Первый паладин (СИ) - Кошкин Дмитрий. Страница 78

Наружу же вырвался лишь злобный рык. «Ну, уж нет, я не доставлю тебе такого удовольствия». – Подумал я про себя, сверля взглядом молодого мужчину среднего роста с уже довольно-таки заметной лысиной на голове.

Сотрудник тайной службы навестил меня еще вчера и сначала пытался вывести меня на разговор уловками и запугиванием. Я же монотонно повторял лишь одну фразу: «Устал, напуган и не понимаю что происходит. Давать показания не могу». Потому как мне сначала требовалось узнать, что у них есть против меня, прежде чем начинать выстраивать линию защиты. Но единственное что я узнал, это то, что меня действительно обвиняют в убийстве этого подлеца Аватора.

Связки уже трещали по швам, испытывая невыносимую боль, но я утешал себя тем, что это потом будет не особо трудно вылечить.

– Спрашиваю еще раз. – Монотонно повторял следователь. – Где ты был в ночь после отбытия из замка Перхавейл?

Я молчал.

– Отпираться бессмысленно. Тебя видели, когда ты уходил из лагеря. Есть свидетели.

Палач вновь надавил на рычаг, а я незаметно для окружающих, пропускал энергию по телу, дабы повреждения не стали слишком катастрофичными. Жаль только, что боль это особо не притупляло.

– Как ты вообще так быстро успел добраться до замка и вернуться? – Не вытерпел уже дознаватель, выкладывая по крупицам информацию.

– Ну, так может я и не мог успеть?

Мужчина покачал головой:

– Есть улики, указывающие на тебя.

– Это, какие же?

– Твоя кровь. – Дознаватель развел руками. – Её следы были найдены в комнате, откуда было сброшено тело князя Аватора.

Я же про себя удивился. Откуда у них здесь анализаторы ДНК?

– С чего вы взяли, что там моя кровь?

– Сравнили с образцами, полученными на отборочном туре. Тебя там ранили, помнишь?

И тут я заскрипел зубами от досады. Вольдемар действительно ранил меня тогда в башне, и кровь вполне могла попасть на пол. Но тогда получалось, что они специально выжидали момента, когда можно будет взять образцы на турнире. А это значит что кто-то целенаправленно под меня копал.

Дознаватель тайной службы вновь и вновь повторял одни и те же вопросы и, не добиваясь желаемого ответа, молча кивал палачу. После чего уже я не сдерживал крик в груди, от нестерпимой боли.

Это лишь в фильмах про крутых парней, да таких же книжках, главные герои мужественно выдерживают любые пытки, плюя мучителю в лицо из окровавленного рта. Реальность же такова, что большинство сломается лишь от вида пыточных средств. А те, кто не сделают этого сразу, расколятся рано или поздно, потому что терпения у палача больше чем у тебя здоровья.

Так почему же держался я? Ну, мне было проще. Прокаченная святой энергией физиология адепта света несколько повышала устойчивость тела, хоть и не утоляла боль полностью. Также, меня поддерживало понимание того что на кону не просто моя жизнь, а вся моя миссия. Именно поэтому, ко второй половине дня, я, применив все свои силы, не разнес к демонам эту проклятую тюрьму, а лишь шепотом молился.

Забавно. До этого, даже воочию узрев божественную сущность, и даже не одну, я практически не прибегал к молитвам, не считая литаний. Но сейчас, когда я не видел выхода из ситуации, всё что мне оставалось, это про себя просить сил выдержать это испытание.

***

Симон служил штатным дознавателем тайной службы уже пять лет. В начале своей карьеры он пытался пробиться в ряды королевских дознавателей, под начало самого лорда Стрикта, но не срослось. После неудачи, один хороший друг отца помог устроиться Симону в тайную службу, на такую же, хоть и менее престижную должность. Всё-таки «королевский дознаватель» звучит лучше, чем «дознаватель тайной службы», учитывая не очень добрую славу этой организации. Но Симон не жаловался и просто делал свою работу и делал её хорошо.

