На всю жизнь и после (СИ) - Шаталов Роман. Страница 38

— Приветик, Борис! — она помахала белёсой ладонью и ещё шире улыбнулась. — По делам идёшь? Виктор опять послал куда-то?

— А, нет. Я отпросился и просто гуляю.

— Понятно. А я попросила на сегодня отгул, договорились с подружками посидеть в кафе.

— Ты тоже без выходных работаешь?

— Вроде того. Консуэла позволяет брать отгулы иногда. Она и так хорошо справляется, даже когда одна.

— Да, она такая.

Ирина ничего не ответила, а только скрестила в замок ладони за спиной и, игриво покачиваясь, приблизилась к нему. Казалось, что ещё полшага вперёд закончатся поцелуем. Борис смотрел в её тёмно-карие глаза; его безразличие могло напугать какую-нибудь обычную девушку и оставить осадок от такой встречи, но Ирина — другое дело. Выше пояса на ней был белый джемпер и короткая тёмно-коричневая кожаная курточка. Целый год она отращивала свои угольно-чёрные волосы, и теперь у неё было симпатичное каре, которое доставало только до середины шеи.

Вдруг лицо Ирины резко стало сосредоточенным, и она принялась осматривать шеренгу магазинчиков справа. Её взгляд остановился, она схватила Бориса за руку и потащила в переулок, который был в десяти метрах от них. Он не сопротивлялся, даже бежал с той же скоростью. Она затащила его достаточно далеко вглубь переулка и, будто швыряя молот, припечатала к кирпичной стенке. Юноша напряг все мышцы, поэтому ударился только спиной, он не растерялся и материализовал в левой руке пистолет-электрошокер. Ирина не дала его применить и даже поднять руку, она прижалась к Борису всем телом, уперев ладони в холодную и влажную стену. Он смотрел перед собой, чувствовал её частое дыхание, прикосновение маленькой груди, которая гладила его в районе диафрагмы. Ирина прятала своё лицо от Бориса и всё сильнее жалась к нему. Он продолжал держать в руке шокер, ожидая развития событий.

Ирина отпрянула и посмотрела на него так скверно, будто сейчас плюнет ему в лицо, сорвалась и убежала обратно в сторону тротуара. Борис проводил её взглядом, в этот раз он смотрел ей за плечо. Он ни о чём не думал. Как только Ирина скрылась за поворотом, он вернул шокер на место и отошёл от стены.

— Их, похоже, всех учат быть странными, — сказал Борис самому себе.

Но на его слова ответил зефирный голосок:

— Ух, я была в предвкушении любовной сцены. Борис, могли бы проявить участие, она однозначно разозлилась из-за того, что вы стояли столбом.

— Что-то ты стала остра на язык.

Змейка сползла ему на грудь и показала свой красный раздвоенный язык и, вернув его на место, сказала:

— Видите, он у меня и так острый.

— Да, я не сомневался, но сейчас меня больше интересует, что сейчас произошло и что у неё на душе. Она однозначно что-то задумала.

— Вам не кажется, что у вас развивается паранойя?

— Не кажется. С ними я стал самым настоящим параноиком.

Борис зашёл в свою квартиру и сразу почувствовал запах испарины и шампуня с экстрактом трав, которые доносилась из ванной. Телевизор не гремел на всю квартиру, поэтому он, предварительно разувшись, — туфли он снял руками, — решил заглянуть к бабушке. Она спала, но лицо её было очень беспокойным, будто застыло искривлённое болью.

— Как так-то, а? То нифига, то дофига, — прошептал Борис и ушёл в свою комнату.

Одежду мокрую от пота он снял и повесил на вешалку. В его комнате за год ничего не изменилось: всё тот же ремонт, всё те же шкафы, занимающие существенную долю от площади помещения, и всё те же картины на стенах — новых Борис не писал, потому что творчества хватало на работе. Он мягко присел на краешек кровати, а затем прилёг на неё с той же мягкостью. На нём кроме чёрных трусов с тёмно-синими узорами турецких перцев ничего не было. Юноша расслабился, но его рельефная мускулатура всё равно чертила на его теле точёный орнамент. Он снял браслет с руки, положил его на грудь и повернул голову правее в сторону двери; если бабушка откроет её, он даже не вздрогнет от испуга, а со скоростью броска кобры наденет кожаный бублик на запястье.

