Враг божий - Корнуэлл Бернард. Страница 10

– Еще один пир, – сказал он, – и можно ехать домой.

– Еще пир? – переспросил я, туго соображая после бессонной ночи и неведомого снадобья, которым Мерлин и Нимуэ угостили меня на вершине Долфорвина.

Артур похлопал меня по плечу.

– Сговор Ланселота, Дерфель. А потом назад, в Думнонию, и за работу.

Он с жаром принялся рассказывать о своих планах на будущую зиму: починить четыре рухнувших римских моста, потом отправить каменщиков в Линдинис – восстанавливать королевский дворец. В Линдинисе – римском городе неподалеку от Кар Кадарна – некогда провозглашали королей, и Артур намеревался перенести туда столицу.

– В Дурноварии слишком много христиан, – сказал он и тут же поспешил добавить, что ничего против христиан не имеет.

– Вот только они имеют кое-что против вас, господин, – сухо заметил я.

– Некоторые – да, – признал он.

Перед Лугг Вейлом, когда казалось, что дело Артура проиграно, его противники в Думнонии подняли голову. Возглавляли эту партию христиане – те самые, что опекали Мордреда. Злились они главным образом из-за того, что Артур вынудил церковь одолжить ему денег на кампанию, закончившуюся битвой в Лугг Вейле. Как странно, подумалось мне: церковь, проповедующая бедность, никогда не прощает должников.

– Я хотел поговорить с тобой о Мордреде, – сказал Артур, объясняя, почему искал разговора со мной. – Через десять лет он достаточно подрастет, чтобы занять трон. Срок недолгий, совсем недолгий, и в эти десять лет его надо правильно воспитать. Научить письму, обращению с мечом и ответственности.

Я кивнул, но без особого жара. Разумеется, пятилетний Мордред выучится всему, чего захочет Артур, только я-то здесь ни при чем. Артур, впрочем, думал иначе.

– Я хочу, чтобы ты стал его наставником, – огорошил он меня.

– Что?!

– Набур более занят собой, нежели воспитанием питомца. – (Набур был христианский магистрат и нынешний опекун Мордреда. Он-то больше других и строил козни против Артура. Он и, разумеется, Сэнсам.) – К тому же Набур – не воин. Я мечтаю, чтобы правление Мордреда было мирным, однако ему необходимо овладеть и воинским искусством, и я не могу придумать лучшего наставника, чем ты.

– Я слишком молод, чтобы учить! Артур рассмеялся.

– Молодежь должны воспитывать молодые.

Прозвучал рог, означавший, что дичь гонят к нам. Мы вошли в лес, переступая через густой вереск и поросшие древесными грибами мертвые стволы. Каждый прислушивался, ожидая, как захрустит подлесок под бегущим кабаном.

– И потом, – продолжал я, – мое место – рядом с тобой в строю, а не в детской Мордреда.

– Ты останешься в строю. Думаешь, я отпущу тебя насовсем, Дерфель? – Артур широко улыбнулся. – Я не хочу привязывать тебя к Мордреду. Пусть просто живет в твоем доме. Главное, чтобы его воспитывал честный человек.

Я пожал плечами, сочтя эти слова обычным комплиментом, и тут же со стыдом вспомнил про кость в сумке. Честно ли воспользоваться магией, чтобы изменить решение Кайнвин? Я взглянул на нее. Она ответила мне взглядом и робкой улыбкой.

– У меня нет дома, – сказал я Артуру.

– Будет, и очень скоро, – проговорил он и тут же поднял руку, призывая к молчанию.

Я прислушался. Впереди хрустел сучьями кто-то очень крупный. Мы пригнулись, держа копья в нескольких дюймах над землей, но вместо кабана из леса выбежал красавец олень с короной золотистых рогов и пронесся мимо. Мы выпрямились.

– Может быть, поохотимся на него завтра, – сказал Артур, провожая оленя глазами. – Заодно собаки твои побегают! – крикнул он Гвиневере.

Та, смеясь, сбежала с пригорка навстречу нам. Псы рвались с поводков.

– С радостью! – Глаза ее сверкали, лицо раскраснелось от мороза. – Охота здесь лучше, чем в Думнонии.

– А земля хуже, – обратился Артур ко мне. – К северу от Дурноварии есть поместье, которое принадлежит Мордреду. Я хочу поручить его тебе. Ты получишь и другие земли, в полную собственность, а поселиться сможешь на земле Мордреда и там его воспитывать.

