Неприятности в старшей школе - Брэнди Меган. Страница 15

Он проходит мимо, и я, словно жалкая сучка, какой я и стала, следую за ним.

Дорога до пиццерии занимает всего пятнадцать минут. Кафе уже битком набито пафосными мудаками в вязаных жилетках и их женщинами в шарфах.

Я выбираю кабинку в дальнем заднем углу, и спустя несколько минут перетряхивания солонки появляются Коллинз с официанткой.

Я ничего не заказываю, тогда он делает заказ для нас двоих. И тут нам вдруг приносят пиво. Я на секунду задаюсь вопросом, не подсыпал ли он туда наркоты, но он делает шаг к одному из десяти металлических бочонков со льдом и пивом в бутылках, предлагая его мне. Тогда я решаю, что это безопасно, и позволяю налить себе свежее разливное.

К моему удивлению, Коллинз не ведет себя как мудак по отношению ко мне при своих товарищах – вероятно, он знает, что, если он попытается, я его опозорю. Он и вправду старается сделать так, чтобы мне здесь понравилось, предлагает поучаствовать в каждой новой партии в дартс и открывает новую бутылку пива, когда заканчивается предыдущая, пока я не сообщаю ему, что на сегодня мне хватит. Я не так глупа, чтобы напиться и позволить ему меня облапать. Я думала, что в этом и заключался его план, но он отсылает блондина, пытающегося поставить пиво на мой столик, и просит официантку принести мне воды.

Я не уверена, чего он добивается, изображая из себя честного человека, но у меня нет никакого желания выяснять это.

Чего не скажешь об остальных присутствующих здесь.

Они тайком наблюдают за ним, когда он возвращается ко мне седьмой или восьмой раз за вечер. Я улыбаюсь, видя, что они уже не способны скрывать свои злобные взгляды и то и дело бросают их на меня.

Девчонка – лидер старшей школы Грейвен, которую я вычислила в толпе в первые же минуты своего пребывания в кафе, – полный эквивалент Хлои из Брейшо и такая же миловидная. И настолько же предсказуемая в способах отстаивания своей территории.

Она прожигает меня взглядом, подходя к Коллинзу, словно ожидая, что мне будет не пофиг. Так что я подмигиваю ей с улыбкой.

Он весь твой, принцесса.

Словно прочитав мои снисходительные мысли, она показывает мне средний палец и пододвигается к нему еще ближе, но Коллинз переводит взгляд на меня и отходит от нее, словно мне есть до них какое-то дело.

Но я не успеваю даже закатить глаза из-за его выходки, потому что девушка вдруг отодвигается вправо, и пространство между ними позволяет мне увидеть противоположный конец зала.

В углу я замечаю кажущуюся мне знакомой блондинку с длинными ногами в одежде, не вполне подходящей к толпе, с которой она пытается слиться.

Мои плечи напрягаются, когда я прищуриваюсь, чтобы вглядеться в девушку.

Девушка слегка поворачивается, чтобы парень рядом с ней смог поглубже засунуть ей в горло свой язык, и я стискиваю зубы.

Мои ноги движутся сами по себе, неся меня через весь зал.

Она не видит, что я приближаюсь, – ее глаза закрыты, – но все остальные видят.

Я поднимаю бокал красного вина – в чертовой пиццерии, – стоящий рядом с ней, и выливаю ей прямо на голову.

Она ахает, вскакивает на ноги и поворачивается ко мне.

В ту же секунду я толкаю ее, и она опрокидывается спиной на один из бочонков со льдом и бутылочным пивом. Я поднимаю ногу и со всей силы надавливаю коленом ей на живот, нанося ей удар кулаком прямо в челюсть.

Скуля, она пытается отпихнуть меня, но замирает, когда ее отчаянный взгляд встречается с моим.

Да, сука. Ты узнала меня.

С ее теперь уже дрожащих губ начинает литься кровь, и я слышу позади себя торопливые шаги.

Быстрым, резким рывком я разворачиваю свой торс, вытаскиваю и раскрываю нож.

Все тут же делают шаг назад.

Мои глаза выискивают Коллинза, который медленно поднимает руки, переводя полный любопытства взгляд с меня на блондинку.

У него на лбу появляется складка, он засовывает руки в карманы и отодвигается от меня подальше. Видя, что для их лидера все в порядке, все остальные вокруг него тоже расслабляются и отходят.

