Отравленные клятвы (ЛП) - Джеймс М. Р.. Страница 54

Он не подумал закрыть окна. Я медленно открываю их, готовая остановиться, если услышу скрип, но они хорошо смазаны и за ними ухаживают. Окно скользит вверх, врывается порыв холодного воздуха, и я дрожу, когда тянусь за простынями, привязанными к столбику кровати.

Пошел ты, Николай, я думаю в последний раз, и начинаю вылезать из окна.

Я сразу понимаю, что это не так просто, как кажется. У меня есть абонемент в спортзал или был, но беговая дорожка и несколько легких упражнений на бицепс пять раз в неделю, это не подготовка к попыткам бесшумно спуститься по стене дома, удерживая вес собственного тела, такой, какой он есть. На краткий, ужасающий момент я уверена, что поскользнусь и упаду на землю со второго этажа или я собираюсь поднять такой шум со стороны дома, что Николай выйдет и найдет меня прежде, чем я смогу убежать.

Я задерживаю дыхание, вцепляясь в простыни, молясь всем, кто может слышать, чтобы они не разорвались и стараюсь двигаться как можно тише. Я больше не делаю вдоха, пока не дойду до конца веревки. Между мной и землей все еще есть пространство, но, похоже, этого недостаточно, чтобы причинить мне вред. Я делаю еще один вдох, сворачиваясь калачиком, и позволяю себе упасть.

Из меня вышибло весь воздух, когда я ударилась о замерзшую землю. Это было невысоко, но мое плечо и бедро ударились о ледяную грязь, и острой боли почти достаточно, чтобы заставить меня вскрикнуть. Я впиваюсь зубами в нижнюю губу, чтобы остановиться, чувствуя вкус крови, и секунду лежу так, размышляя, стоит ли это того.

Я могла бы подождать, пока Николай найдет меня. Он бы снова наказал меня, но прямо сейчас я не знаю, смогу ли двигаться. Боюсь, я что-то сломала. Я медленно шевелю пальцами рук и ног. Я пытаюсь подняться и, к своему облегчению, понимаю, что ничего не сломано. Я просто вся, вероятно в синяках и ссадинах, и я с трудом поднимаюсь на ноги, понимая, когда ко мне возвращается дыхание и проясняется зрение, что начинается снег.

Не просто легкий снег. Начинается сильный снегопад.

Еще один шанс, Лиллиана. Возвращайся и извинись. Скажи Николаю, что тебе жаль. Спи в теплой постели. Да, это будет рядом с ним. Да, он трахнет тебя. Но так ли это плохо? Он заставляет тебя кончать. Просто будь хорошей женой, и все будет не так плохо.

Я не могу этого сделать. Я не могу заставить себя вернуться. Сколько я себя помню, я проходила через все, что пережила, говоря себе, что в конце этого свобода, пока я могу выживать. Теперь у меня есть путь к этому. Я не знаю, как далеко отсюда до дороги. Но я начинаю удаляться от дома, направляясь к деревьям, надеясь, что это даст мне достаточно укрытия, чтобы Николай не смог увидеть, куда я пошла. Я понятия не имею, сколько времени потребуется ему, чтобы понять, что я ушла.

К тому времени, как я немного углубляюсь в деревья, снегопад усиливается. Поднялся ветер, пронизывающий насквозь кожаную куртку и свитер, и я обхватываю себя руками, дрожа, когда углубляюсь в лес. Мне нужно найти дорогу, но к настоящему времени свет в доме исчез, и я не совсем уверена, с какой стороны я пришла.

Блядь. Я останавливаюсь, оглядываясь по сторонам, пытаясь сориентироваться. В лесу кромешная тьма, если не считать лунного света, пробивающегося сквозь деревья, а я не захватила с собой никакого источника света. Снег не прекращается, и чем сильнее он падает, тем больше я понимаю, какой глупой была эта идея.

Мне чертовски холодно. Как только я останавливаюсь, я понимаю, насколько здесь холодно и мне кажется, что температура падает. Я ничего из этого не продумала, у меня не было времени, чтобы это обдумать, но до меня начинает доходить, насколько это ужасная ситуация.

Ладно. Я попытаюсь найти дорогу обратно к дому. Я перевожу дыхание, пытаясь найти свои следы, но снег падает так сильно, что следы уже заметены. Я окружена деревьями, которые все выглядят одинаково, в белом лесу, и даже если бы я могла видеть звезды, я бы не знала, что, черт возьми, с этим делать.

