Право на жизнь - Коростелев Дмитрий. Страница 25

— Стой, калика, не могу я больше! — Взревел Лука, как раненый медведь. — Выходи, чудище, кто бы то ни было!

Но лес молчал, лишь злобно шелестела листва, да в сосновом бору раскатывалось эхо. Не так-то просто, оказалось, ходить по зачарованному лесу. Лука и сам не знал, что настолько.

— Уймись! — Рявкнул Северьян. — Это всего лишь наваждение! Если будешь ему потакать, всех жизненных сил лишишься!

— А ты откуда знаешь, калика? — Злобно прошипел Лука. — Или ты вовсе не калика? А кто? Черный маг?

— Заткнись и иди, — мрачно посоветовал Северьян. — Не нагоняй беду.

— Беду? Нет, это не я, это ты ее нагоняешь! Да ты и не человек вовсе!

Северьян крепко вцепился в посох, так что затрещала в ладонях рукоять. Он чувствовал, как закипает в груди злость, неуемная, непреодолимая. Хотелось наброситься на этого выродка, вырвать ему сердце… Убийца закрыл глаза. Что же это такое? Он ведь должен быть хладнокровным! Злоба не может взять верх над разумом, чувства всегда слабее. Только почему так хочется вцепиться в горло этому… Лес! Он насквозь пропитан злобой и ненавистью! Это лишь наваждение, только наваждение иное. Это не волк в личине зайца и не трехголовый змей, сотканный из дыма. Оно поднимает внутренние, доселе дремавшие инстинкты. Превращает человека в зверя!

От мыслей Северьяна отвлек вопль Луки.

— Убью, посланник Ящера! — Витязь бежал на него с вздернутым над головой мечом, намереваясь обрушить его, несомненно, на голову Северьяна.

Убить! Растоптать тварь! — Была первая мысль. Но Северьян переборол ее. Он привык убивать, руководствуясь холодным расчетом, взвесив все за и против. А рубить с плеча, потакая навязанной извне злобе… Не бывать этому!

Меч вылетел из рук Луки будто деревянный. Отлетел и плашмя упал в траву. Витязь, обнаружив потерю оружия, нисколько не смутился. Зарычав, как раненый медведь, он бросился на убийцу с голыми руками. Когда он был уже рядом, и его руки-клещи, мелькнули у Северьяна перед лицом, убийца ударил. Он ударил всего единожды, рукоятью меча-посоха в солнечное сплетение. Лука еще несколько секунд стоял на ногах, вперив бессмысленный взгляд в пустоту.

— Уймись, — тихо выдохнул Северьян.

Лука рухнул на землю, как мешок с дерьмом. Северьян осторожно поднял витязя, взвалил на закорки.

— Ты его убил? — Вылез из сумки домовой.

Северьян бросил на него уничижающий взгляд.

— Я что, похож на убийцу?

Осекся. Он не был похож, он был им. Но домовой понуро опустил голову.

— Прости, калика, что-то я тоже не в себе. Просто, чары этого леса таят в себе зло. И противостоять им может лишь еще большее зло.

— Я и есть зло, — тихо усмехнулся Северьян, — зло праведное.

До поздней ночи шли путники по зловещему лесу, а он все не кончался. Северьян был уверен, что Киянский лес давно остался позади. Но, куда в таком случае, ведет Лука? Сам виновник столь утомительного путешествия в бессознательном виде покоился у убийцы на плече. И приходить в себя не собирался.

Постепенно силы иссякли. Северьян выбрал подходящее место для ночлега, скинул с плеча непосильную ношу и упал на траву. Гудели руки, ноги, но еще сильнее болела голова. Не так просто бороться с сидящими глубоко внутри звериными повадками. Человек самый страшный зверь, когда ведет себя как зверь. Мстить и ненавидеть — его привилегия. Животные на это не способны.

На небе сусальным золотом рассыпались звезды. Крупные, как орехи, они безмятежно сияли в безоблачном, черном, как смоль, небе. У них не было проблем, забот, переживаний. И огонь их, яркий до белизны, не грел, а только обжигал леденящим ужасом. Ужасом скорой беды. Желтовато-белые, они сплетались в причудливые фигуры, одна другой изощренней.

Доробей сидел на коленях у Северьяна, и наблюдал за их причудливым бегом. На смешной волосатой мордочке промелькнула тень меланхолии, тягостной задумчивости. Домовой, увидев небо, как и любой человек, поддался власти высоты, красоте и величию.

