Жестокое и странное - Корнуэлл Патрисия. Страница 62

– А зачем Донахью освобождать заключенного?

– По моим предположениям, начальник тюрьмы был замешан в каком-то грязном деле. Он выбрал себе среди заключенных личного исполнителя и выпустил мерзавца на свободу. Но Донахью допустил маленькую тактическую ошибку. Он ошибся с выбором подходящего человека и выпустил того, кто оказался совершенно неуправляем. Я подозреваю, Кей, что Донахью и не хотел ничьей смерти и, когда узнал о смерти Дженнифер Дейтон, запаниковал.

– Видимо, именно он звонил мне в офис, представившись Джоном Дейтоном.

– Вполне возможно. Суть в том, что, очевидно, было нужно, чтобы дом Дженнифер Дейтон обыскали, потому что кто-то что-то искал. Не исключено, это что-то связано с перепиской Уоддела. Но что за удовольствие просто ограбить кого-то? Поклоннику Уоддела нравится причинять людям боль.

Я подумала о вмятинах на ковре в гостиной Дженнифер Дейтон, о следах на ее шее и об отпечатке, найденном на стуле в столовой.

– Возможно, он усадил ее в центре гостиной и, стоя сзади и задавая ей вопросы, душил за шею.

– Возможно, он пытался таким образом заставить ее рассказать, где что-то лежало. Однако в нем проснулась склонность к садизму. Наверное, поэтому он и заставил ее открыть рождественские подарки, – сказал Уэсли.

– Но неужели такой человек стал бы утруждать себя попыткой выставить ее смерть как самоубийство – он же перенес ее в машину? – удивилась я.

– Не исключено. Этот «друг» уже побывал в заключении. Он не заинтересован в том, чтобы его опять посадили. К тому же он еще бросает вызов тем, кого хочет одурачить. Он уничтожил следы укусов на теле Эдди Хита. Обыскав дом Дженнифер Дейтон, он не оставил никаких улик. В случае со Сьюзан единственными уликами оказались две пули двадцать второго калибра и перышко. Не говоря уже о том, что у него изменены отпечатки пальцев.

– Ты думаешь, это была его идея?

– Это, возможно, придумал начальник тюрьмы, а поменяться с Уодделом оказалось просто удобнее всего. Уоддела должны были казнить. Если бы я хотел подменить чьи-то отпечатки пальцев на какие-нибудь другие, я для этой цели выбрал бы именно Уоддела. Либо отпечатки этого преступника приведут к тому, кого уже нет в живых, либо – что еще более вероятно – данные тех, кого уже нет, просто убираются из компьютеров Главного полицейского управления, так что, если этот дружок где-то и наследит, его отпечатки все равно не идентифицируют.

Я ошеломленно смотрела на него.

– Что такое? – В его глазах мелькнуло удивление.

– Бентон, ты понимаешь, о чем все это говорит? Речь идет об изменении компьютерных данных до смерти Уоддела, об ограблении и об убийстве маленького мальчика, происшедших до его казни. То есть этого самого «сподручного» начальника тюрьмы выпустили, когда Уоддел был еще жив.

– На мой взгляд, в этом можно не сомневаться.

– В таком случае все строилось на том, что Уоддел должен был умереть, – заметила я.

– Черт, – вырвалось у Уэсли. – Но кто же мог быть в этом уверен? Губернатор мог вмешаться буквально в последнюю секунду.

– Очевидно, кто-то знал, что этого не произойдет.

– И единственным, кто мог это знать наверняка, был сам губернатор, – закончил мою мысль Уэсли.

Я встала и подошла к кухонному окну. Кардинал клевал насыпанные в кормушку подсолнечные семечки, затем, словно вспыхнув, взмахнул кроваво-красными крыльями и улетел.

– Но почему? – не поворачиваясь, воскликнула я. – Почему у губернатора мог возникнуть такой интерес к Уодделу?

– Не знаю.

– Если все это правда, он не захочет, чтобы убийцу поймали. Когда кого-то ловят, он начинает говорить.

Уэсли молчал.

– Никто из замешанных в этом деле не захочет, чтобы этого человека поймали. И все они будут хотеть, чтобы я не мешалась. Будет гораздо лучше, если я уйду в отставку или меня уволят. Чтобы все запутать насколько можно.

