Шведская сказка - Шкваров Алексей Геннадьевич. Страница 58
- Какого? – слегка опешив спросил Суворов.
- Как его там… - прищелкнул пальцами Потемкин
- Веселов, капитан, - тихо произнес Суворов.
- Да, нет! – отмахнулся князь. – Полковника, вора этого, из Стародубовского полка? – Дверь раскрыл, гаркнул кому-то:
- Попова ко мне! Быстро! – хлопнул дверью. – Ну? Как его?
- Трубицына. – подсказал, успокоившись Александр Васильевич.
- Во! Под суд, подлеца! В железо, сукиного сына! В вотчину помещичью полк превратил карабинерный! Солдат – в холопов, в крепостных своих? Не бывать! – Потемкин уже ревел взбешенно. Дверь приоткрылась, степенно Попов вошел, секретарь светлейшего.
- Где шляешься? – на него гнев Потемкина обратился. Попов промолчал благоразумно. – Пиши быстро!
Попов за стол уселся, перо осмотрел внимательно, лист бумаги придвинул, замер.
- Приказ подготовишь, президента Военной коллегии, полковника Трубицына, от Стародубовского полка карабинерного отрешить, и в кандалы заковав, предать суду военному наистрожайшему. За воровство! За убийства своих же солдат! Смерти достоин сей полковник! – распалился светлейший, - Сам же полк…
- Ваша светлость, - вмешался Суворов, перебивая князя.
- Что, Александр Васильевич? – недовольно обернулся Потемкин. Единственный глаз смотрел пронзительно.
- Дозвольте сказать, Григорий Александрович…
- Говори же! – резко бросил светлейший.
- Дивизию мою надобно кавалерией усилить… отдайте мне карабинеров Стародубовских. Опробую, обучу, из офицеров толковых командира посмотрю и на ваше одобрение высочайшее представлю - вставил Суворов. Светлейший помолчал, обдумывая, и кивнул:
- Быть по сему. Запишешь Попов! – секретарь согласно зачирикал перышком по бумаге. – И еще! Подготовь бумагу генералу Гюнцелю содержания следующего, - Потемкин широко зашагал по комнате, полы халата развевались, Суворов в сторонку отошел - не мешать:
- Генералу Гюнцелю, коменданту выборгскому, - повторил светлейший.
- Пометил, ваша светлость, - тихо откликнулся секретарь.
- По моему приказу, секунд-маеор Веселов…
- Капитан. – Поправил Суворов.
- Маеор! – твердо повторил Потемкин, - майор Веселов Стародубовского полка отправлен с экспедицией тайной в пределы шведской Финляндии, - и Суворову, - когда все приключилось-то?
- Да, летом, прошлый год – быстро глянув в письма, ответил Александр Васильевич.
- … и с лета прошлого, 1786 года, обретается там. Оказывать оному майору всемерную помощь и содействие, сохранять его инкогнито в сильнейшем секрете, все донесения от него поступающие, немедля в Военную Коллегию отправлять и мне, ее президенту. Вот так! Ну, доволен, Александр Васильевич?
- Доволен, батюшка! – Суворов поклонился низко Потемкину. – Всегда знал я, как солдат русский, ибо нет выше звания на свете, что за Богом вера, а за матушкой нашей царицей и светлейшим князем Григорием Александровичем служба, не пропадут!
- Забирай, - махнул рукой Потемкин, - полк себе Стародубовский. Попов, отпиши: передать генералу-аншефу Суворову! И поспешай готовить его, Александр Васильевич. Война со дня на день начнется. Терпеть мочи нет больше. Пора учить сызнова турок. Они не хотят Кучук-Карджийский мир соблюдать, другой подписать заставим. На Босфоре! – невидимым османам кулаком погрозил в темноту украинской ночи Потемкин.
Глава 25. Грозовое предчувствие.
Вся нравственность человека заключается в его намерениях.
Жан Жак Руссо.
Если обман на короткое время и может быть полезен,
то с течением времени, он неизбежно оказывается вреден.
Дени Дидро.
Грянула война турецкая. И взошла звезда Суворова! … Уже 1-го октября 1787 года он высадился с 1600 солдатами на Кинбургской косе. Атаковали прямо развернутым строем. Драгунские лошади шли по колено в соленой воде лимана. Сочинять каре было не из чего – войск мало! Пять с половиной тысяч турок опрокинуто в море, большая часть истреблена и потоплена. Наш урон – 16 офицеров и 419 нижних чинов. Суворов ранен. Но «Кинбургская коса вскрыла чудеса!» За ней последовали Фокшаны, Рымник, Измаил. Они сделали имя Суворова легендой!