— Звезды, как люди, — тихо сказал он. — Есть яркие и тусклые, есть желтые, белые, красные… Но все они рано или поздно падают… и умирают.

— Смерть — основа мироздания. — Молвил убийца. — Некоторые страшатся ее, оттягивая жалкое существование, другие ее ищут, но не могут найти. Но рано или поздно все ее получают… Безотказная женщина, вот что такое смерть…

— Ты и впрямь мудрец, калика, — убежденно заявил домовой. — Только, почему ты никогда не говоришь своего имени? Это секрет?

— Нет, — улыбнулся он. — Если тебе угодно, называй меня Северьяном.

У дерева послышался хруст и сдавленное, сиплое дыхание. Это приходил в себя Лука. Северьян не спешил ему помочь. Сидел себе спокойно, тыкая палкой в костер, уплетая между делом остатки запасов.

— Что со мной случилось? — Лука удивленно таращился по сторонам. Ноги его почти не держали, витязь качался, как тростник на ветру. — Где я?

— Очнулся? — Усмехнулся Северьян. — Ну, чего помнишь?

— Помню, как убегали от русалки, потом темный, злобный лес… и дальше непроницаемая мгла!

— Все не так уж и плохо, — тихо вздохнул убийца.

— А что было? — Всплеснул руками Лука.

— Ты ополоумел, и бросался на меня, как голодный медведь. Намерения твои были ясны невооруженным глазом…

— Я… пытался убить тебя? — Удивлению Луки не было предела.

— Пытался. Но, как видишь, не убил.

— А почему у меня так болят ребра?

Лука прикоснулся к груди и сморщился от боли. Северьян повел бровью, отворачиваясь в сторону. Видать, действительно немного переборщил с ударом. Вот так всегда, хочешь, как лучше, а получается наоборот.

— Потому что мне тоже надо было как-то защищаться, — просто ответил Северьян, догрызая заплесневевшую лепешку.

Лука так и сел. Несколько минут бессмысленным взглядом обводил окрестности, почесал затылок. Голова была пустая, как котелок. Разве что ветер не сквозил из уха в ухо.

— Я сошел с ума?

— Нет, просто чары леса скрутили тебя в бараний рог. Ты скажи мне лучше, Лука, зачем ты затащил меня… гм… нас в эту чащобу? Ты говорил, что знаешь, как пройти к Искоростеню, но сам здесь ни разу не был. Иначе лес заворожил бы тебя давно, еще в прошлый раз.

Лука понуро опустил голову.

— Это только моя вина. Мне нельзя появляться на дорогах… Если стражи Владимира найдут меня, мне от них не отделаться… Убьют, любой ценой убьют…

Северьян усмехнулся.

— Чем же это ты так провинился перед князем? Никак позарился на его любимую рубаху?

— Было дело. — Вздохнул Лука. — Я бы не хотел говорить.

— Что ж, ты имеешь право на тайну, — согласился Северьян, — но в следующий раз будь добр предупредить, прежде чем начнешь строить козни… Если бы не твоя “предусмотрительность”, мы бы уже были в Искоростене!

Лука даже не пытался оправдываться. Плечи его опустились, шея согнулась под немереным грузом головы. Он поступил подло и понимал это. Но сделал это не единожды. Об этом Северьян еще не знал.

Глава 15.

Рано утром они тронулись в путь. И чем дальше они уходили в лес, тем гуще становилась растительность, тем сильнее смыкались кроны деревьев. Дневной свет, прорывавшийся сквозь листву, теперь исчез вовсе. Дальше деревья росли настолько часто, что приходилось продираться между ними, царапая руки ноги, превращая одежду в груду рваного тряпья.

— Ничего, — кряхтел Лука, прорываясь через завал, — в вирии нам зачтется…

— Не уверен, что нас сейчас кто-то видит, вон, как кроны смыкаются, — криво усмехнулся Северьян. — Так что пыхти спокойно, счеты потом подводить будем.

— Да уж, — согласился Лука. — После наших проделок в Вирий могут и не пустить.

— Осторожнее! — Донесся из котомки возмущенный вопль домового. — Все бока мне отдавите!

Неожиданно густые, поросшие мхом деревья расступились, являя взору невероятное зрелище. Огромная, залитая солнечным светом поляна играла всеми цветами радуги. Столь пестро и ярко была она усажена разнообразными цветами, что у путников начали разбегаться глаза.