Жиголо, или 100 мужчин для безупречной блондинки - Королева Маша. Страница 51

– Никто не спорит. – Катя, задумавшись, положила в свой кофе сахар вместо некалорийного заменителя. – Но ты не просто женщина. Ты актриса и всегда на виду. Ты же сама учила меня, сама говорила; что для актрисы важна репутация.

«Вот так и меркнет родительский авторитет», – грустно подумала Карина.

– Вы уже взрослые и не можете не понимать. Папа уже несколько месяцев живет с другой женщиной. Кстати, она почти ваша ровесница. Почему вы не упрекаете его?

– Папа мужчина, – вздохнула Катя. – А мужчинам можно все.

– В общем, так. Предлагаю оставить эту тему раз и навсегда. Арсений мой хороший друг. Если кто-то думает о нас что-нибудь не то, это его личные проблемы. Меня это не касается. Ясно?

– Ясно, – хором ответили близнецы.

Караул, караул! Что делать? Если даже родные дети упрекнули ее в нездоровом влечении к молоденьким мальчикам, то что скажут остальные?! Да что там, они уже говорят. Стоит только взглянуть на эти мерзкие газеты, как станет понятно, что спуску Карине не дадут. Людям несвойственно прощать чужое счастье. Вот если бы Карина задумала появиться в прессе в образе убогой брошенки – тогда бы ей все сочувствовали.

С другой стороны, что ей до смешков в спину? Она звезда и имеет право на прихоть. Подумав об этом, Карина даже приосанилась. Она ведь заранее понимала, на что идет. Просто когда ты счастлива, на такие мелочи, как сплетни, не хочется обращать внимания. Но что скажут на студии? Не повлияет ли разрушенная репутация на ее карьеру?

Карине было неприятно об этом думать. Она наперед знала, что ей скажет генеральный директор «Факел-синема», студии, на которой снимался новый сериал с нею в главной роли. И она оказалась права.

Пресс-секретарь кинокомпании «Факел-синема» Лариса выглядела так, что в ее присутствии хотелось втянуть живот, приподняться на цыпочках, надменно задрать подбородок вверх и самым независимым тоном произнести что-то вроде: «Ну, в Каннах для меня жарковато. В летнее время предпочитаю Лондон, на худой конец, Эдинбург. Как, вы никогда не были в Эдинбурге?» – и невинно округлить глаза.

Карина (впрочем, как и большинство актрис) Ларису эту терпеть не могла. Мелкая сошка, обычный менеджер, она была во сто крат стервознее иных звезд.

Вот и сейчас Карина битый час прождала в приемной, пока Лариса отвечала на какие-то явно не срочные телефонные звонки. Но развернуться и уйти Карина не могла, потому что сам генеральный директор предупредил, что у Ларисы к ней «серьезный разговор».

– Присаживайтесь, Кариночка, – почти прошептала Лариса, указывая на неудобную крутящуюся табуретку без спинки.

Какой-то стульчик для аккомпаниатора – разве вежливо ставить такую мебель в рабочем кабинете? Тем более если сама восседаешь в глубоком кожаном кресле, больше подошедшем бы для председателя правления банка, а не для вчерашней студентки с длинными ножками и острыми отполированными когтями, выкрашенными в вульгарный черный цвет!

Карина вынуждена была сидеть на самом краешке стула, выпрямив спину и положив руки на колени – ни дать ни взять прогульщица в кабинете декана. Ларочка от этого кайф ловила – как же, известная актриса вытянулась перед нею в струнку.

– Я вот о чем поговорить хотела, – нахмурила она темный от автозагара лобик. – В последнее время, Карина, вокруг вашего имени ходят какие-то… разговоры.

– Разговоры? – Карина подалась вперед. Вообще-то она не сомневалась, что Лариса позвала ее для обсуждения рекламной кампании сериала. Пресс-конференции, участие в ток-шоу, плакаты – обычная рекламная лабуда. – Что вы имеете в виду?

– Вот это, – спокойно улыбнулась Лара, протягивая ей уже знакомую Карине газету. Именно эту газетенку принесли ей Катенька и Костенька.

Карина машинально приняла газету из ее рук, хотя и так прекрасно знала, что привлекло внимание вездесущего пресс-секретаря. Ее фотография. Ее фотография вместе с Арсением. И недвусмысленные намеки какого-то псевдоостроумного писаки.

