Лунный свет и дочь охотника за жемчугом - Поук Лиззи. Страница 4

Больше всего их угнетало невыносимое пекло. Они оказались в ловушке этого безжалостного солнца. В те первые несколько недель она просто обливалась потом. Просыпаясь, обнаруживала, что ее ночная рубашка промокла насквозь. Когда Элиза ее стирала, ночнушка становилась цвета старой ржавчины. Вскоре все вещи начали гнить. Как перерезанные кровеносные сосуды, расползалась плесень, прячась по углам. И ко всему прочему появились моль и мокрицы. Прошло немного времени, и всё, что напоминало ей о доме, было уничтожено. За стенами дома свирепые слепни прокусывали кожу через одежду, оставляя шрамы размером с яйцо. Из кустов вылетали всевозможные птицы, а клещи, прятавшиеся в траве, вгрызались в нежную кожу. Они разбухали, напиваясь ее крови, пока Томас не показал ей, как поджигать их спичками.

Она никогда не видела ничего похожего на Баннин-Бей. Элиза всегда представляла себе остальной мир таким же, как Лондон. Но здесь скалы, вода, воздух – все было таким кричаще ярким! Разве деревьям невдомек, что они должны быть зелёными и сочными? Вместо этого они были бесформенными, с облупившейся корой, похожей на старые портянки. Хлынувший дождь застал ее врасплох: он настойчиво барабанил по стенам и крыше, а громыхало так громко, что звук отдавался в челюсти. Кухня кишела неведомыми тварями. Наглые гекконы застывали, не мигая; под ногами хрустели тараканы. Пауки в ее спальне плели паутину, и по утрам Элиза просыпалась от того, что сверчки замолкали в их хватке.

Однажды на берегу она встретила девушку, Лору Мин. Элизе показалось, что та похожа на воробья, скачущего по пустырю.

– Привет, птичка, – робко окликнула ее Элиза, и девочка улыбнулась, посмотрев на неё.

Мин была дочерью шотландской медсестры и китайского старателя, бросившего работу на золотых приисках. Когда умерла его жена, Се Хун Йен с маленькой дочерью на руках добрался до Баннина. В каждом городе, в который они приезжали, он говорил ей: «Нет. В следующем будет лучше». Так они и путешествовали, пока не оказались в этом месте, почти на краю земли. Он нашёл работу переводчика в Ассоциации, но когда спустя шесть лет тоже скончался, вместе с жизнью забрал и безопасность Мин. Будучи дочерью старателя, Мин была умной, гордой и сообразительной, но кровь, намешанная в ней, ограничивала ее возможности рабочими бараками на окраине города.

В те далекие дни Баннин, как костлявое, ощетинившееся животное, кишел самым разным сбродом: англичане, немцы, американцы и голландцы; переселенцы, китобои, колонисты и каторжники, которых тянуло в город, как личинок на мясо. Многие приехали в надежде найти своё счастье в жемчужных раковинах. Другие были просто проездом в Сидней или колонию на реке Суон. Некоторые добирались через пастбища и опаловые поля – огромных размеров части страны, не отмеченные на английских картах. Она задавалась вопросом: сколько из них, как ее семья, уехали вынужденно?

Внизу на берегу люди сооружали временные жилища из мешковины и жести – скопище приземистых шалашей и кишащих насекомыми землянок, построенных жилистыми просоленными руками.

Прошло не так много времени, и ее отец и дядя основали небольшую флотилию для поиска раковин на далёких островах. Это было странно и в то же время немного пугало. Но больше всего в те смутные времена Элизу удивляло, сколько люди готовы были платить и чем рискнуть ради жемчужной раковины и сокровищ, скрытых внутри нее. Элиза с раннего детства узнала, что жемчужина светится, словно огонь или лампа. Это та же песня сирены, воплотившаяся в камне, манящая людей в такие дали, о которых они даже и мечтать не могли.

Когда корабли возвращались в гавань, Элиза забрасывала команду вопросами.

– Почему у фигового попугая [9] такие красные щечки? – спрашивала она. – Если ткнуть солдата палкой, ему будет больно?

