Отравленные клятвы (ЛП) - Джеймс М. Р.. Страница 3

— Мы должны быть осторожны, отделяя ложь от правды. Чтобы убедиться, что они не предлагают ложную информацию, чтобы спасти свою шкуру.

— Кто-нибудь это сделает, — уверенно говорю я ему. — И наказания этого человека будет достаточно, чтобы отговорить остальных.

Мой отец одобрительно кивает.

— Говоришь как истинный Пахан. Ни один человек среди нас, нашего ранга, не должен бояться крови на своих руках. Ты купаешься в ней даже не дрогнув.

Гордость в его голосе очевидна. От него это редкость, и только наедине. Не секрет, что мой отец ценит меня, как своего единственного сына и наследника, это… само собой разумеется, но все остальное остается между нами и в этой комнате. В нашем мире нет места для заботы. Нет места для любви к тому, что может быть потеряно.

— Ты сказал, поступило предложение. — Я прочищаю горло, прогоняя любые мысли сожаления о том, что я, возможно, хотел бы быть ближе к своему отцу. Чувствовать больше привязанности с его стороны. Такого рода идеи, бессмысленная слабость.

— От кого? И о чем?

— Да… об этом. — Он делает еще один глоток водки, кивая на графин на позолоченной стойке справа от него. Для меня это явное предложение налить себе бокал, и я принимаю его предложение. В такой день, как у меня, мужчине хочется выпить.

Я наливаю на два пальца в хрустальный бокал и снова сажусь.

— У одного из наших сотрудников более низкого уровня есть для нас предложение. Некий Иван Нароков.

Имя ни о чем не говорит.

— Я о нем не слышал.

Мой отец пожимает плечами.

— Я тоже, черт возьми, не знаю, кто он такой. Но он явно слышал, что кто-то из нашего ближайшего окружения предал нас. Мне любопытно знать, как он добыл эту информацию. Обычно я мог бы попросить тебя просто выудить ее из него пытками. Но его предложение было… интригующим.

Теперь я весь внимание. Любопытство моего отца редко возбуждается, и у него есть склонность к насилию. Если он решил выслушать этого Нарокова, а не просто отрывать от него кусочки, пока он не расскажет, как он узнал об этом, мне интересно знать, почему.

— По-видимому, у него есть дочь. Очень красивая.

— О? — Я делаю еще глоток, теперь мне еще более любопытно. — Я уверен, что у многих мужчин, которые работают на нас, есть дочери. Какое это имеет отношение к чему-либо?

Мой отец усмехается.

— Она девственница. Ей двадцать лет. И он предложил нам ее невинность в обмен на место, которое предатель, которого ты сегодня пытал, так недавно освободил. — Он делает паузу, допивая свой напиток. — Он предложил мне ее девственность, в частности. Предположил, что я могу использовать ее любым способом, который мне нравится, так долго, как мне заблагорассудится. Без ограничений, никаких заявлений о том, что я не причиняю ей вред. Честно говоря, я думаю, я мог бы сказать, что планировал задушить ее после того, как трахну, и он бы согласился.

— Хм. — Я делаю еще глоток, скрывая дрожь, которая проходит через меня. Единственный вид насилия, который я ненавижу, это насилие, направленное против женщин. Мысль об убийстве этой девушки, кем бы она ни была, особенно таким способом, заставляет мою кожу покрываться мурашками. Но я не показываю этого.

— И ты не хочешь ее?

Он пожал плечами.

— Я обдумывал это. Красивая, невинная молодая женщина полностью в моей власти? Это приятная мысль. Но ты молодец. Ты образцовый сын, достойный наследник. И я думаю, ты заслуживаешь награды. На самом деле, это удачное время. Я думал о том, как отблагодарю сына, у которого есть все? Что ж, теперь я знаю. — Необычная удовлетворенная улыбка расплывается по лицу моего отца. — Девственница, которую ты можешь использовать как тебе заблагорассудится. Это неплохая награда, не так ли? И если ее отец окажется бесполезным, как я предполагаю, мы просто убьем его после того, как у тебя будет возможность насладиться ею.

Я не уверен, что это та награда, которую я хочу. У меня нет привычки принуждать женщин, и я сомневаюсь, что эта девушка добровольно согласится на эту схему. Но я также знаю, что лучше не отказывать моему отцу, особенно когда он явно так доволен тем, как все складывается.

