Огни на Эльбе - Георг Мириам. Страница 72

Альфред не отрывал взгляда от своих рук. Франц был прав. Но он не хотел его слышать.

– Я не могу пойти на это, Франц, – тихо сказал он.

Франц тяжело вздохнул.

– Ты думаешь, мне легко? – спросил он. Подняв голову, Альфред с удивлением понял, что его сын борется со слезами. – Это не так. Я люблю Михеля не меньше, чем все вы. Но я думаю, что мы оказываем ему медвежью услугу, привязывая его к дому, который нам в какой-то момент все равно придется у него отнять. Мать и Лили слишком долго заглушали в нас голос разума. Как все женщины, они пребывают во власти чувств, и я не ожидаю от них иного. Но мы, отец, можем и должны мыслить рационально. Если Вебер соскочит…

– Но с чего ты взял? – воскликнул Альфред, опешив.

– Я лишь хочу сказать, что…

– Ах, вздор. Не сделает он этого! – свысока уронил он. Его удивило, что Франц вообще допустил такую мысль.

– Но ты ведь не знаешь наверняка. Если он перестанет нам доверять, кто помешает ему разорвать соглашение?

– Да никогда до этого не дойдет!

Франц раздраженно покачал головой.

– Недавняя история с припадком Михеля прямо на городской площади и так поставила нас под угрозу. Слава Богу, что эти люди, к их чести, не стали распространять слухов. Но наша репутация должна оставаться безупречной! А вчерашнее поведение Лили…

– Вечер не задался, в этом я с тобой согласен. Но какой вкладчик откажется от многомилионного предприятия лишь потому, что ему не понравилось поведение дочери его делового партнера? – Альфред фыркнул, но затем вдруг почувствовал, что замечание сына выбило его из колеи. Что, если Франц был прав в своих опасениях?

– Ты сам видел их реакцию. После этого вечер был испорчен, и они едва дождались его окончания, чтобы уйти. Когда такие вещи происходят одна за другой и сразу двое из трех детей ведут себя не так, как это принято… Я лишь хочу сказать, что это опасно.

Альфред скрестил руки на груди.

– Я не желаю об этом говорить! – отчеканил он, ощущая бешеный стук сердца. Он вел себя по-детски, но спор уже заставил его лоб покрыться испариной, и он чувствовал, что теряет контроль.

Мгновение Франц молча смотрел на него. А затем, сдаваясь, вздохнул.

– Хорошо. Тогда поговорим об этом?

Он встал и разложил перед ним планы. Альфред сразу понял, что это за чертежи, и застонал.

– Франц, ты же знаешь…

– После твоего вчерашнего замечания я подумал, что может быть, ты, наконец, прозреешь! – сказал сын. – Ты ведь знаешь, что прогресс не остановить. Да и зачем!

– Эти котлы не имеют никакого отношения к прогрессу. Они представляют опасность как для экипажа, так и для наших кораблей. – Альфред устало покачал головой. Только этого не хватало!

– Правда? Тогда почему другие судовладельцы вовсю обзаводятся ими? – Скрестив руки на груди, Франц опустился рядом с ним на край стола. – Это ведь совсем не то же самое, что быть первыми и единственными. Я бы этого не потребовал от тебя. Но мы должны идти в ногу со временем, отец! Ты хочешь обойти Перлбаха? Что ж, его флот устарел. Но вскоре то же самое произойдет и с нашим, если мы будем пренебрегать новшествами!

Альфред глубоко вздохнул. Франц хотел во что бы то ни стало идти вперед. Не было ничего, на что бы он не пошел ради этой цели. Такая позиция всегда несла в себе опасность.

– Это против морали – ставить под угрозу жизни людей!

Франц фыркнул.

– Ты говоришь так, будто я хочу сварить их заживо в этих котлах!

– Да, – ответил Альфред, удивляясь собственному спокойствию. – Именно к этому все придет, если в погоне за техническими новациями пренебрегать безопасностью!

Франц, разочарованно вздохнув, провел рукой по волосам.

– Отец, я говорил с Олькертом. Давай хотя бы попробуем построить пару кораблей на его верфи. Для начала. Он не против прогресса и готов пойти на риск…

– Какой риск? – Альфред встал, ощущая предательскую дрожь в голосе. – Разве его корабль сгорит, если мои опасения подтвердятся? – резко спросил он. – Или, может, Олькерт рискует жизнью, если взорвутся или перегреются котлы?