Я заблудилась. От этой мысли меня пронзает холодная волна паники. Сейчас меня трясет не только от низких температур, но и от страха, и я пытаюсь успокоиться, помнить, что чем больше я паникую, тем больше вероятность, что я отсюда не выберусь. Но я не уверена, что это больше имеет значение.

Я начинаю пытаться вернуться в том направлении, откуда, как мне кажется, я пришла, но проходит всего несколько минут, прежде чем я понимаю, что это невозможно. У меня нет способа узнать, какой путь правильный. Я не могу найти дорогу обратно к дому для того, чтобы вернуться и попросить прощения у Николая, если бы захотела.

Я собираюсь здесь умереть. Осознание этого поражает меня не так сильно, как я думаю. Я не смогу выбраться отсюда, я почти уверена. У меня нет способа согреться. В конце концов, я засну, и из всего, что я знаю о воздействии что, по общему признанию, не так много, я не проснусь.

Часть меня не совсем уверена, что это так уж плохо. Может быть, это лучше, чем быть замужем за Николаем, проведя остаток своей жизни в роли жены наследника Братвы. Когда я думала, что меня отдают на растерзание Пахану, я знала, что могу не выбраться оттуда живой. Это просто другая версия этого. Возможно, я никогда не должна была выбраться из этого живой.

Замерзнуть до смерти, вероятно, лучше, чем то, что случилось бы со мной в этом сценарии.

Я продолжаю идти, потому что мне хочется сдаться и просто остановиться. Я продолжаю надеяться, что деревья уступят место более четкой тропинке, дороге, виду на шоссе. Этого не происходит. В какой-то момент мне кажется, что я хожу по кругу, но на самом деле нет способа определить. В конце концов, я слишком устала, чтобы продолжать идти. Я не знаю, насколько уже поздно или как долго я шла, но мои ноги сводит от холода. Я спотыкаюсь и почти падаю, и какая-то часть меня просто… сдается. Я опускаюсь на снег, сворачиваясь в калачик, и в ужасе думаю, сколько времени нужно, чтобы замерзнуть до смерти.

Я нахожусь где-то на грани потери сознания, когда чувствую, что меня поднимают в воздух. Смутно я задаюсь вопросом, похоже ли это на смерть, может быть, это какое-то ощущение пребывания вне своего тела, но мне кажется, я чувствую сильные руки вокруг себя, твердость широкой груди у моей щеки, тепло, проникающее в меня. Этого недостаточно, чтобы вернуть меня к сознанию. Тем не менее, я смутно осознаю это в последние мгновения перед тем, как надвигается темнота… и больше ничего не остается.

НИКОЛАЙ

Я проклинаю себя в тот момент, когда понимаю, что она ушла из дома.

Как я мог не подумать, что она найдет способ попробовать еще раз? У нее хватило наглости держать меня на мушке, и после того, как я ее наказал, вполне логично, что она придумала какой-то план б. Но я не ожидал, что она вылетит в гребаное окно. И с веревкой из простыней. Она не смогла бы выбрать более банальный способ сделать это, даже если бы попыталась. Это было бы смешно, если бы это не означало, что она на холоде, одна и, вероятно, заблудилась.

Я должен пойти за ней, и впервые я проклинаю не только себя, но и отсутствие охраны или вообще кого-либо еще здесь, со мной. У меня нет никакой помощи, никого, кто мог бы помочь выследить ее. И если я не буду осторожен, я тоже там заблужусь.

Надвигается метель. Я знал это из прогноза погоды до того, как поднялся проверить, как она, и обнаружил, что окно открыто, а в комнате холодно, из него свисает самодельная веревка. Я был в процессе подготовки дома к этому, убедившись, что с нами все будет в порядке, если отключат электричество, прежде чем пойти посмотреть, спит ли она.

Я наполовину надеялся, что найду ее на земле снаружи. Она была бы ранена, если бы упала, но это было бы лучше, чем заблудиться в лесу во время надвигающейся бури. Как бы то ни было, у меня нет выбора, кроме как надеяться, что я смогу найти ее, даже если ее следы уже замело.

Я беру с собой несколько пригоршней красных пластиковых лент, распихиваю их по карманам пальто после того, как укутываюсь и выхожу в сарай, прихватив с собой винтовку на всякий случай. Я сомневаюсь, что в такую погоду на улице будут опасные животные, но лучше перестраховаться, чем потом сожалеть. Я также прихватил с собой второе пальто, чтобы укутать ее, если она вышла на улицу без куртки. Я не думаю, что она настолько глупа, но я не могу быть уверен. Она была расстроена, когда я ушел от нее, и я понятия не имею, какие еще иррациональные решения она могла принять.