Я осушаю остаток своего стакана.

— И когда я встречусь с этой девушкой?

— Сегодня вечером. Ее отец привезет ее сюда. Я знал, что тебе понравится это предложение, поэтому я уже принял его. — На лице моего отца появляется довольное выражение, которое я видел раньше всего один или два раза.

В прошлый раз вокруг нас было больше тел, чем я мог сосчитать.

— Ну что ж. — Я встаю, отставляя стакан в сторону. — Полагаю, мне лучше переодеться.

ЛИЛЛИАНА

Я смотрю на платье на кровати, гадая, не стошнит ли меня. Теперь, когда момент настал, я не уверена, как я собираюсь этим управлять. Я предоставлена сама себе, когда дело доходит до подготовки, но у меня трясутся руки, и меня так подташнивает, что я думаю, что мне, возможно, придется прилечь. Мои зубы стиснуты так сильно, что это причиняет боль.

Я слышала разговор моего отца ранее. Подслушивание, это то, из-за чего я могла бы провести несколько дней без еды и воды, но у меня было ощущение, что я буду представлена сегодня вечером, или, по крайней мере, очень скоро. Появление в моем шкафу нового платья, более дорогого, чем все остальное, что у меня есть, и элегантно соблазнительного, кажется слишком большим совпадением в сочетании с частным телефонным звонком. Поэтому я рискнула. И то, что я услышала, заставило меня захотеть сбежать. Не то чтобы я выходила из дома. Все двери заперты снаружи отдельной железной решеткой, отпереть их можно только ключом, который мой отец постоянно держит при себе. Единственное окно, через которое я могла сбежать, через пожарную лестницу, находится в гостиной, и оно тоже зарешечено и заперто. Если бы я была одна дома, и случился пожар, я бы, блядь, сгорела заживо или мне пришлось бы выпрыгнуть из окна двенадцатого этажа.

Я часто хотела спросить своего отца, что бы он чувствовал, если бы его талон на питание сгорел при пожаре, и все потому, что он так хотел держать меня в тюрьме, но у меня никогда не хватало смелости.

Вы можете использовать ее так, как вам нравится. Это были слова, от которых у меня скрутило живот, подтекст, который заставил меня почувствовать, что я не смогу пройти через это. Я не знаю, почему я думала, что будет какой-то другой результат. Не то чтобы мой отец заботился о моем личном благополучии. Мне очень ясно дали понять, что единственное, что имеет значение, это то, чтобы я доставила удовольствие Пахану настолько, чтобы он принял предложение моего отца. Мое собственное счастье и безопасность не принимаются во внимание. Поэтому я не знаю, почему я могла подумать, что мой отец мог бы предостеречь его не причинять мне вреда каким-либо образом.

Если это то, что нравится Пахану, то это то, что нравится моему отцу.

Я всегда знала, что должна суметь пережить это до конца. Просто, я полагаю, до этого момента это действительно не доходило. Я могу не пережить этого.

Черт возьми, я могу не пережить сегодняшнюю ночь.

Я знаю, насколько жестокими могут быть эти парни из Братвы. Я слышала истории. И прямо сейчас, когда я смотрю на платье на кровати, в моей голове прокручиваются сотни сценариев насилия, каждый из которых хуже предыдущего.

Просто одевайся, Лиллиана. Это будущее. Это настоящее, и, если ты заставишь его ждать, ты будешь страдать сейчас. Это единственное, что заставляет меня двигаться. Я знаю, каково это, терпеть гнев моего отца, и заставлять его ждать именно сегодня было бы не в моих интересах.

Платье бледно-голубого цвета, на несколько тонов светлее моих глаз. У него облегающий лиф с глубоким вырезом, который опускается низко, на несколько дюймов выше моего пупка, материал достаточно плотный, чтобы удерживать мою грудь на месте. Плечи шириной в несколько пальцев удерживаются серебряными застежками в форме роз, которые легко расстегиваются, а юбка облегает мою фигуру, до ступней с разрезами до бедер с обеих сторон. Это платье, предназначено для демонстрации всех моих лучших качеств, платье, предназначено для того, чтобы выставить меня напоказ.