– Я знаю это поместье, – вставила Гвиневера. – Оно лежит к северу от владений Гиллада.

– Мне оно тоже известно. – Там были хорошие низинные земли для посевов и холмистые луга для овец. – Я не уверен, что смогу воспитать ребенка.

Впереди затрубили рога, залаяли псы. Справа разнеслись торжествующие крики – кто-то добыл зверя, однако наша часть леса оставалась пустой. Слева бежал ручеек, справа уходил вверх лесистый склон. Камни и корявые древесные корни густо покрывал мох.

Артур не желал слышать о моих сомнениях.

– Тебе не придется воспитывать Мордреда. Пусть просто растет в твоем доме, среди твоих слуг. И чтобы рядом был ты, со своими принципами и суждениями.

– И твоя жена, – добавила Гвиневера.

Хрустнула ветка, и я поднял взгляд. Чуть выше по склону стояли перед Кайнвин Ланселот и его двоюродный брат Борс. Ланселот, в сапогах и плаще из мягкой кожи, держал выкрашенное белым копье. Я снова взглянул на Артура.

– Про жену, господин, я слышу впервые. Артур, позабыв про охоту, стиснул мне локоть.

– Я намереваюсь сделать тебя защитником Думнонии, – сказал он.

– Честь эта слишком для меня высока, – отвечал я. – И к тому же защитник Мордреда – ты.

– Принц Артур, – вмешалась Гвиневера (ей нравилось называть его принцем, хотя на самом деле он был незаконным сыном короля), – и без того глава совета. Не может же он взвалить на себя все!

– Истинная правда, госпожа. – Мне льстила предложенная честь, пусть и связанная с определенными обязательствами. В бою она означала единоборство с защитниками противной стороны, в мирное время – почет и богатство. Я носил титул лорда, дающий право рисовать свой знак на щитах воинов, однако эту привилегию делили со мной четыре десятка думнонийских военачальников. Назначить человека королевским защитником значило объявить его первым воином Думнонии; я не представлял, кто вправе претендовать на этот титул, пока жив Артур. И Саграмор.

– Саграмор, – осторожно сказал я, – превосходит меня на поле брани, о принц.

В присутствии Гвиневеры я должен был хотя бы изредка называть Артура принцем, хотя сам он этого не любил. У Артура был готов ответ.

– Я сделаю Саграмора Хозяином Камней; ничего другого ему не нужно.

Это означало, что Саграмор будет стеречь саксонскую границу; я охотно верил, что чернокожий воин удовольствуется таким поручением.

– А ты, Дерфель, – Артур ткнул меня в грудь, – будешь защитником.

– И кто же, – сухо спросил я, – будет женой защитника?

– Моя сестра Гвенвивах, – отвечала Гвиневера, не спуская с меня пристального взгляда.

Я порадовался, что Мерлин меня предупредил, и отвечал вежливо:

– Это слишком большая честь, госпожа. Гвиневера довольно улыбнулась, приняв мои слова за выражение согласия.

– Думал ли ты когда-нибудь, что женишься на принцессе, а, Дерфель?

– Нет, госпожа, – отвечал я.

Гвенвивах, как и Гвиневера, действительно была принцессой Хенис Вирена, хотя самого Хенис Вирена больше не существовало. Теперь это скорбное королевство звалось Ллейн, и правил им жестокий ирландский захватчик, король Диурнах.

Гвиневера дернула поводки, чтобы сдержать беснующихся собак.

– Сговор можно устроить сразу, как вернемся в Думнонию, – сказала она. – Гвенвивах согласна.

– Есть одно препятствие, господин, – сказал я Артуру.

Гвиневера снова дернула за поводки, без всякой необходимости. Она терпеть не могла, когда ей перечат, поэтому направила свой гнев на собак. В то время она не питала ко мне особой неприязни, как, впрочем, и любви. Ей, разумеется, не нравилось мое отношение к Ланселоту, но Гвиневера и не принимала меня всерьез: один из мужниных полководцев, неотесанный мужлан.

– Какое препятствие? – угрожающе переспросила она.

– О принц… – Я тщательно подчеркивал, что обращаюсь к Артуру, а не к его жене. – Я дал клятву даме. – Мне вспомнилась кость в сумке. – Она не дала мне в ответ обещаний, но если она того потребует, я должен повиноваться.