Возлюбленная - Гарди Томас. Страница 5

Пробравшись с подветренной стороны под укрепленным подпорками носом, скитальцы обнаружили несколько служивших сиденьями досок, весла и другое деревянное снаряжение, поверх которого хранилась совершенно сухая сеть – целый невод, из которого получилось некое подобие дивана, вполне, впрочем, удобное.

Глава 5

Жертвы обстоятельств

Дождь стучал по дну лодки с отчаянной силой, словно какой-то колоссальный сеятель швырял гигантские пригоршни зерна. Темнота уже полностью вступила в свои права.

Путники сидели так близко друг к другу, что Джоселин ощущал прикосновение мокрого меха. Оба молчали, но потом незнакомка все же произнесла с наигранным спокойствием:

– Как все это некстати…

Джоселин кивнул и, повнимательнее взглянув на соседку, понял, что не ошибся: она действительно недавно плакала и даже сейчас еще время от времени судорожно вздыхала.

– Должно быть, для вас обстоятельства сложились куда менее удачно, чем для меня. Искренне сожалею.

Она ничего не ответила, а он добавил, что для женщины – тем более путешествующей в одиночестве – место крайне пустынное и неуютное, и высказал надежду, что не произошло ничего такого, из-за чего она покинула дом на ночь глядя.

Спутница отмалчивалась, не желая делиться обстоятельствами, из-за которых оказалась ночью, в непогоду, на дороге, так что Джоселину оставалось лишь догадываться, что могло произойти, кто она такая и откуда его знает. Дождь тем временем усилился, и не было даже признаков улучшения погоды.

– Думаю, нам придется вернуться, – сказал Джоселин.

– Ни за что! – воскликнула незнакомка и, словно подчеркивая решимость, вскинула подбородок.

– Почему же? – удивился Джоселин.

– На то есть веские причины.

– Не понимаю, откуда вы меня знаете: сам-то я вижу вас впервые.

– Но наверняка слышали обо мне.

– Вряд ли: ведь вы не из местных.

– Ничего подобного: я урожденная островитянка. Слышали о компании «Лучшие плиты»?

– Еще бы! Эти злодеи чуть было не разорили моего отца. Во всяком случае, владелец фирмы – старик Бенком.

– Это мой отец!

– Ах вот как! Прошу прощения за резкость. Я ведь не знал мистера Бенкома лично. Кажется, он наладил дело, назначил управляющего, а сам предпочел поселиться в Лондоне?

– Да. Мы живем в южном Кенсингтоне, уже давно, а на лето приезжаем сюда, на остров. В этом году арендовали замок Сильвания. Хозяин уехал на континент и сдал нам усадьбу на пару месяцев.

– Значит, мы почти соседи, мисс Бенком. Моему отцу принадлежит очень скромный дом рядом с имением.

– Правда? – удивилась девушка. – Но ведь он мог бы позволить себе куда более просторное жилище, не так ли?

– Честно говоря, мы никогда это не обсуждали. Отец не привык к роскоши.

– Вот и мой постоянно ругает меня за расточительность! – обиженно воскликнула спутница. – Сегодня и вовсе разошелся не на шутку: заявил, что я трачу слишком много и это выходит за рамки приличия!

– Ссора произошла сегодня вечером?

– Да. Я так психанула, что сделала вид, будто убежала в свою комнату, а сама незаметно выскользнула из дома и ушла. Больше никогда туда не вернусь.

– И что же намерены предпринять?

– Сначала попрошусь к лондонской тетушке. А если она не примет, то попробую найти работу. Все, к отцу больше не вернусь! Даже не знаю, что бы делала, если бы не встретила вас. Наверное, пришлось бы идти пешком до самого Лондона. А теперь, как только попаду на материк, уеду первым же поездом.

– Если ураган утихнет.

– Да, до тех пор придется прятаться здесь.

Они долго сидели рядом на сетях, под лодкой. Джоселин слышал о Бенкоме как о злейшем враге отца: предприимчивый делец сколотил состояние, поглотив предприятия множества мелких торговцев камнем. И только старик Пирстон оказался ему не по зубам и по сей день оставался главным конкурентом всесильного разорителя. Джоселину показалось странным, что обстоятельства сложились таким образом: прямо Монтекки и Капулетти.

