Звезды в твоих глазах - Беннет Джен. Страница 14

– Я даже не понимаю, о чем ты говоришь.

– Это потому, что ты вечно болтаешься с этой гнусной Рейган Рейд.

– И кто это мне говорит? Мальчишка, который вечно торчит дома один в компании горстки змей?

– Уж кто-кто, а ты, наш великий шпион, знаешь это наверняка.

Я прижимаюсь лбом к стеклу:

– Говорю тебе, это была ошибка.

Его темные глаза всего в нескольких сантиметрах от моих.

– В самом деле?

– Колоссальная ошибка.

– Ну если ты так говоришь…

– Невероятная.

– Я польщен.

– Мне… Погоди-ка, о чем это мы сейчас говорим?

Он улыбается – медленной, дерзкой улыбкой.

Я шарахаюсь от стекла. В ушах такой рев, будто к голове кто-то поднес реактивный двигатель. Дергая за кончики коротко подстриженных волос, я пытаюсь прикрыть предательский румянец, страстно желая, чтобы он сошел до того, как перекинется на шею.

– Да пошел ты, – звучит мой ответ, – я хотела извиниться за поведение отца, но теперь была бы даже рада, если бы он откусил тебе голову. Надеюсь, теперь ты заболеешь бешенством.

– Я что тебе, летучая мышь или Оззи Осборн? И поскольку кусал не я, а твой отец, то заболеть бешенством, по идее, должен не я, а он.

– Как же я тебя ненавижу.

– Знаешь, – говорит он, выдавая только саркастическую ухмылку, – я действительно тебе сочувствовал. Нет, правда, целых две секунды. Но теперь считаю себя идиотом, потому как вижу, что ничего не изменилось. Ты осталась все той же девушкой, холодной как лед. Точно такой же, как он. Ты и сама это знаешь, правда? Тебе важнее не сущность, а внешняя сторона предметов и явлений. И врать, вероятно, у тебя в крови.

Во мне бурлят беспорядочные эмоции. Замешательство. Боль. И что-то еще, чего я в точности определить не могу. Ярость. Да, должно быть, она, ведь к глазам без всяких предупреждений подкатывают невыплаканные слезы.

Не смей перед ним плакать, говорю я себе.

– Зори, – говорит он тихим, хрипловатым голосом, – я…

Он не договаривает, но это и не важно. Мне плевать, что там думает Леннон Макензи. Ни сейчас, ни вообще.

– Мне казалось, сюда можно прийти и взвешенно с тобой поговорить, – говорю я самым спокойным, самым профессиональным голосом, на какой только способна, отходя немного дальше от клетки, – но это, похоже, оказалось ошибкой. Я прошу тебя только об одном: если ты и твои родители хоть немного уважаете мою мать…

– Зори…

Я повышаю голос, не давая ему ничего сказать:

– …то вы не будете лезть не в свои дела и не помешаете мне разрулить сложившуюся ситуацию. Если кто-то и разрушит ее жизнь, то только я, а не совершенно чужой человек, которому на нее наплевать.

С этими словами ноги выносят меня из магазина. Завтрашнего дня мне приходится ждать долго.

– Все взяла? – спрашивает мама, прикидывая вес моего рюкзака.

На часах без малого десять утра, через пару минут за мной должна заехать Рейган. Я зашла в клинику попрощаться с родителями.

– О господи, он такой тяжелый.

– Просто я захватила портативный телескоп и фотоаппарат.

Кто же мог знать, что в десяти фунтах окажется столько веса? Все это заняло в рюкзаке очень много места, поэтому я запихнула на дно одну из купленных Рейган палаток, свернутый спальный мешок, одежду, аккуратно сложив ее для экономии пространства, пару энергетических батончиков, банки с арахисовым маслом, немного кофейных зерен «эспрессо» в шоколаде – все основные пищевые категории.

Кроме того, я позволила себе захватить линованный ежедневник. Самый маленький. И пару гелевых ручек.

– А деньги на всякий пожарный случай, которые я тебе дала?

Я хлопаю по карману пурпурных клетчатых шорт. Они подходят под мои пурпурные кеды «Конверс» и такую же пурпурную оправу. О моем пурпурном лаке для ногтей уже упоминалось. Я просто супер-пупер. Мне можно платить за то, что выгляжу так круто. Все, решено – заключаю контракт и становлюсь моделью, сегодня же.

