"Фантастика 2023-129". Компиляция. Книши 1-20 (СИ) - Агишев Руслан. Страница 14

Были еще вещи, о предназначении которых можно было лишь гадать. Странные, необычные, закрытые активированными защитными полями. На специальных стеллажах и держателях находились какие-то странным образом скрепленные детали, куски металлических пластин, агрегатов. Один из таких предметов, находившийся в углубленной стеновой нище, сильно напомнил ему мобильный поддерживающий доспех десантника из его мира. Алексей видел его лишь несколько раз на лунной базе, когда третья штурмовая десантная бригада готовилась к абордажу одного из обездвиженных кораблей чужих. Тогда его до глубины души поразили угловатые тяжелые громадины из металла, обвешанные с головы и до ног оружием и передвигающиеся с грацией охотящегося дикого зверя. Они, словно и не было никаких трех центнеров металла, с легкостью запрыгивали на пятиметровую высоту. Что-то подобное, правда, незавершенное, угадывалось и в лаборатории.

— Кем ты был, батя, на самом деле? — шептал парень, держа в руке взятый из лаборатории скромный перстень с гербом рода Бельских. — Местным да Винчи? Тесла? Что за мысли царили в твоей голове? Здесь же нет и не было такого. Я рылся в сети, но ничего подобного не находил. Здесь же все повернуты на магии, но никак не на технике…

Это охватившее его в лаборатории чувство нереальности не отпускало Алексея и сейчас. Откуда все эти устройства в лаборатории? Это же лишь домашняя мастерская. Все основные разработки Бельский всегда вел рабочей лаборатории, как говорила мать. Здесь же, говорила она, он творил для души. Иногда, мол, на него накатывало что-то эдакое и он стремглав устремлялся к себе и часами, а и сутками не выходил оттуда. Неужели, на всем этим работал его здешний батя?! Он, что реально был гением?!

Алексей тихо присвистнул своим мыслям. В его голове вертелась какая-то ускользающая от него мысль, которая, как чувствовалось, должна была ему все объяснить или, по крайней мере, попытаться все объяснить. Однако почти уже созревшую мысль спугнули. Позади него послышались шаги. Кто-то спускался по лестнице. Через мгновение раздался удивленный голос его матери:

— Сынок, ты уже проснулся. Думала, тебя придется будить. Ведь сегодня особый день. Ты будешь учиться в императорской гимназии, — ее глаза при этих словах увлажнились. — Если бы ты знал, как мы с твоим папой мечтали об этом… Ты все пытаешься вспомнить код от двери в лабораторию отца? — ее взгляд на секунду задержался на стене с часовым механизмов в середине. — Оставь это. Я потом поищу в его бумагах. Может там что-нибудь найдется. Иди завтракать. Лизавета, испекла твои любимые оладьи.

Алексей было открыл рот, чтобы рассказать о своем открытии, но слова об оладьях сразу же закрыли ему рот. Рот тут же наполнила слюна, а перед глазами встали румяные, источающие аромат, оладушки. Все мысли о лаборатории тут же вымело, как сор из избы веником. Выходит, нехило он проголодался за эту ночь, проведенную в изучении артефактов.

Позже, когда принялся одеваться, голова уже была забита совершенно другими мыслями.

Почти первый раз в почти первый класс собирался. Одноклассники, учителя, цветы, школа. Должно быть, наверное, радостное настроение или какое-то восторженное шевеление в душе. Вот именно, что должно быть. Его же охватило совсем иное чувство, которое, положа руку на сердце, Алексей даже не сразу распознал. «Б…ь, зверинец! Точно зверинец, клетка с тигром! Вот оно! Точно такое же поганое чувство у меня было, когда в детстве в зоопарке подходил к клетке с медведем… Тревожно».