– И что в этом особенного? Вы же знаете, что газеты подобного рода…

– Я знаю о газетах подобного рода все, – перебила Лариса, – потому что и сама когда-то работала именно в этом издании.

– Я всегда считала, что те, кто там работают, беспринципные подлецы, – вырвалось у Карины.

Лариса холодновато улыбнулась – снежная королева, бездарно играющая бизнес-леди.

– Все возможно. Я пригласила вас не для обсуждения моих моральных качеств. Карина, мне очень неприятно вам об этом говорить, но вы же понимаете, что производство сериала – это дорого.

Лариса сказала это таким тоном, словно она вкладывала в сериал свои собственные деньги. В тот момент Карина ее ненавидела. По-настоящему ненавидела. Будь она посмелее, поотчаяннее, бросилась бы вперед и вцепилась в ее ухоженные золотые кудри. Все лицо отштукатуренное расцарапала бы ей. Но это, как минимум, глупо. Лара поднимет крик, Карину выставят вон из кабинета, пойдет сплетня. Конечно, до прессы это не дойдет, но после подобного инцидента Карине было бы сложно получить работу в кино. Кому охота связываться с истеричной актрисой?

– Понимаю.

– Вот видите. И вам не хуже моего известно, что рейтинг зависит от многих факторов.

– Моя работа – играть! – нервно воскликнула Карина. – А рейтинг это уже не мое дело.

– И ваше в том числе, – теперь Лариса говорила мягко, но эта мягкость раздражала, пожалуй, еще больше. – Карина, у каждого актера есть определенный образ, репутация. И вы же знаете, почему вас пригласили в этот фильм именно на эту роль.

– Лариса, а вам никогда не говорили, что хорошая актриса как раз должна быть разной? Этого вы на своем журфаке, наверное, не проходили, да?

– Не надо мне хамить. Эта статья… Конечно, одна эта статья еще ничего не значит. Но если это войдет в систему… Если о вас будут сплетничать в таком ключе… Понимаете, это может повредить репутации сериала в целом.

– Какой бред! Что же мне теперь, дома сидеть?! – взвилась Карина.

Лара отвернулась к окну и помолчала, собираясь с мыслями.

– Но до этого времени вы, кажется, не сидели дома? – наконец спросила она. – Сидеть дома и развлекаться в обществе… мальчиков из кордебалета – это две разные вещи.

– Он не мальчик из кордебалета! – Голос Карины зазвенел. – Я имею право развлекаться, с кем хочу! То, что я делаю вне съемочной площадки, не должно вас касаться!

– А если вы захотите увлечься черной магией и расскажете об этом журналистам? Или заведете лесбийский роман. Или… Да мало ли что вам может прийти в голову! Тогда нас это тоже не должно касаться, как, по-вашему?

– Слушай, ты! – Карина наконец вышла из себя, наверное, впервые за много лет. Она всегда гордилась тем, что умеет «держаться в берегах». – Только не говори, что ничего не знаешь. Меня муж бросил.

– Я знаю, но… – Лариса явно растерялась. – Но какое это имеет отношение к делу?

Карина судорожно вздохнула. Ей необходим был кислород. Срочно. В голове шумело, мысли путались, как будто бы она приняла какой-то наркотик. С ума сойти! Ее личная жизнь уже тоже является «делом»! И никому нет дела до того, что чувствует она сама.

– Меня бросил муж! – повторила она, и голос ее опасно звенел. – Я имею право развеяться!

Я имею право наличную жизнь. Имею право встречаться с тем, кто мне нравится!!

Лариса как-то вся подобралась, ссутулилась. Она никак не ожидала, что Карина Дрозд, вежливая и сдержанная Карина, будет рыдать в ее кабинете. И рассказывать о своем муже – впрочем, Лара и так знала эту историю и даже не раз встречала экс-супруга дивы в обществе юной профурсетки. Анатолий Дрозд не стеснялся выводить в свет свою эффектную любовницу. На секунду у Ларисы мелькнула мысль: а ведь Карина права. Если седеющий мужик, с явными признаками старения, появится где-нибудь с длинноногой нимфеткой, едва ли это вызовет удивление или возмущение. Потому что это привычно. Потому что нимфетка – это тоже аксессуар. А вот если дама за сорок вышагивает под ручку с двадцатилетним мачо, ей достается по полной. И от женщин, и от мужчин. И от друзей, и от коллег. А какая, спрашивается, разница?