"Новый Михаил-Империя Единства". Компиляцияя. Книги 1-17 (СИ) - Марков-Бабкин Владимир. Страница 43

Качаю головой.

– В условиях войны и смуты я бы предпочел обойтись без таких потрясений, как силовое противостояние в Ставке Верховного Главнокомандующего. Я предпочту, чтобы первый шаг в активных действиях сделали сами заговорщики.

Видя недоумение на лице штабс-капитана, я пояснил:

– Я должен попытаться обойтись без рек крови. Если мне удастся с ними договориться хотя бы на время, мы сможем разобраться со смутой. Иначе гражданской войны не избежать. Если же мне не удастся их склонить на сотрудничество или хотя бы на его видимость, то нам придется зачищать всех.

– Зачищать?

Блин, следи за языком, майор Романов!

– В смысле арестовать всех заговорщиков, а при сопротивлении их уничтожить. Итак, ваша боевая задача, господин штабс-капитан. После того, как я удалюсь с перрона вместе с генералами Алексеевым и Лукомским, а также с великим князем Сергеем Михайловичем, вы должны сделать следующее. Прежде всего, вы должны найти полковника Горшкова и изложить ему все случившееся. Если он все еще со мной в вопросе подавления мятежа, то пусть немедля найдет генерала Иванова и передаст от меня письмо, а также расскажет суть происходящего сейчас. Я думаю, что полковнику будет легче сговориться с генералом. Вас же, Александр Петрович, я попрошу сделать следующее. Нужно будет организовать наблюдение за зданием Ставки, дабы понять, взяли ли меня под арест и где я буду находиться. Если я правильно понимаю традиции и привычки, то, очевидно, местом моего заточения будет избран мой номер в гостинице. Возможны варианты запереть меня в здании Ставки или отвезти в другое место. Поскольку охранять меня будут не обученные конвоиры, а обычные солдаты, то делаться это будет кое-как. Ваша задача – обеспечить мое немедленное освобождение, где бы я ни оказался в результате ареста. Есть вопросы?

– Никак нет. Все ясно.

– Я надеюсь на вас и ваших людей, Александр Петрович. Мне пора возвращаться на перрон. Поезд вот-вот тронется. Рубикон будет перейден.

Глава X

Просветление

Могилев. 28 февраля (13 марта) 1917 года

Я неоднократно читал о том, что главным оружием генерала Иванова была его борода, и вот теперь имел возможность воочию в этом убедиться, глядя на монументальную фигуру не имеющего сомнений честолюбивого человека, который стоял передо мной, решительно выпятив вперед бороду.

– Ваше императорское высочество, я рад, что с вами все в порядке! Взятие под арест брата императора – это неслыханная дерзость!

– Рад приветствовать вас, Николай Иудович. Дерзость – это ерунда по сравнению с организацией заговора и изменой государю. Вы получили мое письмо?

Ну, собственно, это было совершенно ясно по присутствию рядом с генералом полковника Горшкова. Но, как говорится, нужно же как-то разговор поддержать.

Борода качнулась вниз.

– Получил. Все, что вы написали, – это очень серьезно. Прошу простить, но как вы, ваше императорское высочество, допустили отъезд императора, если обладали такими сведениями?

Иванов с некоторым вызовом смотрел на меня. Да и чего ожидать от человека, который прошел такой путь наверх, о котором многим и задуматься страшно – от сына ссыльнокаторжного до полного генерала от артиллерии, для которого нынешняя война была уже третьей, поскольку воевал он и в русско-турецкую войну 1877–1878 годов, и в Русско-японскую 1904–1905 годов, и в нынешнюю Первую мировую, именуемую в эти времена Великой. Передо мной стоял, выставив вперед свою бороду, кавалер ордена Святого Георгия II, III и IV степеней (причем Георгием II степени за всю Первую мировую войну было удостоено лишь четыре человека, включая генерала Иванова), кавалер Георгиевского оружия и Георгиевского оружия с бриллиантами (за Русско-японскую войну). А нужно опять вспомнить, что такие награды не давались абы за что. Как было записано в статуте ордена: «Георгиевское оружие никоим образом не может быть жалуемо в качестве очередной боевой награды или же за участие в определенных периодах кампаний или боях, без наличия несомненного подвига». И подвиг этот (для любого ордена Святого Георгия) должен был быть четко документирован, иметь описание самого подвига, доказательную базу и свидетельские показания его совершения.