– Кей, нам пока еще не известны две вещи. Первая – мотивы. Другая – что у этого убийцы на уме. Начиная с убийства Эдди Хита, этот парень орудует по своим соображениям.

Обернувшись, я посмотрела на него.

– Думаю, что начиная с Робин Нейсмит. Мне кажется, этот монстр видел фотографии места преступления и либо сознательно, либо подсознательно попытался воспроизвести одну из них, изувечив Эдди Хита и прислонив его тело к мусорному контейнеру.

– Вполне возможно, – согласился Уэсли, глядя куда-то в сторону. – Но как мог заключенный добраться до фотографий Робин Нейсмит? Ведь они не лежали в кармане тюремной куртки Уоддела.

– Тут, возможно, опять помог Бен Стивенс. Помнишь, я говорила тебе, что именно он ходил за фотографиями в архив. Он мог сделать дубликаты. Другой вопрос – зачем? Зачем они Донахью или кому-то там еще?

– Затем, что их мог захотеть этот уголовник. Не исключено, что он мог их и потребовать в качестве вознаграждения за оказание услуги.

– Тошно, – сдерживая негодование, тихо сказала я.

– Да уж. – Уэсли посмотрел мне в глаза. – Это имеет отношение к намерениям преступника, его потребностям и желаниям. Вполне возможно, что он много слышал о деле Робин. Он мог много знать и об Уодделе, и его, вероятно, возбуждала мысль о том, чти Уоддел сделал со своей жертвой. Подобные фотографии могут оказаться мощным стимулом для того, чья буйная фантазия подчинена агрессивно-сексуальным наклонностям. Было бы довольно естественно, если эти фотографии, хорошо запечатлевшись в его памяти, дополнили его фантазии. И вот вдруг он оказывается на свободе и видит подростка, идущего вечером в магазин. Фантазия становится реальностью. Он действует, воплощая ее.

– Он воссоздает картину смерти Робин Нейсмит?

– Да.

– Ну а чем же, по-твоему, он озабочен сейчас?

– Тем, что его преследуют.

– Мы?

– Мы или еще кто-то вроде нас. Боюсь, как бы он не вообразил, что он вообще самый умный и что его никому не остановить. Он придумывает себе разные развлечения и убийства, которые может совершить, и это дает пищу его воображению. Однако его фантазии не заменяют ему действий, а являются для них подготовительным этапом.

– Донахью не смог бы сам полностью разработать и осуществить освобождение такого ублюдка без чьей-либо помощи, – сказала я.

– Не смог бы. Я уверен, что у него были надежные люди. Например, в полицейском управлении кто-нибудь, связанный с компьютерной информацией, а может быть, даже и в Бюро. Людей можно купить, если у тебя что-то на них есть. А можно и просто за деньги.

– Как, например, Сьюзан.

– Не думаю, что Сьюзан была одной из тех основных фигур. Скорее, это Бен Стивенс. Он любит походить по барам. Выпить, погулять. Ты знаешь, он и кокаином мог расслабиться, если предоставлялась такая возможность.

– Теперь меня уже ничто не удивляет.

– У меня есть ребята, которые многим поинтересовались. Твой администратор живет явно не по средствам. А когда дело доходит до наркотиков, то неизбежно имеешь дело со всякой шушерой. Стивенс мог оказаться довольно легкой мишенью для такого мерзавца, как Донахью. Вероятно, Донахью велел кому-нибудь из своих приспешников познакомиться со Стивенсом в баре и поговорить с ним. Ему предложили подзаработать.

– Каким же образом?

– Думаю, он должен был позаботиться о том, чтобы в морге у Уоддела не сняли отпечатки пальцев и чтобы его кровавый отпечаток исчез из архива. С этого, наверное, все началось.

– И он задействовал Сьюзан.

– Которая не хотела этим заниматься, но у которой были серьезные финансовые трудности.

– А кто же, на твой взгляд, платил?

– Скорее всего, их контролировал все тот же человек, который изначально задействовал Стивенса. Кто-то из подопечных Донахью, может быть, какой-нибудь охранник.

Я вспомнила сопровождавшего нас с Марино по тюрьме Робертса. Мне запомнился взгляд его холодных глаз.

– Допустим, охранник. И с кем же этот охранник встречался? Со Сьюзан или со Стивенсом?

– Полагаю, со Стивенсом. Стивенс не доверил бы Сьюзан такое количество денег. Нечистые на руку люди судят всех остальных по себе.