Пламенный цветок (СИ) - Ризман Мира. Страница 41

Рениса тяжело вздохнула. Она и не надеялась на достойные покои, но роль няньки-служанки её утомила. Однако именно заботами о принцессе ей и пришлось заниматься до самого вечера. Сначала Торина пожелала вымыться. К счастью, при их довольно скромной комнате обстановкой мало чем отличающейся от каюты была отдельная ванная, но Ренисе пришлось ещё не раз обращаться к Маркусу с различными просьбами. То потребовались дрова, чтобы нагреть воды, то оказалось, что не хватает мыла и полотенец, то принцесса пожелала переодеться в другое платье, а в их спальне ни оказалось ничего, кроме ночных сорочек. Затем нужно было поменять повязку и принести стакан с успокоительным отваром. Торина всерьёз переживала, что не сможет заснуть. Ей было не по себе в комнате без окон, да и нападение кракена оказалось слишком сильным переживанием для её неокрепшей психики.

— Эта жуткая демоница ведь может наслать ещё какое-то чудовище? В подземельях водится множество страшных тварей, — тревожилась она, не в силах усидеть на месте. Принцесса целый час нарезала круги по комнате, прежде чем Ренисе удалось её хоть немного успокоить и уложить в кровать. Но даже тогда Торина продолжала нервно ворочаться, вздыхать и переживать. Впрочем, поводов для душевных терзаний у неё было предостаточно.

— Мне кажется, я сделала серьёзную ошибку! — вновь поднимаясь с постели, со слезами на глазах заявила она. — Отец и матушка наверняка места себе не находят, пытаясь отыскать меня! Ах, я такая неблагодарная дочь, исчезла и даже не оставила им записки!

Рениса только хмыкнула. Лично она о тревогах своих родителях даже не задумывалась. Скорее всего, они ещё не знали, что их дочь пропала. А вот дядюшке Ре, к которому Ренису отвезли в воспитательную ссылку, её пропажа могла выйти боком. Он вполне мог сорваться в лес на поиски, а в его состоянии это верный переход в последнее возвышение. Р’хас Рехарт и так держался из-за всех сил, чтобы задержаться в человеческом облике подольше. Но как ни старалась, Ренисе не удавалось вызвать у себя мук совести. Днём раньше, днём позже — она не могла изменить то, что было заложено природой. В конце концов, дядюшке Ре не умирал. Достигнув последнего возвышения, он, как и все наги, терял человеческий облик, но его жизнь продолжалась ещё долгое время в облике змеи.

— А что, если эти жуткие бэрлокцы обвинят отца в моей пропаже? — продолжала самобичевания Торина, трясясь от нервов и слёз. — Они такие жестокие и корыстные. Что будет, если они объявят нам войну?

— Значит, вашему королевству придётся сражаться! — не выдержала этих стенаний Рениса. — Честная битва лучше подлого заговора! Вы же и сами понимаете, Ваше Высочество, что ваш жених нацелился на Линк. Зная нахальство и алчность бэрлокцев, меня не удивило бы, если бы вскоре после свадьбы ваш батюшка погиб во время дворцового переворота!

Торина резко побледнела и ещё сильнее задрожала.

— Да-да-даже в-в-вы… — заикаясь и задыхаясь, прошептала она. — Да-даже в-в-вы это п-п-понимаете! П-п-почему же м-м-матушка и с-с-сестрица оставались с-с-слепы?

— К чему теперь думать об этом? — буркнула Рениса. — Разве вам не обещали спасти ваших родителей, если вы выполните волю демонов? На вашем месте я бы тревожилась не за тех, кого вы спасаете, а за саму себя!

— В-в-вы х-хот-т-тите с-сказ-з-зать, ч-ч-ч-что мне у-у-угрож-ж-жают? Ч-чудов-в-вища?

— О Полоз! — взмолилась Рениса и вновь направилась к Маркусу просить для принцессы снотворное.

Мужчины весь вечер просидели в столовой и о чём-то тихо беседовали. Даже застыв перед дверью и прислушавшись, Ренисе не удалось разобрать ни слова, лишь уловить интонации. Голос Данье был усталым и опечаленным, тогда как у Маркуса в тоне чувствовалась лёгкая насмешка и воодушевление. Каждый раз, когда ей случалось входить, разговор обрывался на полуслове. И пока Маркус хлопотал, загруженный очередными капризами принцессы, Филипп так и сидел на каменном стуле, взирая на игру пламени в камине. Тщетно Рениса пыталась поймать его взгляд, Данье будто бы вознамерился не замечать её. И это у него выходило крайне успешно.