Например, даже во времена постреволюционного хаоса и разгула революционной целесообразности, для награждения «первого солдата Революции» Тимофея Кирпичникова солдатским Георгиевским крестом IV степени генералу Корнилову пришлось подделывать наградные бумаги, включив в них описание не существовавшего в природе подвига Кирпичникова, который якобы лично героически нейтрализовал полицейские пулеметы, стрелявшие в борцов Революции.

Так что генерал Иванов заслуженно считался человеком по-настоящему героическим. Но ко всему прочему, он был очень – очень! – честолюбив. Это был человек, обиженный на всех, включая самого Николая Второго. Человек, считающий, что его задвинули завистники, что он не оценён и, по его мнению, достоен много большего, но вынужден коротать дни в унизительной должности генерала по особым поручениям при императоре. Возможно, кого-то и порадовала бы эта синекура, но болезненно честолюбивый Иванов буквально спиной чувствовал ироничные взгляды придворного окружения, а уж про время докладов на высочайшее имя и говорить нечего! Как он мечтал удавить собственными руками всех тех, кто хихикал ему в спину!

Я кивнул.

– Моим сведениям о заговоре недоставало лишь одной малости – доказательств. Теперь они у меня есть! Я прямо обвинил генерала Алексеева в измене государю, в организации мятежа и попытке свергнуть императора. И он нисколько не возражал против моих обвинений. Более того, заявил о том, что они найдут, кого посадить на престол. Заговорщики начали приводить свой план в исполнение, арестовав меня! Поезд императора будет остановлен в пути, и государя принудят к отречению, шантажируя безопасностью августейшей семьи! А ваш собственный поход в Петроград не состоится, Георгиевский батальон будет также блокирован в пути. Вас снова хотят выставить на посмешище, генерал!

Лицо Иванова потемнело от гнева.

– Негодяи!

Патетически восклицаю:

– Настал ваш час, генерал! Спасите Россию! Благодарное Отечество и государь император вас не забудут. Пришло время покарать изменников и войти в историю!

Глаза Николая Иудовича сверкнули торжеством.

– Я готов, ваше высочество!

Уже привычно чеканю слова:

– В условиях начавшегося в империи мятежа, ввиду того, что заговорщики захватили высшие командные посты в армии, учитывая то, что государь император не имеет сейчас возможности управлять войсками, я, великий князь Михаил Александрович, брат императора и, не дай боже, в случае трагедии, регент и правитель государства, временно принимаю на себя руководство мерами по стабилизации ситуации в Ставке и в стране. Я приму все необходимые меры для того, чтобы государь император сохранил трон, а Россия сохранила порядок в этой непростой ситуации. Как только наш благословенный государь Николай Александрович вновь сможет повелевать, я немедленно сложу свои полномочия и отдам себя на его суд!

И после секундной паузы, давая Иванову возможность осмыслить мои слова, требовательно вопрошаю:

– Вверенный вашему командованию Георгиевский батальон готов к выступлению?

Я до боли сжал кулаки в ожидании ответа. Иванов некоторое время молчал, видимо все еще колеблясь, но затем принял решение и выпятил вперед бороду:

– Ваше императорское высочество! Георгиевский батальон поднят в ружье и ждет команды на построение!

Горячая струйка сбежала у меня между лопаток. Стараясь не дрогнуть голосом, я заявил:

– Отдайте приказ строить батальон, Николай Иудович. Я хочу сказать нашим героям несколько слов!

Могилев. 28 февраля (13 марта) 1917 года

– Ваше императорское высочество! Личный состав Георгиевского батальона охраны Ставки Верховного Главнокомандующего построен! Командир батальона полковник Тимановский!