Заставлю быть моей (СИ) - Ким Милана. Страница 36

— Я… — опять мочит. В голосе можно расслышать тревогу и неуверенность. — Я все испортил. — Прикрываю глаза, сжимаю кулаки. Горло сводит спазмом. — Я идиот, потому что не поговорил с тобой, но в тот момент я не видел другого выхода. Даже представить не мог, что отец соврал. Он никогда такого не делал. Я виноват. Прости.

Молчу. Все слова стоят в горле, только рот открыть не могу. Воздух опять исчезает, во мне все переворачивается.

— Сбежал как трус. Я боялся. Очень боялся, что не смогу держаться от тебя подальше.

Сжимаю зубы еще крепче. Я согласилась выслушать, но не отвечать.

— Знаю, что принес тебе много боли и страдания, поверь, я чувствовал то же самое. Даже обдумывал вариант просто похитить тебя. Остаться в далекой стране и никогда не возвращаться домой.

— Я тебе не верю! — шиплю, пытаясь унять дрожь. Куртка мне кажется ужасно душной. Вся одежда начинает сжимать тело, словно меня всю обмотали жгутом. Как будто мир стал настолько маленьким, что я не помещаюсь.

Мне есть что сказать, есть, но… Я не могу себя пока заставить. Даже сейчас, когда он стоит за моей спиной, здоров и невредим, я еще в том мире. Где его нет. Все кажется сном. Неправдоподобным сном.

Только когда его руки нежно опускаются на мои плечи, меня как током прошибает. Я резко разворачиваюсь, смело заглядывая в голубые глаза.

— Да, ты все разрушил. Ты нас уничтожил. Я не знаю, как ты жил весь год, но я чувствовала себя преданной. Ты втоптал в грязь все свои обещания. Вырвал мое сердце и оставил умирать. — Перед глазами расплывчатая картина. Я не вижу его реакции, сама тону в эмоциях. — Все помню. Знаю, что ты был уверен в словах отца. Но в то же время это говорит о том, что ты не доверял и моим. Ты знал все. ВСЕ! Мы же всем делились, неужели я бы тебе не сказала о беременности матери, если бы такова была? — глотаю слезы. — Ты был моим миром, Вселенной. Одним поступком все растоптал. И назад пути нет, — последнее слово слетает с губ. Сама не верю в то, что говорю, но чувствую, что все правильно делаю.

Алекс удивленно распахивает глаза, обхватывает руками лицо, с тревогой смотря прямо в глаза.

— Я тварь, Мил, но я не хочу больше без тебя, не могу! — упирается лбом в мой, тяжело дыша. — Ты здесь, никуда не делась, и никакие километры не помогли. Со временем становилось только хуже.

Трется носом о мою щеку, медленно подбираясь к губам.

Ощущаю его дыхание на устах. Мурашки сразу разбегаются всем телом, и сдерживать себя очень трудно.

— Не смей, — выдыхаю, когда расстояние между нашими губами становится критическим. — Не смей целовать, — иначе опять пропаду. — Почему ты не отвечал на письма? Я же писала… — сил говорить больше нет, только шептать. — Почему ты решил за нас двоих? Это очень жестоко и больно! — Пытаюсь отстраниться, только он не отпускает.

— Прости меня. Дай нам еще один шанс, прошу, — в голосе отчаяние.

Подносит мою руку к своей груди, позволяя услышать его сердцебиение.

— Оно так стучит, только когда ты рядом. Понимаю, тебе нужно время, но говорю сразу — я не отступлю. — Заглядывает в глаза. У меня от мокрых глаз коленки подгибаются, но Алекс успевает меня подхватить. — Я подожду сколько нужно.

Нагибается к моим губам.

С замиранием сердца жду, когда он поцелует, так же нагло, как первый раз, но он легко касается губами моей щеки. Задерживается на несколько мгновений, громко дыша.

— С прошедшим, — запихивает мне в руку маленькую коробочку. Несколько долгих секунд смотрит в глаза, ищет ответа. — Ты же знаешь, я не отступлю!

Молниеносно скрывается за дверью, что мне начинает казаться — все это лишь сон.

68

С понедельника я полностью погружаюсь в учебу. Каждый день вижу Алекса, он постоянно рядом, напоминает, что он есть, только близко не подходит.