– Внешний аккумулятор для мобильника не забыла?

– В рюкзаке, – вру я.

Это старая модель, весящая целую тонну, а в битве одних тяжестей с другими победу одержали телескоп и камера. Кроме того, на этой гламурной тубразе есть электричество, так что я просто могу воткнуть телефон в сеть.

Мама оглядывает мои руки:

– Мазь от крапивницы взяла?

– Да, эта вонючая гомеопатическая мазь со мной. А где папа? Мне скоро пора ехать.

– Дэн! – кричит она в глубь клиники, сложив рупором руки. Затем вновь поворачивается ко мне: – Он торопится в банк. Я попыталась увеличить для клиники кредит, но мне сказали, что наш кредитный рейтинг слишком низкий, потому что мы по уши в долгах. Безумие какое-то, это ведь наш единственный кредитный счет, и в прошлом году я полностью погасила кредит за машину отца. Там, должно быть, какая-то ошибка. Он сейчас поедет разбираться. Ага, а вот и ты! – говорит она, когда он вбегает в приемную с ключами от машины в руке.

И тут же отец идет к двери.

– Скоро буду, – бросает он на ходу.

– Дэн, Зори уезжает в турпоход, – говорит мама. В ее голосе сквозит то же отчаяние, которое испытываю я.

Отец поворачивается, удивленно смотрит на меня и, вероятно, только сейчас замечает мой рюкзак.

– А, ну да, – говорит он, элегантно прикрывая свою оплошность очаровательной улыбкой, – рада провести время с дочерью Рейдов?

– С Рейган, – отвечаю я.

– Да-да, с Рейган, – повторяет он. Улыбка становится еще шире, он поворачивается к маме и говорит: – Ты все проверила? С этим туристическим лагерем порядок? Девочки будут там в безопасности?

– У них своя охрана и все такое прочее, – говорит мама, – я же тебе рассказывала, ты что, забыл? Миссис Рейд поговорила с хозяевами, и они обратят на нашу группу особое внимание.

– Да-да, я помню, – шепчет отец, с энтузиазмом кивая головой.

Затем улыбается мне и разводит в стороны руки, словно собираясь обнять, что вообще-то странно, потому что между нами это больше не принято, но тут же меняет решение и вместо этого гладит по голове.

– Желаю тебе хорошо провести время, маленькая моя. Будь на связи с Джой и захвати перцовый баллончик на тот случай, если у кого-нибудь из парней окажутся слишком уж блудливые руки.

Да, там будут парни, и я конечно же очень надеюсь, что у них окажутся блудливые руки, но ни за что не скажу об этом отцу, поэтому просто смеюсь, хотя смех мой звучит так же безжизненно, как выглядит его улыбка.

Он натянуто кивает, повисает неловкая пауза.

– Ладно, побегу в банк, увидимся, когда вернешься, – говорит он и, не дожидаясь моего ответа, бежит к двери.

Когда он уходит, я изливаю чувства на маму:

– Вот тебе и здрасьте! Вообще-то я уезжаю на целую неделю. Он это хоть понимает?

Мама поднимает вверх руки, разделяя мое отчаяние:

– Знает. Я говорила ему, что могу сама съездить в банк в обеденный перерыв, но он настоял заняться этим немедленно. Отец просто…

– Ага, переживает, – покорно говорю я.

И что там с этим банковским кредитом? Что-то здесь нечисто. А может, все, к чему бы ни прикоснулся отец, сейчас вызывает у меня подозрения?

– Ладно, забудь о нем, я же здесь, – говорит мама и берет мое лицо в свои ладони, – и мне тебя будет безумно не хватать. А еще я буду каждый день волноваться, поэтому при первой возможности звони или шли сообщения, чтобы отметиться.

– Там далеко не везде сеть ловит, – напоминаю ей я.

Предупреждение об этом мы прочли на сайте гламурного турлагеря.

Она кивает:

– Если от тебя не будет вестей, я не стану звонить в полицию штата. Разве что в полдень в следующую пятницу не увижу тебя перед собой. Добавлю, что в целости и сохранности.

– Насчет «в целости и сохранности» не знаю, но здесь я буду точно. Рейган надо вернуться, чтобы до начала семестра решить вопросы с участием в сборной страны, – напоминаю я ей. – Ну все, мне пора, пойду, надо придерживаться расписания.