При Рымнике отличились и Стародубовские карабинеры, под командой уже подполковника Миклашевского. Видя, что ретрашемент у турок полевой, слабой профили, Суворов бросил в атаку на укрепления всю свою конницу. Первым пронесся через турецкие укрепления Стародубовский полк.
Густав III пребывал в необычайном волнении:
- Русские войска все на юге своей необъятной России, завязнув в сражениях с непобедимыми османами, нашими союзниками!
- Не такие уж они и непобедимые эти турки, - усмехнулся старый фон Ферсен. – если русские бьют их постоянно.
- Русские завязнут под несокрушимыми стенами крепостей – Очакова, Измаила и других! – продолжал Густав. – Настал момент, когда мы можем нанести свой удар моей коварной сестре.
- Да, мой король! – горячо воскликнул граф Вреде, остро ненавидящий русских. – И сразу вышвырнуть из столицы русского посланника. Он стал столь неумерен в речах и в действиях. В глазах всего двора старается запятнать честь вашего величества! Никогда еще ни один дипломат не нарушал столь явно своих обязанностей относительно уважения к коронованным лицам и к правилам гостеприимства.
- Это правда, Вреде? – удивился король.
- Да! – почти выкрикнул Вреде. Еще бы, весь Стокгольм обсуждал бурный роман его жены с красавцем посланником Екатерины Андреем Разумовским.
- Нам нужен повод, господа! – провозгласил король. – Какие вести с границы? – и сам ответил, - Стединк пишет мне, что русские иногда обстреливают наш берег. Но этого мало! Надо придумать еще что-либо грандиозное! То, что не вызвало бы никаких сомнений у всей Европы.
Французский посланник хотел было, что-то сказать, но передумал, покачав головой. Что могла предпринять его несчастная Франция, стоявшая уже на краю бездны, называемой Великой революцией. Французский двор уже не раз просил успокоиться шведского короля, но бесполезно. Все больше и больше французы тяготели к России. Крах политики Шуазеля был налицо. Тайком от шведов французы отправили в Россию своих военных инженеров – привести в оборонительное положение все имеющиеся крепости на границе.
- Как наш флот, ваше высочество? – обратился король к своему брату, Карлу Зюдерманландскому, краем глаза приметив, что сегодня во дворце присутствовал и главный кораблестроитель Швеции, талантливейший Фридрих-Гейнрих Чапман.
- Флот вашего величества готов к отплытию из Карлскроны! – торжественно объявил герцог. Правда, тут же добавил:
- Я думаю, полная готовность его будет обеспечена, если мы отзовем из отпусков всех обер- и унтер-офицеров.
- Отзывайте! – последовал величественный кивок головой. – К концу мая флот должен быть готов к отплытию. Постарайтесь, чтоб он был обеспечен съестными припасами на три года. А сухопутные войска начнут переправку в Финляндию. Мы нанесем удар по русскому флоту, собранному у Кронштадта, высадим десант у Ораниенбаума, а наша армия совершит прогулку вдоль берега Финского залива к Петербургу. И разорим его! Из всех памятников русской столицы я оставлю памятник Петру. Лишь прикажу стесать с гранита его имя и выбить свое – победителя варваров! И все это будет в соответствии с планом разработанным нашим дальновидным де Толем. Не так ли, генерал? – король милостиво обратился к последнему.
- Да…, то есть не совсем так, ваше величество… - замялся де Толль.
- В чем дело, генерал? – удивился король.
- Мой план оборонительный, а не наступательный. – Тихо заметил де Толль.
- Ах, генерал, - легко отмахнулся от него король, - какая разница! Он и должен быть оборонительным, ибо мы будем лишь обороняться от вероломных русских! – король громко рассмеялся. – Это соответствует нашей конституции. Король объявит оборонительную войну! – Густав вдруг опечалился, - но нужен повод, нужен повод, господа! К моему огромному сожалению, ни Гастфер, ни Стединк, ни старина Армфельд, не могут дать мне достойного выпада со стороны русских. Ах, - мечтательно заломил руки король, - как это должно быть эффектно! Надо подумать, надо подумать самому! Я займусь этим, господа! Это будет лучшая постановка.