Над всей Испанией безоблачное небо (СИ) - Романов Герман Иванович. Страница 7

Потом лейтенант демонстративно поправил кобуру с автоматической «астрой» — пистолет типа «маузера», лицензию на производство которого приобрели еще перед мировой войной. Та, которая пока «первая» — но о том еще никто в мире не знает, что скоро грянет и «вторая», более страшная и разрушительная, настоящая бойня Она неизбежно грядет, ее смертоносное дыхание скоро станут ощущать во всех странах.

— Да, Луис, и предельно четко, изложите все, что от меня узнали. Идите, теньенте, выполняйте свой долг там, как мы здесь!

После ухода адъютанта, Асарола внимательно посмотрел на командира крейсера, и начал негромко говорить:

— «Серверу» необходимо подготовить к бою, чтобы орудия крейсера могли остановить мятежников огнем, если выступление все же состоится и нам не удастся его сорвать. Напишите немедленно рапорт, что корабль необходимо проверить на течь. Я уже отдал распоряжение готовить док к заполнению, и завтра мы сможем вывести ваш крейсер, дон Хуан, и поставить у стенки для принятия топлива и боеприпасов. Послезавтра к утру «Альмиранте Сервера» должен быть готов к бою. Учтите — командующий может вмешаться, если узнает в чем суть наших приготовлений, и приказ об аресте нас двоих от «имени Республики» неизбежен. Нельзя давать ни малейшего повода к такому варианту развития событий до завтрашнего вечера.

— Я понимаю ваши сомнения, мой адмирал. И обещаю — крейсер будет готов к бою через двое суток!

— Вот и хорошо — а теперь поговорим о том, дон Хуан, что нам предстоит сделать в ближайшие часы. Матросы должны узнать о подготовленном мятеже — тогда выступление заговорщиков будет сорвано в самом начале, — последние слова дались с трудом — Асарола понимал, что они откроют тем «ящик Пандоры», и события могут принять совсем иной характер…

Мелилья

— Что вас сюда привело, теньенте?

Полковник Гасапо только весело улыбался, глядя на адъютанта генерала Ромералеса. А что ему еще оставалось делать, глядя на два десятка солдат и полицейских, что окружили здание картографического отдела?

— Мне приказали обыскать помещения, сеньор коронель, на предмет нахождения в них неположенного по штатам оружия, — четко, но с некоторым смущением доложил Саро, отводя взгляд.

— Позвольте мне осведомиться, любезный Саро — у вас есть на руках письменный приказ генерала?

Гасапо сохранял выдержку, хотя ему моментально стало ясно, что среди собравшихся утром заговорщиков оказался предатель.

— Никак нет, господин полковник — мне было приказано на словах! Распоряжение поступило из Мадрида, от премьер-министра Касареса Кироги. По крайней мере, я сам слышал!

— Даже так? Как интересно. Но пока я не поговорю с генералом Ромералесом по телефону, я не пропущу ваших людей в здание. Это секретный объект, и допуск должен быть согласован.

— Я понимаю, сеньор коронель, и подожду.

— О, не беспокойтесь, это не займет много времени, — Гасапо ухмыльнулся и вернулся в здание — там царствовала прохлада в отличие от выжженного солнцем двора. Разговор с генералом состоялся сразу же, стоило позвонить — с кабинетом соединили сразу же.

— Это правда, сеньор генерал, что вы отдали приказ обыскать картографический отдел без согласования с командующим армией? Но ведь тут нет ничего кроме карт.

— Да-да, полковник Гасапо, это необходимо сделать!

— Я вас понял, генерал, хорошо.

Час мятежа еще не наступил, выступление было несколько преждевременное, но ведь в любом случае, мятеж должен кто-то начать, раз он неизбежно состоится. И Гасапо поднял телефонную трубку еще раз — и после того как его соединили с командиром бандеры Иностранного Легиона, попросил отправить в его распоряжение роту солдат, и начинать выступление. Видимо, там уже изнывали в ожидании условленного часа, так как, еще не выкурив сигарету, Гасапо посмотрел в окно, и, рассмеявшись, снова вышел из здания под палящее летнее солнце.

