Зачетная алхимия. Разозлить дракона - Латта Викки. Страница 8

Вот такой остроухий, кстати, обитал за второй партой один. Эльфус был в меру изящный и без меры надменный. С длинными светлыми волосами, светящимися под лучами солнца, он сидел с прямой осанкой, словно орел на вершине скалы или великий мыслитель на ночном горшке. Одним словом, сын леса источал одухотворение всем в целом и презрение мне в частности.

Я посмотрела на этого стройного дивного, телосложение которого вызывало у меня опасения: подуй ветер посильнее – и эльф нелегально эмигрирует через море на Новый континент, и решила, что для счастья (и тонуса) ему сегодня не хватает меня. А если я решила кого-то обрадовать, то ему стоит забыть о спасении.

Поправив ремень сумки на плече, я бодро подошла в к дивному.

– Даже не думай, – прошипел он едва слышно.

– Хорошо. Как скажешь, – охотно согласилась я. – Тогда я сразу буду действовать.

С этими словами я села на скамью и тут же услышала от соседа:

– Тебе конец, выскочка.

– Знаешь, какой-то ты замухрышистый для моего конца… Даже на начало не тянешь, – призналась я. И ведь чистейшую правду сказала. А остроухий обиделся. Да так, что в мою сторону полетели чары стазиса. Качественные.

Я среагировать даже толком не успела. И вот кто после этого благородный эльф, а кто – злостная нарушительница закона? Без объявления войны…

Я так растерялась, что даже проклятие, которым хотела атаковать первой, до конца силой не наполнила. Так и сорвалось оно у меня с пальцев недоделанное. Зато попало точно в цель, заморозив ушастого.

Двумя истуканами мы и просидели минут десять, пока остальные старательно записывали лекцию по теории аналитической алхимии, которую диктовал профессор. Этот убеленный сединами дракон буравил нас с остроухим неодобрительным взглядом, но ничего не говорил.

А я старалась запомнить материал и одновременно взломать чары эльфа. Он, подозреваю, был занят тем же. Но я справилась первой, и… Сосед получил бонусную заморозку до конца занятия! Единственное, что ему было доступно, – это злобные взгляды, весь арсенал которых он на мне и опробовал. Никогда не думала, что глазами можно было сказать столько всего. Даже наобещать мне семь видов казней.

Когда же прозвучал звонок, оповестивший об окончании лекции, я с невинным видом щелкнула пальцами, снимая чары. Вовремя. Ровно в этот момент профессор обратился к остроухому со словами:

– Адепт Лириниэль Сельверинский, я попрошу вас остаться.

Всего одна фраза, но я чуяла ж… жизненным опытом неприятности, которые она сулила. По моим губам скользнула ехидная улыбка.

– Ну что, мальчик-колокольчик, мне все еще конец? – насмешливо уточнила я.

– Тебе крышка. Надгробная, – пообещал.

– Когда будешь тащить ее на кладбище, смотри не надорвись, – усмехнулась я, и тут на всю аудиторию прогремело:

– И вас, госпожа Страйкер, я тоже попросил бы задержаться.

Остроухий радостно оскалился. А спустя пару минут мы стояли перед магистром.

– Адепт Лириниэль. Вам за нерасторопность, неправильную оценку ситуации и противника и долгий взлом – пересдача по защитным чарам у магистра Горохира. Я его уведомлю, – вынес вердикт профессор, побарабанил узловатыми пальцами по столешнице и добавил: – А также полный запрет на использование магии вне занятий на неделю.

После этих слов он щелкнул пальцами, и в воздухе материализовался ограничивающий дар браслет. Твою ж эссенцию! Что? Правда? У них тут такие варварские допотопные методы наказания? А как же общественно-бесполезный труд в духе пыль с библиотечных полок смахнуть, малышне правила поведения объяснить или назначить дежурным по столовой?

Я нервно сглотнула. Моя магия мне нужна. И точка!

– Адептка Хеллавина, – между тем обратился ко мне преподаватель. – Реакция у вас хоть и оставляет желать лучшего, но изобретательность на высоте. На моей памяти это были лучшие чары заморозки, что я видел. К тому же вы пропустили лишь часть моей лекции, так что на первый раз ограничимся одним днем. Вашу руку.

Моя кисть подниматься не хотела категорически. Ну вот как так! Я успешно удирала от закона все двадцать три года, что живу на этом свете, а наручник мне на запястье застегнет даже не офицер, а магистр! И за что?!

