Короли старшей школы - Брэнди Меган. Страница 7

Жесткие, влажные шлепки слышны по всей комнате, возможно, даже в коридоре, но мне наплевать.

Ее стоны становятся громче, мои стоны становятся глубже, и наконец ее зубы впиваются в мою нижнюю губу, и она начинает дрожать рядом со мной.

Я переворачиваю ее на спину, подтаскиваю ее киску к краю кровати и врезаюсь в нее, заставляя оргазм ударять сильнее, и ее ноги прижимаются к моим, крепко сжимаются, но я снова их развожу, и ее рука движется между ног.

Я позволяю ей ласкать себя, но только для того, чтобы я мог наблюдать, как я жестко кончаю в нее. Мои руки на ее бедрах, скорее всего, оставят синяки, но она не будет жаловаться.

Она хочет всего меня, как и я требую всю ее.

Она тянется ко мне, когда я наконец перестаю дрожать, поэтому я выхожу, забираюсь обратно на кровать и подтягиваю ее на подушках к себе.

Когда наше дыхание замедляется, она начинает водить пальцем по моей татуировке.

Я знаю, что ей любопытно, зачем я ее набил и что означают четыре переплетенные веревки, но ей придется спросить. И она спросит.

Я обнимаю ее, и она выдыхает.

Через несколько минут ее рука перестает двигаться, дыхание выравнивается, и я знаю, что она заснула в моих объятиях, где ей и место.

Вот тогда-то ко мне и приходят мысли, которых у меня не должно быть и которым я никогда бы не поддался, те, от которых меня мутит.

Те, о которых предупреждал нас отец.

Это было бы так чертовски просто.

Один звонок – это все, что потребуется… чтобы разрушить мир моего брата и спасти мой.

Меня гложет чувство вины, не давая мне спать всю ночь.

Глава 5

– Она не девственница, – слова доктора, который уложил меня в лимузине Донли Грейвена, вертелись у меня в голове с момента неожиданных признаний Ролланда.

Моя мать была родом отсюда.

Черт, не только отсюда, она была Брейшо.

До того, как Ролланд поговорил с парнями, он на что-то намекнул, и теперь я вижу в этом смысл. Он сказал, что, если я хочу кого-то винить, стоит винить свою мать в том, что она не смогла удержать ноги вместе до первой брачной ночи. Так что я могу только предположить, что когда-то она стояла там, где я сейчас.

Конечно, в истинном стиле Равины она что-то испортила по пути.

Знала ли она, что Грейвен в конце концов придет и будет задавать мне вопросы?

Почему, черт возьми, ее это должно волновать?

Я дуюсь ни на что.

Ничего вообще тут не имеет смысла!

Моя мама была Брейшо, но сбежала. Грейвен накачал меня наркотиками, тыкал и пихал – буквально, – а затем просто отпустил, как будто дерьмо, которое он сделал, было нормальным, как будто он был неприкосновенным и мог позволить себе делать со мной все, что хочет.

Он не такой и не может.

– Привет.

Я оборачиваюсь на слова Кэптена, вырываясь из своих мыслей.

Он выглядит дерьмово, взволнованно.

– Что случилось?

– Вы с Мэддоком говорили прошлой ночью? – спрашивает он.

Я кладу толстовку на кровать и, нахмурившись, оборачиваюсь.

– Нет, Кэп. Он не решил вдруг предать ваше доверие, посвятив меня в то, о чем мне не сообщили.

Его взгляд опускается, и я мгновенно чувствую себя дерьмово.

С тяжелым вздохом говорю:

– Прости, я так раздражена, потому что встала сегодня очень рано, у меня все еще туман в голове, и я уже несколько дней не ела свой кленовый батончик, и вообще могу съесть слона, – шучу я.

Его губы приподнимаются, и он медленно поднимает взгляд снова на меня.

Так много печали…

Кэп высовывает голову в коридор, а затем проходит через всю комнату, осторожно закрыв за собой дверь, и мой пульс учащается.

– Кэп.

– Ты видела карточку в моем ящике.

Ах, черт.

Разве я не положила ее на место?

Я киваю.

– Ты хочешь знать, почему я сохранил ее?

Я падаю на свой матрас, качая головой.

– Ну же, капитан. Это же игра, в которой мы оба хороши. Ты знаешь, что хочу, но мне нужно, чтобы ты добровольно поделился информацией. Ты должен хотеть сказать. – Я пожимаю плечами.