Как только на бледную кожу вернулись татуировки, юноша поднял руки и оглядел их. На левой помимо балисонга расположилась светошумовая граната в кругу дымовых шашек. Электрошокер-дубинка ближе к локтю с внутренней стороны предплечья в окружении противопехотных игл, разбросанных хаотично. Пространство до локтя занимало оружие, а дальше начинался «зоопарк». На левом плече, подчёркивая его округлость, была татуировка мышей, со сцепленными хвостами в центре круга. Одиннадцать зверьков, будто пребывали в бесплодных попытках расцепиться и разбрестись во все стороны, образуя своеобразный вихрь. Виктор называл это «крысиный король» и объяснял, что их нужно использовать в качестве шпионов — всё, что видит и слышит животное-татуировка, видит и слышит её обладатель, — для передачи сообщений и когда нужно, что-то перегрызть, например, провода, чтобы обесточить здание. Мастер давал рекомендации, но при этом предупреждал: «…но только из крайней нужды, и только если никто не пострадает». На чёрной ветке, под крысиным королём сидела ворона с красными глазами и багровым клювом. Птиц Виктор рекомендовал использовать, чтобы следить за ситуацией с высоты.

На правой руке округлость плеча подчёркивала татуировка карты метро города Пампа, сделанная из чёрных муравьёв Paraponera clavata или «муравей-пуля». Рисунок состоял из одного кольца, а также трёх веток расползающихся от центра. Муравьёв Виктор советовал использовать для проникновения в труднодоступные места и шпионажа, а так же с целью применения физической силы. Стаей эти насекомые могли поднять груз в два раза больше веса среднего человека и запросто повалить одного медведя, но их хрупкие тельца не выдержат даже удара тапком. Остальное пространство на плече занимали маленькие чёрные голуби, разлетающиеся в разные стороны. Они нужны были для отвлечения внимания противника и создания потока из птиц.

Татуировки, кроме змейки, были только на руках, Борис просил повременить с нанесением на остальные участки тела. Поскольку большую часть работы выполняемой чувствами взял на себя мозг, ему не хотелось лишний раз его напрягать, пусть привыкнет пока к этим тату.

Юноша хотел обдумать, отчего ему не удаётся собрать безин, но сегодняшняя выходка Ирины не выходила у него из головы. Для унтов как общества чужды подобные ритуалы, но персонально для неё ситуация может быть совершенно иная. Конечно же, сегодняшний Борис не мог и представить Ирину в качестве объекта любовного интереса, ведь любовь вместе с остальными чувствами больше не имели над ним власти. А если возымеют, тогда он потеряет себя навсегда. Он думал о том, что в отличие от людей, — причём обоих полов — девушки-унты более терпеливые. Они могут контролировать свои чувства и эмоции, поэтому Ирина уже год чего-то добивается от него, но вывести её на чистую воду не получается.

Скрип донёсся из прихожей, Борис без единого мышечного спазма и дрожи надел браслет и поспешил к шкафу с одеждой. Он натянул батник с длинным рукавом и шорты, но решил снять браслет. Открыл дверь и оглядел прихожую, из бабушкиной комнаты доносился её слабо слышный храп, который напоминал гудение старого холодильника. Он включил свет и опустил глаза на пол, который был усеян пауками из синих иголок. Юноша быстрым движением очертил правой рукой в воздухе полукруг, так сеятель разбрасывает ячмень, а левой крепко сжал «кожаный бублик». Ножки паучков подкосились, а их брюшка пригвоздило к полу — это муравьи устроились на игольчатых спинках.

— Стой-стой, — проговорил холодный голос Ирины, размноженный на всю эту свору паучков. Звучал он по-металлически жёстко, словно выходил из старых, сломанных динамиков, — Не надо. Они ничего плохого тебе не сделают. Да, понимаю, о чём ты думаешь, надо было послать одного. Ладно…

«Она знает, где я живу», — промелькнула мысль в голове Бориса.

— Мне нужно с тобой встретиться и поговорить наедине. Место можешь сам выбрать. Только прошу, дело очень важное для меня. Нам нужно обсудить это вдвоём, тет-а-тет. Понимаешь?