Я посмотрела на Колокольчика – а именно так я мысленно назвала эльфа – взглядом, каким гробовщик снимает мерку для домовины. И остроухий это почувствовал и сглотнул. А затем, приложив усилия, все же протянула руку, и на ней тут же защелкнулся браслет.

– Он расстегнется сам ровно в полночь, – прокомментировал магистр. – Сдадите его мне завтра на занятии. Взламывать защитный временной контур не советую.

Я кивнула в жесте «все поняла» и, попрощавшись, поспешила на следующее занятие. Благо это оказалась практика по кристаллической алхимии с разбивкой по подгруппам. Колокольчика в моей не было. Потому я смогла незаметно заняться тем, что мне только что запретили, – взломом. Пришлось повозиться. Из-за этого выращиваемый кристалл вышел у меня кривым, мутным и с трещинкой. За него я заслуженно получила «терпимо». Зато теперь была свободна.

И на обед я уже шла уверенной в том, что смогу отразить любую магическую атаку. А вот о любовных я не подумала. А она обо мне, в лице одного оборотня, – очень даже. Я не успела дойти до столовой всего ничего, когда путь мне заступил плечистый адепт со словами:

– Я смотрю, к алхимикам свежее мясцо подвезли… И весьма аппетитное. И один волчок хочет куснуть его за бочок. Смекаешь, малышка? Папочка хочет позабавиться, пока ты к своим не перевелась… – И перевертыш самодовольно усмехнулся, а затем его пальцы коснулись верхней пуговицы моей блузки и расстегнули ее. – Упс… – произнес, словно это и не он сделал.

– Куснуть? А клыки не пообломаешь, блохастый? – без обиняков спросила я.

– С ограничителем – и такая дерзкая, – намекнув на то, что я не в том положении, чтобы хамить, произнес оборотень и ощерил упомянутые клыки. Сахарно-белоснежные, ровные и не по-человечески большие. А еще у этого плечистого типа начала проступать шерсть на лице. Кто-то не любил, когда перед ним не метут хвостом.

– В челюсть или под дых? – уточнила я и уже собрала силу в руке, чтоб как следует врезать. И пусть потом оправдывается перед дружками, почему позволил человеческой девчонке, лишенной магии, сломать себе нос, психику, репутацию одним ударом. А он, к слову, был у меня хорошо поставлен. Папа позаботился, чтобы его малышка могла за себя постоять, и тренировал на совесть. Так что я в свое время пару раз свернула челюсть и зазевавшемуся Бертрандо-старшему…

Но продемонстрировать фирменный, я бы даже сказала, фамильный прием я не успела.

– Оставь ее, Моррис! – прозвучало сбоку.

Повернула голову и увидела рядом с собой девушку-перевертыша. О принадлежности к расе оборотней свидетельствовали удлинившиеся в трансформации ощеренные клыки и нетипично для людей заострившиеся и начавшие покрываться шерстью уши.

Серые глаза, русые волосы, средний рост – я позавидовала ее внешности. Вот ведь повезло! Такая тихая серая мышка затеряется в любой толпе. Если этой двуликой еще и одеться понеприметнее, с нее взгляд будет стекать. От любой погони уйдет и останется даже на малолюдной улице не замеченной наблюдателями. Не то что я со своими темными длинными кудрявыми волосами, чуть смуглой кожей и зелеными глазищами…

На Новом континенте с этим было проще: там такая мешанина, что и брюнетки, и блондинки, и рыженьки – я в этой пестроте и не особо выделялась. Другое дело – северная часть Изначальных земель рождала в основном светлокожих… А еще эти места считались родиной скальных драконов.

Один такой, встреченный на воздушной пристани, вспомнился сам собой. Но уже без потаенного страха, как за ужином. Его затмили новые впечатления и… проблемы.

Одна такая, широкоплечая, с шевелюрой пыльно-серого оттенка, сейчас как раз, не сильно-то скрывая свое раздражение, протянула:

– Лай, детка. Шла бы ты отсюда, пока загривок цел…

– Я тебе не Лай, а Элайра Амарини. Можно госпожа, можно уважаемая… – прорычала адептка тем особым голосом, который рожается лишь в частично трансформированной глотке оборотня. – И куда хочу, туда и иду. А что до того, чтобы прокусить мой загривок, – так давай начинай! Здесь и сейчас!