— Теньенте, прикажите своим людям сложить оружие — сопротивление бесполезно, — Гасапо указал на вбегающих во двор легионеров, которые держали винтовки наизготовку. Побледневший адъютант выронил пистолет, побросали оружие полицейские и солдаты…

Выступление увенчалось успехом — к вечеру Мелилья была захвачена мятежниками. Генерал Ромералес был арестован в собственном кабинете, не оказав сопротивления. Вечером легковерного начальника гарнизона расстреляли вместе с офицерами, что отказались примкнуть к восставшим — никто не собирался играть в «правосудие», все диктовалось условиями жестокой военной целесообразности. В городе было объявлено военное положение, все общественные здания заняты, аэродромные команды захвачены врасплох, рабочий квартал оцеплен — и после короткого боя был занят легионерами, которые тут же расстреляли всех, кого схватили с оружием в руках. Наскоро составили списки активистов «Народного фронта» — попавшие в них были обречены на скорую смерть.

Полковник Сеги прямо из генеральского кабинета позвонил в два других главных города испанского Марокко. В Тетуане на звонок ответил полковник Буруаге, в Сеуте полковник Ягуэ — оба встретили звонки с необычайным воодушевлением. Ягуэ тут же телеграфировал в Лас-Пальмас генералу Франко, и отправил множество телеграмм на континент, в разные города Испании, с одной условной фразой «Sin novedad».

Пароль к мятежу — «как обычно»!

Эль-Ферроль

— Как видите, дон Хуан, Франциско Франко произнес полную намеков речь о будущей победе над Республикой. Это означает только одно — Канарские острова уже не под контролем Мадрида. А вместе с ними потеряны все оставшиеся африканские колонии — жалкие остатки былого могущества империи, над которой никогда не заходило солнце.

Арасола усмехнулся — как и все военные, он был наполнен горечью от «катастрофы 1898 года», когда Испания потерпела поражение в войне с Соединенными Штатами Америки. Одномоментно были потеряны все азиатские владения — Филиппины отошли победителям, в бухте Кавите погибла эскадра Монтехо. Американцы прибрали к рукам остров Гуам, вся остальная россыпь островов в Тихом океане была продана немцам. Лишившись флота, не имея возможности защищать отдаленные колониальные владения, Испания была вынуждена их отдать за бесценок.

В Новом Свете два оставшихся владения — Куба и Пуэрто-Рико — получили «независимость» от США, фактически оказавшись под протекторатом Вашингтона. Тем самым закончился долгий процесс распада империи, тянувшийся чуть более века — огромная территория от Огненной Земли на юге, до ацтекских пирамид в Мексике откололась от королевской власти. Тамошние революционеры создали свои «независимые» республики, многие из которых тут же превратились в «банановые», попав под влияние США — незавидная участь земель, судьба которых определена «доктриной Монро». И все потому, что империя захирела, став игрушкой в англо-французском противоборстве. И точкой отсчета можно считать Трафальгар — в этом сражении адмирал Нельсон окончательно уничтожил испанский линейный флот, что терпел цепь поражений со времен злосчастной «Непобедимой армады».

Миновав череду революций и внутренней смуты, едва начав оправляться и заново строить флот, Испания потерпела жуткий разгром 38 лет тому назад — Асарола был свидетелем событий, видел все собственными глазами. Гибель отправленной на убой эскадры адмирала Серверы потрясла его до глубины души, а страна вошла в глубокий кризис, затянувшийся на полтора десятилетия. Выручила Испанию начавшаяся мировая война — множество заказов и «золотой ливень» оживили экономику чрезвычайно, появились деньги на строительство нового флота.

«Первенцами» стали три линкора — самые маленькие в мире, с водоизмещением под 17 тысяч тонн. Слабые до чрезвычайности корабли, с тонкой броней, но вооруженные восемью пушками в 12 дюймов. Они были способны сражаться с первыми дредноутами, вот только против тех, что ныне находились в строю ведущих европейских держав, ничего не стоили, если только не в качестве плавучих мишеней. Это хорошо понимали — потому «Эспанью» вывели в резерв, а «Хайме I» должен был последовать за «собратом». Все дело в том, что все предложенные варианты модернизации не отвечали условиям — диагонально расположенные средние башни ГК являлись просчетом конструкторов, лучше было расположить их по оси, в линейно-возвышенном варианте. Но недаром русские говорят, что после драки кулаками не машут — теперь уже ничего нельзя исправить.