Вот и сейчас, пока Маркус крутился возле камина, варя в котелке снотворное зелье, Филипп смотрел куда-то поверх головы лекаря демонов на потрескивающие искры, летящие от пересушенной древесины. Рениса откровенно сверлила его взглядом, но полукровка упорно ничего не замечал. Тягостное молчание, спустившееся на комнату, только ещё больше злило. Он же говорил, что может слышать её мысли, так почему ведёт себя так, будто Ренисы просто не существует? Она сделала нелепую попытку начать разговор, надеясь обратить на себя внимание:

— Принцесса совсем извелась, бедняжка. Мне кажется, если в Храме снова появятся какие-то чудовища, она не сможет справиться…

Рениса нарочно подняла тему принцессы, надеясь увидеть хоть какую-то реакцию, но вновь прогадала. Филипп даже бровью не повёл, тогда как Маркус охотно вступил в разговор:

— Никто и не ждёт от Её Высочества храбрости и отваги, для этого у неё есть вы и я.

Рениса с недоумением воззрилась на лекаря демонов.

— Вы же умеете внушать чувства и мысли. Вот и попробуйте вашим даром успокоить принцессу.

«Если бы это было возможно!» — мысленно выругалась Рениса, понимая, что пока злость и ревность не перестанут разъедать всё её существование, ей повлиять на Торину никак не удастся. И с этим уже что-то надо было делать!

«Дура! — укоряла себя Рениса. — На что я обижаюсь? С чего я вообще решила, что у него какая-то ко мне привязанность⁈ Он же никогда ничего мне не говорил. А тот поцелуй… всего лишь сон!»

Однако доводы рассудка оказались бессильны перед бушевавшими чувствами. Ей неистово хотелось подойти к Филиппу, встать напротив и прямо в лоб спросить, отчего же он вдруг стал избегать её. И лишь остатки гордости удержали от подобной глупости. Выяснять отношения столь грубым способом, да ещё и на глазах лекаря демонов было уже слишком. Пусть она разгневана и смертельно обижена, а сердца пылали от ревности и негодования, всё же опускаться до истерик совершенно неприемлемо. В конце концов, закатанные сцены и скандалы ещё никому не приносили ничего хорошего, и неудавшаяся личная жизнь её несдержанной матушки служила тому подтверждением. Именно поэтому Рениса покинула комнату, как ни в чём не бывало, несмотря на клокочущую бурю внутри. Напрасно она надеялась, что капля снотворного, которого она хлебнула по пути, поможет ей успокоиться. Даже после того, как беспокойная принцесса, наконец, уснула, Рениса всё ещё пребывала в крайне растрепанных чувствах. Казалось, злость, туманя разум, только нарастала. Рениса уже не могла спокойно дышать и видеть: гнев сдавливал грудь, заставляя глотать воздух короткими рваными вдохами, а ярость ослепляла. Это было больше похоже на безумие. Мысли стали путаться, уступая место инстинктам. Рениса даже не поняла, когда и как сменила облик. Просто в какой-то момент она ощутила под собой холодный каменный пол и непреодолимую жажду вонзиться в чью-то плоть. Именно та и вела её по тёмным коридорам и лестницам, заставляя протискиваться в узкие щели и находить ходы в древние коммуникации. Ползя по заросшему паутиной и пылью решётчатому воздуховоду, Рениса уловила под собой едва заметное движение и тепло. После чего последние отголоски сознания окончательно покинули её, уступив безумствованию инстинктов. Она не помнила, как ей удалось спуститься, не помнила и как очутилась возле незнакомой кровати и тем более не осознавала на чью свисающую руку собралась напасть. Жажда впиться, погрузить свои наполненные ядом клыки в мягкую плоть стала нестерпимой. Рениса открыла пасть и набросилась. Однако за секунду до того, как челюсть сомкнулась, кто-то схватил её за шею. Неизвестный сильно сдавил горло, так что у Ренисы чуть не выпучились глаза. Она ожесточённо ощерилась и попыталась напасть на посмевшего отвлечь её обидчика, но хватка оказалась так тверда, что не получалось даже повернуть голову.

— Просыпайся, Фил! У нас тут вторжение! — Раздался голос Маркуса.