Беседуя, оба невольно понизили голос, а шум дождя заставил придвинуться еще ближе друг к другу. Одна четверть часа сменяла другую, но вспыхнувшая искра нежности заставила забыть о времени, так что было уже совсем поздно, когда, встревоженная неопределенностью положения, мисс Бенком поднялась.

– Все, больше не могу здесь оставаться!

– Вернитесь домой, – посоветовал ей молодой человек, взяв за руку. – Я вернусь вместе с вами. Мой поезд все равно ушел.

– Нет, продолжу путь, а переночую в Бадмуте. Конечно, если когда-нибудь туда попаду.

– В такое время все уже будет закрыто, кроме привокзального постоялого двора, но там вы вряд ли захотите остановиться. Впрочем, если приняли решение, я вас туда провожу. Не могу отпустить одну: явиться среди ночи без надежной защиты было бы слишком рискованно.

Мисс Бенком настояла на своем, поэтому вскоре друзья по несчастью покинули убежище и, вопреки буре, бесстрашно выступили в поход. Море так высоко поднималось слева и так близко подходило справа, что казалось, будто, подобно детям Израиля, они шагают по дну расступившихся вод. Лишь невысокая насыпь отделяла дорогу от бушующего залива. При каждом ударе волн земля содрогалась, галька скрежетала, мощная водная стена вздымалась вертикально и обрушивалась на головы. Массы морской воды переливались через каменное ограждение и потоками текли по дамбе, превращая полуостров в настоящий остров.

До сих пор путники не сознавали всей силы разгула стихии. Пешеходы часто здесь погибали, унесенные потоками в неожиданно возникшие провалы. И все же после каждой катастрофы какой-то чудодейственной мощью суша снова смыкалась подобно тому, как сумел возродиться разрубленный архангелом Михаилом Сатана. «Эфемерная субстанция сомкнулась, недолго оставаясь расчлененной».

Одежда мисс Бенком оказывала ветру большее сопротивление, чем костюм Пирстона, и оттого ей грозила более серьезная опасность, поэтому отказаться от предложенной помощи она не могла. Сначала Джоселин взял спутницу за руку, однако ветер тут же разорвал их, как висящие на одном черенке вишни, тогда он решительно обхватил рукой ее талию и не услышал возражений.

Примерно в это же время – может быть, чуть раньше или позже – Джоселин осознал ощущение, смутно и робко возникшее еще в тот момент, когда пришлось сидеть рядом с новой подругой под перевернутой лодкой. Несмотря на молодость, он был уже достаточно взрослым и опытным мужчиной, чтобы точно определить собственное состояние, а потому не только встревожился, но и испугался. Ощущение означало возможное перемещение образа Возлюбленной из одной физической обители в другую. Однако пока процесс не завершился, а потому, крепко обнимая спутницу, молодой человек предавался абстрактным размышлениям о том, какая она мягкая и теплая в своих меховых одеждах. Единственными сухими местами превратившейся в единое целое пары остались левый бок леди и правый бок джентльмена, куда вода не проникала благодаря плотному и неразрывному соединенению тел.

Когда прошли по насыпи, укрытий стало больше, однако Пирстон не ослабил объятий до тех пор, пока спутница об этом не попросила. Вскоре миновали разрушенный замок и, оставив остров далеко за спиной, преодолели милю за милей, пока, насквозь мокрые и замерзшие, около полуночи не пришли на окраину соседнего городка.

Джоселин жалел мисс Бенком и в то же время восторгался ее решимостью. Теперь стоявшие вдоль бухты дома защищали от ветра, и вскоре они без труда добрались до железнодорожной станции, в то время заменявшей вокзал. Как сказал Джоселин, в этот час был открыт лишь один постоялый двор, где постояльцы дожидались утренней почты или прибытия паромов через Ла-Манш. В ответ на стук в дверь служащий отодвинул тяжелый засов, и уставшие путники оказались в освещенном газовым фонарем вестибюле.

Теперь Пирстон увидел, что, несмотря на внушительную фигуру и высокий, лишь немного уступавший его собственному, рост, мисс Бенком пребывала в чистом сиянии юной женственности. Лицо ее поражало не столько красотой, сколько властной надменностью. Впрочем, ветер, дождь и морские брызги оставили на щеках яркое цветение пионов.