Невероятный русский - Аксенова Мария Дмитриевна. Страница 59

О перестоявшем блюде, которому полагалось бы быть головой обеду, заявляли то с явным упрёком: «Те щи худо хлебаются, которые несколько раз разогреваются», то с юмором: «Эти щи по заречью шли, да к нам пришли»; «Эти щи из Царяграда пеши шли». Неумелых поваров припечатывали метким словечком: «Говорят — хлебы варят, а щи пекут».

О цели брачного союза выражались: «Для щей люди женятся, для мяса замуж идут».

И юношам внушали: «Добрая жена да жирные щи — другого счастья не ищи». А в «Домострое» прямо наставляли мужей: чем больше жену бьёшь, тем щи вкуснее (тем наварней щи). Ничего себе!

Характер супруги оценивали так: добрая жена мужа на ноги поставит, а злая и щей на стол не поставит; не та хозяйка, что красно говорит, а та, что щи варит. О непутёвой хозяйке высказывались: «Досужа кума ложки вымыла и во щи слила».

«Лаптем щи хлебают!» — презрительно говорят о тех, кто прозябает в нищете и невежестве. «Ишь, дома лаптем щи хлебал, а здесь чай узнал; господского питья захотелось, — проговорил мрачный арестант» (Достоевский Ф. Записки из Мёртвого дома).

А вот не лаптем щи хлебает — это, напротив, о человеке смекалистом, он же секущий, умный, смышлёный, находчивый, сметливый, сообразительный, угадливый, на лету (быстро, легко) схватывает, не будь дурак, догадливый, с полуслова понимает и пр.

«Кому щи пустые, кому жемчуг мелкий», — говорят, когда хотят подчеркнуть разницу интересов и финансовых возможностей.

Про кислые щи слышали все. Чаще всего во фразе профессор кислых щей.

Ну, кто же он такой, этот господин? Так презрительно осаживают малограмотного человека, вздумавшего рассуждать о вещах, в которых сам ни уха ни рыла. В кислых щах ты, может быть, и разбираешься, а вещи серьёзные тебе недоступны. «Ах ты, профессор кислых щей! Ах ты, чтоб тебя! Что же это такое?» (Аксёнов В. Апельсины из Марокко).

Но как понимать тогда Николая Васильевича Гоголя, написавшего в «Мёртвых душах» о первом дне пребывания Чичикова в губернском городе NN: «День, кажется, был заключён порцией холодной телятины, бутылкою кислых щей и крепким сном во всю насосную завёртку, как выражаются в иных местах обширного русского государства»?..

Вот и господин А. Г. Брикнер в сочинении «Потёмкин» написал: «Князь Потёмкин имеет двести тысяч душ крестьян: этого слишком достаточно для человека, который пьёт только кислые щи и не платит никому долгов».

Оказывается, кислые щи — это был старинный русский медово-солодовый напиток, разновидность шипучего кваса.

А вот каша — это особое блюдо. Привычное, неприметное, но обладающее колоритом. Для иностранцев она такая же неотъемлемая часть понятия «Россия», как балалайка, матрёшка, борщ, квас и водка.

Каша на Руси всегда была особым блюдом: обрядовым, торжественным и одновременно первейшим на пирах или празднествах, например на свадьбах. Словом «каша» иногда обозначали пир, а иногда и мир. Кашей даже называли общее действо — собрание или военный поход. Есть версия, что пиры в Древней Руси различались на кашные и все прочие.

В летописях можно встретить упоминание о том, как в 1239 году князь Ярослав женил сына Александра (будущего Невского) на дочери Брячислава Полоцкого. По этому поводу был устроен свадебный пир, или «большая каша», в Торопце и в Новгороде.

Кашей действительно можно очень сытно накормить, но каша в значении пира, вероятно, имела особое значение — это был сближающий, объединяющий пир. Каша выступала блюдом, которое готовилось в одном большом котле, и все ели одно и то же блюдо, на равных. Такое значение прочно вошло в русский язык, и сейчас мы, уже не задумываясь, говорим «однокашник».