Но в этот раз было чуть сложнее – «клиент» выдержал дыбу. «Ну ладно. Приступим ко второму этапу. Те, кто хорошо выдерживают физическую боль, часто плохо переносят моральное давление ». – Подумал про себя Симон.

Он вышел на коридор и дал указание стражнику:

– В шестую камеру его. По обычной программе.

– Будет сделано. – Козырнул тюремщик.

В шестой камере находились специальные заключенные, за отдельные поблажки готовые на любые низости. К ним специально подселяли особо несговорчивых, и через пару дней их психика была полностью сломлена, после чего, зачастую, повторение пыток было и не нужно.

На сегодня рабочий день дознавателя был закончен и он поспешил домой к молодой жене, уже ждавшей его с накрытым столом.

Привычно чмокнув благоверную в щеку, Симон, пережевывая пищу, слушал обычный женский лепет и сплетни.

– Ох, жаль мы не попали на отборочный тур для незнатных! – Стрекотала Лина. – Там было на что посмотреть. Вместо трех победителей, на ногах осталось только двое. Один из них Маркус, что на конюшне работает. И где только сражаться научился? А второй откуда-то из дальних земель, Марианна на него глаз положила. Как же его там звали? А, точно, Иратус! Необычное имя.

Симон чуть не поперхнулся от неожиданности.

– Как ты сказала? Иратус?

– Да, Иратус. Сын кузнеца, откуда-то с пограничья. В такую даль приехал, представляешь? Но сражался очень здорово.

Симон задумчиво жевал, уже не слушая, что лепечет его благоверная, давая себе обещание, более подробно наводить справки о допрашиваемых. Хотя… А что это меняло? Пусть он и неплохой боец, но в тюремных застенках все ломаются, рано или поздно.

Остаток дня и вечер прошли буднично. Утром Симон вновь проследовал к месту работы.

Итак, этот Иратус провел в «шестерке» одну ночь. Доставать его оттуда еще рановато, так как «специалисты» лишь только должны были к этому времени настроить его на нужный лад. Поэтому Симон занялся любимым занятием на рабочем месте – бездельем. Хотя, перед этим пришлось разгрести кое-какие бумаги и перебрать почту.

Лишь одно письмо заставило Симона задумчиво почесать лысину. Это было распоряжение из королевской Службы Дознания и касалось оно этого самого Иратуса.

– Опять этот Иратус. – Поворчал мужчина про себя. – Чего все так переполошились вокруг него?

В письме излагалась настойчивая просьба повременить с применением мер физического воздействия в отношении подозреваемого, в связи с вновь открывшимися обстоятельствами.

– Вздор. – Симон покачал головой, ведь его начальник настоятельно требовал расколоть парня любой ценой. Ну а если не выйдет… Никто не заметит пропажи какого-то простолюдина. Хотя, в последнем Симон уже сомневался. Чутье подсказывало ему, что с этим парнем нужно быть осторожнее.

Однако, это письмо говорило о том что следует поторопиться, если Симон не хочет подвести своего господина. Поэтому, на следующее утро, дознаватель самолично навестил обитателей шестой камеры.

Выполнена она была по особому проекту. Вместо широких решеток открывающих обзор на сидельцев, она закрывалась глухой металлической дверью с небольшой смотровой щелью, в которую Симон аккуратно заглянул.

Он ожидал увидеть буквально всё что угодно, потому как, фантазия «шестерок» была многогранна и изощрённа. Но открывшаяся картина заставила дознавателя замереть в недоумении.

В узкой щели дознаватель узрел странную картину. Заключенные сидели полукругом вокруг длинноволосого небритого мужчины и, разинув рты, жадно ловили каждое его слово. Даже небольшая прорезь в двери позволяла ощутить то, как поменялась атмосфера в камере, с гнетущей и подавляющей, на торжественную и возвышенную. В камере не было окон, но диффузный свет ласкал лица всех собравшихся и робко отблескивал в редких каплях мужских слез.

Симон отпрянул от двери и уставился на нее широко раскрытыми глазами.