Я сужаю глаза, глядя на него, но он лишь пожимает плечами и кивает, как бы говоря: «Продолжай».

От этого я еще сильнее хмурюсь, а адреналин все быстрее разгоняется по моим венам.

Осторожно, продолжая следить за движениями вокруг меня, я поворачиваюсь к девушке, медленно складывая нож, но все еще держа его в руке.

– А ты не очень-то рада снова меня видеть, да? – Я наклоняюсь, чтобы посмотреть ей прямо в лицо, выкручивая колено и глядя на то, как ее глаза с жалобным взглядом наполняют слезы, в то время как она все глубже вжимается в бочонок. – И это та жизнь, к которой ты стремилась? Эм?

Она открывает рот, чтобы ответить, но я перебиваю ее:

– Ты бросила его, – меня начинает трясти, – бросила ее ради всего этого дерьма? Ради бесплатного, мать его, алкоголя и пятничных гулянок?

Ее глаза широко распахиваются, лицо бледнеет, по щекам текут ручьи слез.

Я поднимаю с пола другую ногу, перенося полный вес на колено, которым стою на девушке, и она начинает рыдать.

Ее спина наверняка уже изрезана краями бутылочных пробок и острым льдом, но даже этого недостаточно.

Она должна страдать еще сильнее, потому что это ничто по сравнению с кровавым месивом, которое она оставила в груди Кэптена.

Я перекидываю нож в левую руку, а правой хватаю ее за челюсть, накрывая ладонью рот. Я чувствую изгибы зубов под ее щеками, так что я сдавливаю еще сильнее – так, чтобы пошла кровь. Она закрывает глаза под сдавленные всхлипывания.

Он пропустил первый вдох своей малышки. Ее первый шаг и первое слово.

Я сглатываю ярость, чтобы не сделать того, с чем уже не смогу уйти, – например, не свернуть ее чертову шею. Я смотрю ей прямо в глаза, и она сжимается, всем своим видом показывая стыд, который и должна чувствовать.

– Ты тупая шлюха, и в мире должно быть как можно меньше таких, как ты.

Я вскакиваю с нее и поворачиваюсь к залу, но, к моему удивлению, все взгляды опущены вниз. Только Коллинз смотрит прямо на нас.

Я прохожу мимо него, но он тут же меня догоняет, и мы вместе молча выходим из кафе.

Он не произносит ни слова, пока мы едем обратно, но его терпения хватает ненадолго, и в ту же секунду, как мы оказываемся у дома, он всем телом поворачивается ко мне и смотрит мне прямо в глаза.

– Ты знаешь.

Мои брови сходятся на переносятся.

Он знает?

– Знаю что? – я включаю дуру.

В его взгляде появляется подозрение, и он качает головой.

– Ух ты, – он откидывается на спинку сиденья.

– Что?

Он отводит взгляд.

– Такая верная им, что тебе даже не нужно, чтобы они знали, – и все же ты по-прежнему просто аутсайдер, по факту не имеющий ни малейшего представления о том, что на самом деле происходит вокруг.

– Хорош заливать, Коллинз. Выкладывай.

Он снова смотрит на меня.

– Ты пришла к моему дому, готовая, мать твою, на что угодно, чтобы защитить этих парней, которых ты, блин, едва знаешь и которые, очевидно, не сообщают тебе ни единой детали за гранью того, что тебе следует знать.

– Мне не нужно быть посвященной во все их секреты, чтобы знать, что я не хочу их провала.

– Когда они сами не поделились с тобой информацией, ты спросила, что они украли у меня?

Мои ребра сжимаются, но я все так же смотрю на него.

– Это не мое дело.

– А то, что происходит в этом городе, твое дело? – он смотрит на меня изучающим взглядом, и мне становится любопытно, что стоит за его вопросом. Словно намекает, что я веду себя так, но хочет, чтобы я думала иначе. Такой весь чертовски загадочный. – Ты вбила себе в голову, что этим местом правят Брейшо, хотя даже не знаешь полной истории наших семей. Мы лишь несколько камешков в огромном пруду, и никто из тех, кто носит наши имена, не является таким чистеньким, как заявляет.

И что, на хрен, все это значит?

Я заставляю себя беззаботно пожать плечами.

– Если тебе есть что сказать, говори.