Проклятие рода - Шкваров Алексей Геннадьевич. Страница 144
- Женщина… - Он чуть было не повторил за Шнайдером «ты – врата ада», но сдержался, взмахнул руками, хлопнул себя по ляжкам и опустился на табурет. Посидел молча, успокаивался.
- Дорогой, - Агнес снова обняла его, стала целовать в лоб, щеки, губы, бороду, - ты устал, давай поешь, и мы ляжем отдыхать. Я знаю, что ты мой самый любимый мужчина, и что ты особенный мужчина, не похожий ни на кого.
Иоганн подхватил ее на руки, понес, все также обнимающую его за шею, к постели, сбросил на пол что-то лежащее сверху, кажется это были собачьи шкуры, опустил жену на мягкую перину, возвратился к двери, запер засов, и обратно к ней. Ее удивительно мягкие пальцы вновь обхватили шею, потянули к себе, а губы приоткрылись в ожидании жарких поцелуев. Кто устоит против этих силков?
Утром примчался Андерс. Увидев сын, Иоганн обрадовался возможности узнать какие-то новости об университете. Минуло почти три недели, как они прибыли в Виттенберг, а пастору все никак не удавалось толком приобщиться к шумной университетской жизни. Однако, наблюдая с какой быстротой Андерс проглотил целую миску гороховой каши, отец воздержался на время от вопросов и лишь кивнул Гертруде, чтобы положила ему еще. Агнес молчала, лучезарно улыбаясь и радуясь, что вся семья собралась, наконец, вместе. Она прямо вся светилась, так что Андерс не удержался и прежде чем отправить в рот очередную ложку каши, спросил:
- Мама, я вижу, ты окончательно поправилась?
Агнес кивнула и лукаво посмотрела на Иоганна. Пастор притворно нахмурился, пододвинул поближе тарелку и проявлял интерес только к каше.
- Чему она так радуется? Собственному выздоровлению? Сыну? Семье, собравшееся вместе? Или предшествующей страстной ночи, подобной которой у них не было, пожалуй, с момента отъезда из Новгорода? Ох уж это женское лукавство! А ты возомнил себе, что научился чувствовать, понимать, предугадывать мысли своей жены? Наивный! Силки, сети, как сказано в Писании. Или все-таки… - Размышлял Иоганн, неторопливо поглощая кашу.
- Сынок, а ты не знаешь, как далеко отсюда город Регенсбург? – пастор услышал воркующий голос Агнес.
- Ну, точно! – Веттерман чуть было не хлопнул ложкой по столу, его удержало лишь то, что она была с кашей. Возмущенно хмыкнув, пастор отправил ее в рот.
Андерс промычал что-то невнятное набитым ртом. Гертруда подложила ему тем временем еще каши, бросив на парня выразительный взгляд, тут же перехваченный им.
- Да эта девчонка точно положила глаз на моего сына! – Пастор на минуту отвлекся от своих мыслей.
- А ты, дорогой? – Теперь Агнес смотрела прямо ему в глаза. И улыбалась, улыбалась чуть потемневшими от страсти глазами.
- Далеко! На юге! – Буркнул Иоганн, отодвинув от себя пустую тарелку. Небрежно брошенная ложка вызывающе звякнула.
- Отец, прости и отпусти. Опаздываю, мне надо бежать. – Вдруг сообщил Андерс, уже выскакивая из-за стола.
- Ну вот, поговорил с сыном! – Иоганн расстроился, но что было делать, он его понимал и махнул рукой – иди уж! Гертруда быстро все убрала со стола, удалилась на кухню, и в комнате осталась лишь Иоганн и Агнес. В руках жены, откуда ни возьмись, появилось рукоделье и она, по-прежнему улыбаясь, вся погрузилась полностью в работу. Стояла тишина.
- Агнес! – Не выдержал молчания пастор.
- Да, дорогой. – ласково откликнулась жена и вновь посмотрела на него таким томным и призывным взглядом, что Иоганн мысленно вернулся обратно в супружескую постель. Стараясь отогнать видение, он даже повысил голос:
- Ты не понимаешь! Мне нельзя туда ехать!
- А если поговорить с господином Нильсом Магнуссоном? Он наверняка бывает во всех уголках Германии. – Нет, эти взгляды и улыбка сведут с ума.
- И что я ему объясню? – Иоганн защищался из последних сил. Он хотел добавить было про женскую блажь, но одумался.
- Скажи, что хочешь разыскать своих родственников. – Невинно моргнув ресницами, подсказала ему Агнес.
