таки рискнуть жизнью отца? Ну, будь по-твоему!

Фотография моментально оказалась в руках у Миши. Остальные ребята повскакивали со своих мест и сгрудились у него за спиной. Миша не глядя передал её Наилю, растолкал всех и кинулся к стулу, возле которого уже стоял Вилен. Заметив его перемещение, тот развернулся и бросился к двери. В два длинных прыжка Миша догнал его и ухватил за шиворот. Ещё два движения и правая рука Вилена оказалась вывернута за спину.