Виллем только усмехался, в то время как отец терпеливо объяснял, чертя диаграммы палкой на песке. Тогда отец часто загадывал ей загадки, которые нужно было разгадать, пока он был в море. Под подушкой она находила ключ, а вместе с ним – задание найти сундук и запертые в нем сокровища. Или задаст вопрос «Где спит стрекоза?», и она целыми днями искала, залезая головой в герань, чтобы увидеть, как они цепляются за ее стебли, словно старые увядшие листья. Она хорошо помнит, как в один из дней проснулась и обнаружила в изножье своей кровати нарисованную от руки карту. Целую неделю она, следуя инструкциям, рыскала по саду или под пристальным наблюдением матери рылась в специях на кухне. В результате ей удалось разгадать все подсказки и найти то, что было спрятано в потайном ящике письменного стола отца только для неё: маленький брелок в виде русалки. Она потерла его пальцами и засунула прохладную вещичку в рот. Ей хотелось проглотить любовь, которую она испытывала к отцу, и навсегда сохранить память о нем.

Ещё она помогала ему собирать образцы для его работ. Эта новая земля очаровала его своей флорой и фауной. Поэтому Элиза исходила окрестности вдоль и поперёк в поисках мест, ещё не нанесённых на их карту. Она забиралась в расщелины красных скал за свежими яйцами в крапинку; в скрытые бухты за кальмарами размером с корабль, выброшенными на берег во время шторма. Возможно, однажды она и сама сделает открытие и заслужит одобрение наравне с мужчинами. Пока же она потеряла счёт, сколько синяков и кровавых ссадин обрела за время этих поисков. Но шрамы лишь свидетельствовали о том, как далеко она готова зайти ради отца.

Глава 3

– Нет, крови не заметили. Мы обыскали весь корабль. – Томас прячет глаза.

Остальная команда покидает люггер, проходя мимо них в сторону города. Их рубахи заляпаны устричными потрохами, а кожа обожжена и высушена солнцем.

Она чувствует, что сердце сбивается с ритма. Пульс стучит где-то в горле.

– Как так получилось, что вы не видели, что произошло? Когда он пропал? – Элиза с силой дергает брата за руку. Он отталкивает ее и заламывает поля своей шляпы.

– Элиза, никто не видел, что произошло, – шипит он. – В том-то и дело. Он просто… исчез вчера. – Чайка, спикировав им под ноги, хватает куски рыбы. Томас пинает ее и, склоняя голову, шагает вперёд.

– Ты говорил с командой? – с тревогой в голосе спрашивает она, семеня за ним. – Кто-нибудь должен был что-то заметить. Он не мог просто исчезнуть. Ты же не думаешь, что кто-то из них…

Он с шумом выдыхает.

– Элиза, разумеется, я с ними разговаривал. Ты за кого меня принимаешь? Я расспросил их всех, обшарил палубу, спустил на воду чёртову шлюпку. Я искал его несколько часов, даже на ближайший остров завернули. Только потом взяли курс на Баннин. Теперь это дело констеблей.

Ее как будто сбросили с утеса. В легких не осталось воздуха.

– М-мы должны ещё раз с ними поговорить, – заикаясь, мямлит она. – Они бы не сделали такого. Должно быть, что-то случилось. Томас. Они могли что-то видеть. – Она нервно оглядывает пристань. – А где Баларри?

– Отец ещё раньше отправил его на шхуне, с нами его не было. – Томас ускоряет шаг.

– Тогда давай соберём остальных. – От необходимости немедленно действовать ее бросает в жар. Язык еле ворочается во рту. – Томас!

Они подходят к «Кингфиш», словно улей гудящий мужскими разговорами. Земля усеяна битым стеклом, а мужчины с остекленевшими глазами стоят, облокотившись о перила веранды. Команда должна быть внутри, каждый ищет успокоения нервов на дне кружки. Они прямо сейчас могут войти и поговорить с людьми ещё раз, расспросить, не видели ли те что-нибудь.

– Я уже спрашивал их. – Томас даже не смотрит на бар. – Это будет пустой тратой времени и, по правде говоря, оскорбительно, учитывая, через что им пришлось пройти. Лучше я займусь камнями. На рассвете мне нужно отогнать «Скворца» в Коссак. – Он поднял голову и посмотрел на набегающие тучи. – Или даже раньше, если погода не изменится к лучшему.