- Каких? Я родом из окрестностей Альтенбурга. Мои родители… - Он махнул рукой.
- Я помню, дорогой. Но ведь у тебя могут быть какие-то родственники?
Иоганн вырвался из плена ее глаз и теперь упрямо уставился в стену напротив, изучая трещины на штукатурке. Дались ей эти дети! У меня действительно может где-то и есть родственники, но вместо того, чтобы разыскивать их, я должен исполнять прихоти своей жены. Подавив раздражение, вслух произнес другое, стараясь не смотреть на Агнес:
- Давай отложим на неделю? Мне нужно поработать в университете. Я ехал сюда с мечтой посидеть, покопаться в библиотеке…
- Конечно, любимый!
Нет, это было не выносимо. Возбуждал даже ее голос. Веттерман резко поднялся, подхватил с лавки теплый плащ, нахлобучил шляпу и уже в дверях, примирительно буркнул:
- И мне надо подумать!
- Да, дорогой! – Пастор хлопнул дверью.
В библиотеке он наугад взял том сочинений Блаженного Иеронима, надеясь, погрузившись в божественную латынь, отвлечься от своих земных греховных помыслов. Кроме канонической Вульгаты – латинского перевода Библии Веттерман был мало знаком с творчеством классика. Но это оказалось совсем не подходящее произведение великого церковного писателя – «Беседы Орегона на книгу Песнь песней».
- Нет, только этого мне сейчас недоставало! – Пастор осторожно закрыл книгу и вернул назад. Сколько раз Иоганн шептал своей жене слова любви, вспоминая то, что говорил Соломон своей возлюбленной из виноградника. – Господи, Блаженный Иероним ведь был настоящим аскетом! Мог ли я подумать, что и его занимала тема плотской любви! – Он взял другой том. Это было «De viris illustribus» - «О знаменитых мужах». – Уже лучше! – Подумал пастор, поудобнее устраиваясь за пультом для чтения. Но мысли его упрямо возвращались если не в постель, хвала Господу, Он отогнал их в сторону, то к тому, о чем так настоятельно просила жена.
- А почему, собственно, я должен лгать и что-то выдумывать? Почему не сказать Магнуссону правду? Ну не всю, конечно… о прошлом Агнес не вспоминать. Это не будет ложью, а просто… умолчанием. – Решив не откладывать дело в долгий ящик, Веттерман вернул и эту книгу молчаливому служителю библиотеки, и отправился к Магнуссону.
Сегодня, посланник был на удивление спокоен и малоподвижен. Увидев пастора, он даже не приподнялся из-за стола, грустно кивнул ему и жестом пригласил сесть напротив.
- Вы выглядите сегодня усталым, господин посланник. – Осторожно начал разговор Веттерман. Может он неудачно выбрал время для визита? – Слишком много хлопот?
- Да, нет. – Махнул ладошкой Магнуссон. – Все намного прозаичнее, мой дорогой друг. Слишком много внимания вчера было уделено Бахусу вместе с доктором Нортоном. – Он звякнул колокольчиком, моментально появился слуга с подносом в руках, на котором высился серебряный изящный кувшин с вином и пара таких же бокалов. Даже не спрашивая хозяина, слуга поставил поднос на стол и наполнил бокалы, аккуратно поставив один перед посланником, другой перед пастором. – Доктор, судя по всему, даже подняться не в состоянии. – Магнуссон с удовольствием выпил, слуга тотчас наполнил заново, посланник отпил половину, крякнул с явным удовольствием, оживая на ходу. Веттерман чуть пригубил и поставил бокал на стол. – Я вас слушаю, дорогой мой пастор.
- Я понимаю, что отрываю ваше драгоценное время по пустякам, но обойтись без вашего совета тоже не могу, господин посланник, ибо кто кроме вас знает абсолютно все про дела, которые творятся даже в самых укромных уголках Германии. – Если честно, то до сих пор, Веттерман не был уверен в истинном титуле Магнуссона, но в любом случае, называя его посланником короля, пастор если не возвышал его, то не принижал точно.
- Мой дорогой друг, - лесть понравилась Нильсу, - что вы хотите, чтоб я вам поведал о Германии?
- Мне нужен лишь совет такого мудрого человека, как вы.
- Рассказывайте, я с удовольствием помогу, чем смогу.
- История несколько печальная и странная на мой взгляд.
- Не томите, Иоганн, - благодушно и несколько фамильяно махнул рукой Магнуссон, приложившись еще раз к бокалу, - чем страннее, тем всегда интереснее.