Он вздыхает и подходит, и садится на корточки передо мной, так что наши глаза оказываются на одном уровне.

– Ты бы спросила Мэддока.

– Эх, он мне нравится, когда злится. – Я смеюсь, и Кэп смеется вместе со мной. – Нет, но правда. Я бы спросила Мэддока, потому что ему это нравится. Он хочет, чтобы я подтолкнула его, что я и делаю. Тебя, Кэп, я не могу спросить, потому что, хотя я и хотела бы, чтобы ты со мной поделился, ты еще не готов к этому, и я уверена, что у тебя есть на то причина. Ты умный, разум компании. Я доверяю тебе.

– Ты не должна, – мгновенно выпаливает он, и я отстраняюсь. – Рэйвен, не позволяй мне разрушать твою жизнь.

Я отодвигаюсь от него еще дальше.

– О чем ты говоришь?

Страдальческое выражение появляется на его лице, и он проводит по нему руками, но избавиться от него не получается.

– Я очень стараюсь не предавать всех, кто мне близок, но прошло всего несколько часов с тех пор, как я узнал, как исправить то, что сломано в моем мире, и я уже теряю контроль. Я чувствую, что могу сорваться в любой момент, – признается он, стыдом и ненавистью к себе пропитано каждое его слово.

Дерьмо. Что, черт возьми, происходит? Что, черт возьми, я должна сказать?

Я делаю с ним то же, что и с Мэддоком, только другими словами.

– Скажи мне, что тебе от меня нужно, Кэп.

– Отойди подальше. Не принимай ничего за последнее слово, просто борись. – Шаги на лестнице заставляют нас обоих коротко взглянуть в сторону двери, а затем снова друг на друга. – Мы были рождены для Брейшо, но ты, Рэйвен, и есть Брейшо. Используй эту силу, даже если в конце концов придется выступить против нас.

– Я… – Какого черта? – Нет.

– Рэйвен, – хрипит он, немного отступая. – Пожалуйста.

– Этого не будет, – не сдаюсь я. – Если грядет что-то настолько серьезное, что-то, что по-настоящему обернет меня против вас, против любого из вас, я не буду в этом участвовать. Я не смогу.

– Сможешь.

– Нет. – Я стою, хмуро глядя на него сверху вниз. – Я не могу. Физически. Я никогда в жизни не заботилась о другом человеке, Кэптен. Я даже толком не знаю как, но я этому учусь у вас, и последнее, что бы я сделала, – это повернулась спиной к тем людям, которые что-то для меня значат. Если выбор стоит – я или один из вас – это вы, ребята. Всегда. Вот как это работает.

– Рэйвен…

– Перестань. Вы ведете себя так, будто у вас троих разные взгляды. Я знаю, что ты сделал бы для меня, и ты должен принять то, что я сделала бы для тебя. Я люблю тебя, Кэптен. Я люблю Ройса. И Мэддока… – У меня внезапно пересыхает в горле, слова проникают мне прямо в душу.

Отказываясь больше быть похороненными внутри, они впервые лезут наружу.

Я люблю его. Очень.

Я сглатываю, выкладывая ему всю правду:

– Я бы сдалась в одно мгновение, если бы это означало, что вы, ребята, останетесь крепко стоять.

Он вскакивает на ноги, сердитый взгляд на его лице застает меня врасплох.

– В этом и суть, Рэйвен, – рычит он, голубые глаза затуманены явным недосыпом. – Мы не можем быть сильными без тебя, больше нет. Ты падаешь или уходишь, поворачиваешься к нам спиной, мы отстаем на несколько секунд. Мы, черт возьми, расколемся, Рэйвен. Перестань думать, что ты стоишь меньше, чем мы. Ты часть нас.

– Итак… похоже, что один за другим мы все падаем. – Я пожимаю плечами в растерянности, когда даже не знаю, чего это стоит или о чем, черт возьми, он говорит. – Кто тогда останется стоять, Кэп?

Его лицо мгновенно вытягивается, как будто он только что осознал исход той реальности, которая разыгрывается в его сознании.

– Черт.

Он поворачивается к двери, останавливаясь, чтобы посмотреть на меня через плечо.

– Если бы я сказал тебе оставить все как есть, держаться подальше от Перкинса и Грейвенов…