Попутчики (СИ) - Страйк Кира. Страница 16

– Эх, давно мы в храме не были. – сделав озабоченное лицо, завела беседу я, почувствовав, как повозка неуверенно тронулась с места, – Надеюсь, Дреус не сильно гневается, не наша в том вина.

– Всемогущий милостив. – подхватила Томасина, с полной серьёзностью качая головой в такт потряхиваниям рывками двигающегося транспорта. – Тем более, вы с детства были усердны в вере. Даже усерднее, чем матушка, хоть отец и не очень одобрял такую старательность. Ему всё казалось, что это больше необходимой меры. А где же те пределы меры определить?

– Да, папа был очень разумным и практичным человеком. – осторожно поддержала я нужную тему, – Зато такая осмотрительность оказалась очень полезной после его гибели.

– Что вы имеете в виду, госпожа? – переспросила моя собеседница, икнув на кочке.

– Да я про завещание батюшкино. – тема была скользкая, легко можно обнаружить полную неосведомлённость, ну так а как быть? Если что, буду ссылаться на "стукнутость" и провалы в памяти.

– Это конечно. – охотно согласилась соседка по телеге, – Иначе бы сайрон Левс на всё свою жадную лапу наложил. – Отец ваш очень правильно сделал, что заранее позаботился.

– Боже мой, о чём позаботился? Зачем позаботился, и кто этот сайрон Левс? – вопросы только плодились в голове.

  К тому же, спокойно думать капитально мешало клацанье зубов на ухабах и мотыляние по телеге – Александр никак не мог приноровиться к лошади, то пуская её, простите, его – всё-таки это оказался конь, слишком быстро, то пытаясь притормозить. А, учитывая, что ехали мы не в комфортабельном лимузине с мягкой подвеской и не по свежеуложенному асфальту – так вообще словами весь спектр ощущений, которые мы сейчас испытывали, не передать.

  Я-то надеялась, что задавать прямые вопросы не придётся, так как разговорчивая тётка сама разовьёт рассуждения, ударится в воспоминания. Не тут-то было. С темы служанка сбилась. А отвлекать беседой от ТАКОЙ езды стало невозможно.

– Простите, сайрон Алекс, Мино – беспокойный конь и плохо слушается чужих. Может лучше я возьму поводья? – несмело предложила Томасина, которую эта беспорядочная скачка тоже изрядно утомила.

– Да, пожалуй, ты права. – сдавленным голосом без всякого сопротивления легко согласился наш сайрон.

– Ты что, с лошадью справиться не мог? – не разжимая зубов тихо прошипела я, когда они поменялись местами, и Томасина ласковым голосом уговаривала Мино успокоиться.

– Да он какой-то бешеный. – растерянно отбивался Саша, – И потом, ты что, думаешь я вообще всё на свете умею?

– Нет, ну чёрта лысого умеет, даже ножички метать, а с лошадью справиться – никак. – бухтела я, – Ты мне всю многоходовку поломал. Она ж почти созрела на разговор.

– Не лошадь, а конь, во-первых. – как будто это и в самом деле имело решающее значение, огрызнулся сосед, – А во-вторых… ну вот так. Да. Я вертолёт при великой нужде запустить могу, а с дурацкой лошадью не сладил. Первый опыт, знаешь ли.

– С конём. – автоматически поправила я, прочувствовав, что зря так наехала на спутника. Вон аж приуныл от неловкости, – Да ладно, извини за резкость. Что ж ты – в самом деле всемогущий бог что ли? Имеешь полное право чего-то не уметь. Просто расстроилась, что выяснить почти ничего не удалось.

– Совсем ничего дельного? – виновато спросил он.

– Нет, кое-что новенькое, всё-таки, есть. Потом поговорим.

  Более-менее ровная езда наладилась, и Томасина явно навострила локаторы, получив возможность прислушиваться к нашему шёпоту.

  На горизонте появилось одиноко стоящее здание. Довольно большое. Шпиль на крыше поднимался высоко вверх, но никаким символом не венчался.

  Не знаю, это я себя так накрутила, или память прошлой жизни сказывалась, но совершенно неожиданно в глубине души зародился и рос по мере приближения некоторый даже… трепет, что ли?