Словно дает мне время и в то же время наблюдает, чтобы не убежала. Давит присутствием. Как будто знает, что для меня этого достаточно. И да, это помогает. Работает, я чувствую, потому что с каждым разом я все меньше отворачиваюсь, не хочу плакать, а подойти и сказать — давай попробуем еще раз.

Есть и страх. Ужасно боюсь, что его отец опять начнет вставлять палки в колеса, хотя моя мать к нему не имеет никакого отношения. В этом случае Алексу достанется.

Я знаю, что он теперь у Кира живет, Катька все узнала. Как она говорит — надо держать все под контролем.

Сессия быстро проходит, и чем ближе к Новому году, тем сильнее я напрягаюсь. Понятия не имею почему, ведь уже решила, что не пойду с Катькой в клуб. Буду с мамой всю ночь смотреть концерты, а уже первого, возможно, сходим развеяться.

— Она не сдала? — переспрашивает мама. — То есть он завалил ее или она и правда не знала?

— Завалил, — мне тоже обидно, что подружка не сдала, мы с ней столько занимались, но Валентин явно обижен на Катьку, непонятно только за что. — Я слышала, как она отвечала на вопросы, — как мне тогда показалась, препод получал удовольствие, загоняя девушку в угол.

— Бедная девочка, — мама начинает интенсивно нарезать морковку для оливье. — И как она теперь?

— После Нового года пересдача, надеемся, что в этот раз он будет лояльнее.

Я сдала нормально, даже, могу сказать, не утруждаясь.

Под возмущенные доводы мамы заканчиваем нарезать овощи, жарим биточки и тогда заливаем торт. Обожаю желейный торт. Мы его всегда готовим последним, если же нет — съем еще до полуночи.

Сервирую стол без особого энтузиазма. Что-то гложет меня изнутри. Я понимаю, что скучаю по Алексу, ведь в последний раз мы разговаривали еще две недели назад.

— На троих накрывай, — приносит мне еще одну тарелку.

— Мы кого-то ждем? — она ничего не говорила раньше. — Мам, что за секреты?

— Никаких секретов, — передергивает плечами, прячет взгляд. — Я же тебе рассказывала о нашем новом кардиологе? Он пожаловался, что не знает, к кому пойти отпраздновать Новый год, один живет. Я подумала, нам не помешает хорошая компания, — подмигивает.

— У вас с ним роман? — бегу вслед за мамой на кухню. Очень интересно.

— Нет, — серьезно отвечает, — почему сразу роман? — недовольно фыркает. — Он в чужом городе, вот я предложила ему прийти к нам. А так он очень приятный собеседник. Путешествовал по многим странам Азии и Европы.

Не хочу настаивать на очевидном и просто соглашаюсь. Пусть думает, что он хороший собеседник.

Буду спокойна, если моя мать наконец-то будет счастлива, она заслужила. Ей тоже было плохо после расставания с Егором, она много раз говорила, что виновата, потому что не смогла сразу понять, что мужчина из себя представляет.

Ровно в восемь в дверь звонят, я быстро бегу открывать дверь. Сначала оглядываю себя в зеркало, потом дергаю за ручку.

— Ты?! — на пороге стоит Алекс с букетом лилий и большой коробкой в руках.

— Привет, могу войти?

Я не знаю, что ответить, смотрю на него, пытаясь совладать со своими эмоциями.

Боже! Как я соскучилась!

Комок застревает в горле, я хочу чтобы он остался, но сказать — слишком сложно. Подтолкнуть себя к примирению, оказывается, не так просто.

— Мил, почему ты держишь гостя на пороге? — слышится из кухни. — Алекс, проходи! — мама даже не выглядывает из кухни.

— Только если Мила хочет, — смотрит прямо на меня, а я опять теряюсь.

Ничего не говорю, просто разворачиваюсь и ухожу в комнату. Пусть расценивает как хочет.

Сажусь за стол, нервно закидывая в рот маслину. Очень сложно понять, что чувствую, и в то же время четко понимаю, как счастлива, что он здесь.

Слышу, как они разговаривают на кухне с мамой, о цветах и торте. Наверное, тоже желейный принес.

Сразу улыбаюсь, а когда они вместе появляются в комнате, делаю вид, что ищу что-то по телевизору.

— Мил, Алекс еще один торт принес, — смеется мама.

— Думаю, надо еще один прибор поставить, — с упреком смотрю на мать.

— Не-а, — хихикает, — я пошутила. Так, все, я переодеваться, не встречать же Новый год в халате.