Франц покачал головой, будто не в силах его понять. Он тоже встал.

– Отец, я только хочу…

Альфред поднял руку.

– Разговор окончен.

Франц замолчал. Он посмотрел на отца, и в его глазах промелькнуло что-то такое, чего Альфред не мог для себя истолковать. Смесь гнева, разочарования и непонимания.

– Как я возьму на себя управление предприятием, если ты не позволяешь мне самостоятельно принимать решения? – наконец, сдавленно произнес он, и Альфред видел, что ему тоже пришлось взять себя в руки, чтобы не перейти на крик.

– Однажды ты будешь готов принимать решения. И я уверен, что они будут хорошими. Но ты еще не дорос, и в очередной раз только что мне это доказал. Время еще есть. И его должно хватить на то, чтобы понять, что мы несем моральную ответственность за людей, которые работают на наших судах!

Франц остановился на мгновение, и Альфреду показалось, что он хочет сказать что-то еще. Он открыл было рот, но, видимо, передумал и едва заметно покачал головой. А затем, так и не проронив ни слова, вышел из комнаты.

Йо сидел на железных ступеньках, ведущих к складам, и просматривал список товаров, которые должны были прийти сегодня. Он был в самом мрачном своем настроении, что часто случалось с ним в последнее время. У него болела голова и он не мог думать ни о чем, кроме бутылки виски, которая стояла в шкафу в кабинете Олькерта. Пара больших глотков наверняка избавила бы его от боли в висках, хотя алкоголь, вероятно, и был ее виной.

Он слишком много пил в последнее время. Больше некуда. С тех пор, как не стало Карла, ему трудно было справляться с повседневностью. Теперь к сестренке, преследующей его во снах, прибавился братик. Но и пробуждение было пыткой, а дни, казалось, тянулись бесконечно. Он не мог себе в этом признаться, но о Лили он думал едва ли не больше, чем о Карле. Он проклинал себя за то, что разорвал с ней отношения, хотя и знал, что это был единственно правильный выход. Но теперь он страдал от двойной потери. Внезапно кто-то выкрикнул его имя, и он обернулся.

– Черт, – тихо вздохнул он. – Принесла же нелегкая…

К нему спешил Крёгер, один из трех портовых инспекторов. Он давно точил на него зуб. То есть, конечно, не на него лично, а на Олькерта. Но под ударом, как всегда, оказывался Йо. Не далее, как на прошлой неделе, он уже останавливал ради проверки всю работу в порту. Крайне непопулярная мера, учитывая, что в таком деле каждая минута бездействия – все равно что выброшенная в Эльбу золотая монета.

Верфь Олькерта процветала, равно как и его склады. Но, как и все в порту, это процветание держалось на спинах рабочих. Помимо сомнительных санитарных условий, которые были, впрочем, вполне сносными, Олькерт еще и экономил на каждой мелочи. Все время происходили несчастные случаи. Незакрепленные карлингсы, опасные переходы в плохо освещенные трюмы, отсутствие защиты на лебедках и кранах, течи во фланцах и сальниках, шаткие леса, плохо закрепленные сходни… Нареканиям не было конца. Впрочем, другие верфи не сильно-то и отличались от этой: Олькерт был не хуже и не лучше большинства других владельцев, ему просто было наплевать на благополучие рабочих.

В порту всегда были незавидные условия, но в последнее время Йо замечал, что теперь все стало еще хуже. Смены становились все длиннее и тяжелее, вечно не хватало снабжения, и недовольство рабочих возрастало. Время стоянки кораблей обходилось недешево и его всеми силами старались сокращать. Это означало, что рабочие постоянно находились в напряжении, потому что все нужно было делать быстро, зачастую в ущерб технике безопасности: разгрузка корабля начиналась почти сразу же после его прибытия, времени не было даже на проверку снастей.

Йо делал все, что мог, но в постоянных проверках состояния оборудования мало кто был заинтересован. Ассоциация по надзору над складскими помещениями почти не выделяла на это денег: им выделяли всего 10 000 марок на 200 000 человек. Поэтому портовой инспекции не составляло труда находить все новые изъяны и усложнять ему жизнь.