В гимназии это чувство не пропало, а, наоборот, еще более усилилось. Он шел за директрисой, статной мощной дамой в костюме, больше напоминающем военную форму, и пытался логически разобраться в своей тревоге. «Это же императорская гимназия с такими шишками за партами, что мама не горюй. Наверное, порядок и дисциплина, как в армии или тюрьме. Шаг влево, шаг вправо — дисциплинарное взыскание, не меньше. Словом, все должно быть, как на курсах штурмовых пилотов в его реальности». Однако память, словно специально, подбрасывала ему новые дровишки в уже затухающий пожар его тревоги. В голове всплыл разговор о поединках чести между учениками, в которых нередко применяли и родовые заклятия. Перед глазами встали многочисленные ролики с рассыпающимися в прах домами, возле которых боярским отпрысках вдруг вздумалось поспорить о древности своих предков или поквитаться за нанесённые обиды. На видео целые этажи на глазах превращались грудукамней. «Обезьяны с гранатами, с базуками. Целый класс родовитых обезьян, кичащихся древностью своего рода! И на хрена мне такое удовольствие? Один раз уже чуть не прикончили, а второго можно и не пережить».

Естественно, рисуемая в его голове картинка была гротескной. У него было слишком мало времени, чтобы разобраться во всех нюансах взаимоотношений боярских и дворянских родов между собой. Откуда ему было знать про целый ворох жестких правил и запретов, которые опутывали поведение каждого боярского или дворянского отпрыска? Их общение, официальные встречи, поединки, в конце концов, превращались в настоящий ритуал, который проходил под жестким контролем многочисленных посредников и наблюдателей. Чтобы привить все эти правила, совместное обучение осуществлялось исключительно на территории особых учебных заведений — императорских гимназий, патронируемых одним из членов императорской семьи. Собранные здесь лучшие педагоги давали не только одно из лучших классических образований в мире, но и учили будущую элиту страны взаимодействовать между собой. Ведь родовитые наследники уже в юном возрасте обладали весьма разрушительными способностями, которые представляли опасность и для них сами, и для окружающих. Правда, ни о чем об этом Алексей еще не знал. Гимназия для него пока представлялась зверинцем с опасными животными, с которыми как-то нужно было сосуществовать.

В какой-то момент терзавшее его чувство тревоги достигло своего апогея и резко сошло на нет. Тут же на него накатило обратное — круто замешанная на пофигизме бесшабашность. Хищно оскалившись, Алексей ощутил, как заиграла кровь, обострились чувства. Окружающие предметы и люди выступили резче и воспринимались иначе.

Это странный переход его не пугал, а, наоборот, радовал и был давно ожидаем. В свое время их штатный психолог на космической базе рекрутов называл такой перепад психологических состояний остро выраженным гиперкомпенсаторным механизмом, когда в определенный момент его страх переходил в иное качественное состояние со знаком плюс. Мол, такое качество лучше всего подошло бы для космодесантника из первой гвардейской ударно-штурмовой бригады, но ни как для пилота космического штурмовика. Как-то, напившись вдрызг после потери марсианских колоний, психолог еще кое-что рассказал Алексею про его особенность организма. Парень, правда, многое из его полубезсвязной речи не смог разобрать. Звучали кучи разных специфических медицинских терминов, которые были для него настоящим темным лесом: «диссоциативный деструктор», «регрессирующий синдром амока», «инстинкт деструдо», «берсеркер» и т. д. Алексей, запомнив кое-что, хотел было разобраться во всем этом, но была объявлена очередная тревога и все посторонние мысли схлынули, ничего взамен не оставив.

С переменой настроения окружающие краски заиграли так ярко, что в его голове даже стали возникать довольно фривольные мысли в отношении идущей впереди директрисы. Взгляд вольно-невольно опускались чуть ниже ее поясницы, где мощные, но от этого не менее аппетитные формы, были туго обтянуты тканью форменной юбки. При каждом шаге все это великолепие двигалось, еще более будоража и так разыгравшуюся фантазию. За пару шагов до класса, ему даже пришлось мысленно прикрикнуть на себя, чтобы хотя бы немного встряхнуться и прийти в сознание. «Ну ты, братишка, вообще охренел! То у тебя ноги дрожат, то на начальственные булки заглядываешься! Определись уж с настроем: кто и кого тут будет на рога ставить. Ты или тебя…».

Массивная дверь с фигурными вставками из непрозрачного горного хрусталя распахнулась, пропуская директрису внутрь. Следом за ней прошел и он.