  Никогда не могла назвать себя глубоко верующим человеком, не очень разбираюсь в этом вопросе и даже библию, хотя бы для общего развития, пролистать не удосужилась. Правда, мимо храма без внутреннего, какого-то генетического почтения пройти не могла – но и только.

  А тут… Аж не по себе стало. Ну ладно, нервы, видать. На площади неровными стайками кучковался народ, но служанка здесь даже не затормозила.

  Внутрь храма через огромные, по местным меркам, двери пошли, пропустив Томасину вперёд. Она, чуть задержавшись на пороге и осенив себя положенным знамением, оставила корзинку на специально поставленном для этого столе и прямым ходом направилась к статуе, расположенной в центре приглушённо освещённого помещения с довольно мрачными, но удивительным образом не вызывающими угнетающего впечатления сводами. Там и застыла, прикрыв глаза.

  Мы молча проделали всё то же самое.

  Здесь, видимо, нужно было постоять, поздороваться и мысленно поговорить с Дреусом. Что это именно он, стало очевидно сразу – других вариантов просто не было. В каждом углу центрального зала располагалось по портрету четырёх женщин с тонкими чертами прекрасных лиц – и всё. В смысле, иных, каким-либо образом обозначенных фигур, не наблюдалось.

  Стараясь не вертеть головой по сторонам, я ещё отметила позолоченные богатые, очень искусно сделанные … вот эти штуки, куда верующие свечи устанавливают. Почти так же, как у нас, только другому богу. Взгляд зацепился за тяжёлые, тоже отменной работы рамы… ну, наверное это можно назвать иконами, чтобы понятно было. И массивные лавки вдоль стен, украшенных деревянными резными панелями с изображениями каких-то сцен. В полумраке не очень видно.

  В общем, я решила не отвлекаться и для начала в самом деле поздороваться с тем, в чей дом пришла. Тем более, что исходя из внешнего вида статуи – хозяин тут серьёзный.

  Это был немолодой мужчина с длинными волнистыми волосами. Никакой кротости или страдания лицо его не выражало – спокойный проницательный взгляд, устремлённый прямо в душу. Мастер, создававший эту скульптуру – несомненно, не просто одарён, но велик.

– Здравствуй, Дреус. – с усилием подавляя волнение, на полном серьёзе внутренне заговорила я, глядя в эти необыкновенно живые глаза, – Мы – гости в твоём мире. Прошу, будь милосерден к нашей судьбе.

16

  Вопреки ожиданиям, никакой реакции не последовало – раскатистый голос в голове не зазвучал, Ветерок не подул, свечи не дрогнули. Хотя, внутренне, после всего пережитого, я уже и к этому была готова.

  Томасина отошла от статуи и направилась к столу, на котором оставляла корзину. Я и не заметила, когда подношение исчезло, а на его месте появились свечи. За тяжёлой занавеской, очевидно, закрывавшей вход в служебные помещения, только мелькнул подол тёмно-зелёного одеяния.

  Местные служители, кажется, не считали себя прямыми проводниками бога и только ухаживали за храмом, полагая, что каждый желающий сможет самостоятельно найти общий язык с Дреусом, если тот сочтёт сие возможным.

  Посетителей было немного, и каждый занят своим делом. Никто не шептался, не вёл беседы, так что напрасно я ожидала услышать что-то полезное. Зато в углу находилась стойка с огромной книгой и несколько поменьше лежали рядом. Вот туда точно нужно пробраться. Только неясно пока, можно ли прихожанам ими свободно пользоваться.

  Решила последить за действиями посетителей, пока со свечками обходили расположенные по углам портреты. Гамина, Малота, Миана, Ариана – читала я надписи под иконами, краем глаза наблюдая за стойкой с литературой. Но к ней так никто и не подошёл. Поэтому, набравшись решимости, сама медленно потопала в нужную сторону, каждую секунду ожидая, что кто-нибудь меня остановит. Однако, ничего подобного не произошло.

  Большая книга оказалась чем-то вроде нашей библии. Прочитать её, как вы понимаете, не представлялось возможным – на это нужно время, а у меня его совсем немного. Отдельными брошюрами лежали посвящения помощницам Дреуса и своды церковных законов – вот их-то я и взялась листать с особым вниманием.