Также у русичей был обычай при заключении мирного договора с бывшими врагами — сварить кашу и съесть её в присутствии дружин.

«С ним каши (пива) не сваришь», — говорят о несговорчивых людях, с которыми трудно найти взаимопонимание, выполнить работу. «Сейчас же лечу по начальству и буду жаловаться, ибо предчувствую, что нам одним этой каши не сварить» (Достоевский Ф. Крокодил).

Кашей обозначали сообщество, единство, коллектив, артель и даже родство. «Варить кашу» — это не просто готовить еду, но в первую очередь делать важное дело вместе, это доверительные и крепкие отношения.

А гречневая каша была в народе особо любима.

Гречневая каша — матушка наша, а хлебец ржаной — отец наш родной.

Гречневая каша — мать наша, хлебец — кормилец.

Издавна у славян существовал обычай: люди, преломившие хлеб, становятся друзьями на всю жизнь. Хлеб — посол мира и дружбы между народами, остаётся им и ныне. Изменяется жизнь, переоцениваются ценности, а дорогих гостей встречают хлебом-солью. Однако не каждый гость знает, что каравай нужно разломить, посолить, самому отведать и людям раздать, как велит обычай. Да ещё, принимая хлеб-соль на рушнике, хлеб следует поцеловать.

Хлеб-соль водить с кем-то — это значит с кем-то дружить.

Хлебом (кашей, мёдом) не корми (иноск.) — так говорят о том, кто от всего готов отказаться ради излюбленного предмета. «Он считает себя всех умнее и всех учит. Его хлебом не корми, только приди, совета попроси» (Глумов о Мамаеве. Островский А. На всякого мудреца довольно простоты).

Хлеб насущный — то есть необходимый, то, без чего нельзя.

«Хлеб — всему голова», — привычно говорим мы, а когда-нибудь задумывались о происхождении этого привычного на нашем столе продукта?

Учёные полагают, что впервые хлеб появился на земле свыше 15 тысяч лет назад. Тогда, правда, это было просто растёртое между камнями зерно, разведённое в воде. Позже, когда люди узнали огонь, они начали запекать такое тесто, получая твёрдые и пресные, но сытные лепешки.

Первыми готовить хлеб из сброженного теста научились древние египтяне. Считают, что по недосмотру раба, готовившего тесто, оно подкисло, а чтобы избежать наказания, он всё же рискнул испечь лепёшки. Получились они пышнее, румянее, вкуснее, чем из пресного теста.

Приезжающих в нашу страну, точно так же как посещавших Россию во времена Марко Поло иностранных путешественников, неизменно поражает, как много хлеба едят русские.

Да и сегодня, когда уровень жизни неизмеримо вырос, хлеб по-прежнему является необходимым продуктом питания. Русские люди вдали от родины скучают по вкусу чёрного хлеба, мечтают о нём, как о великом благе.

«Это напомнило мне, — говорил Пушкин, — слова моего приятеля Шереметева по возвращении его из Парижа: „Худо, брат, жить в Париже: есть нечего, чёрного хлеба не допросишься“».

История особенно любимого нами бородинского хлеба покрыта тайной. По одной из версий, монахини основанного вдовой генерала Тучкова, погибшего на Бородинском поле, Спасо-Бородинского монастыря, большей частью вдовы героев Отечественной войны 1812 года, при выпечке хлеба стали в ржаную муку добавлять горькие семена полевых трав, чтобы хлеб горчил — дабы помнили люди горечь утраты да «поливали его горючими слезами». Сейчас есть много сортов бородинского хлеба, но рецепт монахинь не сохранился.

Но вернёмся к фразеологизмам со словом «хлеб».

Сидеть на хлебе и воде — означает не «сидеть на диете», а «жить бедно и трудно». А вот фраза на казённых хлебах означала «находиться в тюрьме, в заключении». «Дед постукивал в сарае — тесал берёзовый полоз. Много у него теперь дела. Евсей на казённых хлебах, Трофима Лобанова нет — один на весь колхоз сановик» (Абрамов Ф. Две зимы и три лета).